К восемнадцати годам он не только знал механизмы управления огромным поместьем, которое он со временем должен был унаследовать, но и, отправившись в Оксфорд, стал там первым по таким предметам, как политика и экономика. Окончив университет, он создал компьютерную фирму, быстро оценив перспективность новых и все более популярных компьютерных игр, и к двадцати пяти годам стал мультимиллионером. После смерти отца он возглавил управление поместьями, и теперь Грейс называла его не иначе, как «золотой мальчик». И Фрэнки всегда говорила о своем племяннике с нежностью и восторгом.
Завернув за угол, Харриет вдруг почувствовала, что ее страх прошел, и нога автоматически нажала на тормоз. Машина послушно остановилась.
Перед ней был… дворец! Неудивительно, что Грейс такого высокого мнения о своей семье.
Рассердившись на себя, Харриет достала из сумки нужную косметику, вздохнула и запустила мотор. Пусть у леди Грейс и ее суперизвестного внука есть Пауэлл-Хаус, земля и состояние — у нее есть «Уиндраш-Шеллоуз», и, кроме этого, ей ничего не нужно.
Стоя в голубом салоне у окна, выходящего на фронтон дома, Грейс, леди Пауэлл, сузив глаза, наблюдала за приближающейся машиной.
— Глазам своим не верю, — прошипела она. — У нее хватило наглости приехать сюда в машине Фрэнки.
Леди Грейс было восемьдесят девять лет. Выглядела она на семьдесят. Волосы ее были серовато-ржавого цвета, к ним очень шел ее элегантный костюм. При ходьбе она опиралась на трость с красивой рукояткой, спина ее была по-прежнему прямой.
Небрежно прислонившись к камину, ее внук смотрел на нее с нежностью. Она напоминала ему разъяренную кошку: оскорбленное достоинство и шипящая злость. При ее словах он нахмурился, подошел к окну и увидел, как серый «бентли» Фрэнки выпуска 1940 года медленно катит по дорожке.
Джайлз был по уши занят делами своей фирмы, когда бабушка сказала ему, что тетя Фрэнки взяла себе под опеку «некую молодую особу». Вряд ли это была такая уж потрясающая новость, и он едва обратил на нее внимание. Но потом события стали развиваться таким образом, что бабушка появилась в его офисе вне себя от ярости.
Фрэнки сделала из Пауэлл-Мэнор пансион. Последние слова Грейс произнесла, заикаясь от ярости. И Джайлз наконец вник в суть проблемы, крайне при этом удивившись. Это было так не похоже на его тихую, консервативную тетю Фрэнки.
Грейс была буквально вне себя.
— За всем этим позором, помяни мои слова, — кричала она, размахивая рукой перед носом Джайлза, — стоит эта девица.
И Джайлз был вынужден с ней согласиться. Когда стало известно, что Паэулл-Мэнор теперь именуется отель «Уиндраш-Шеллоуз», Грейс чуть не хватил апоплексический удар. Теперь уж и Джайлз озаботился этим серьезно. Но Фрэнки убедила его. Они с Харриет знают, что делают, настаивала тетя. Все хорошо продумано, и ей не грозит потеря дома. Все будет нормально.
Постепенно уверенность Фрэнки и ее деловой тон успокоили его. Работая вместе с Харриет, она казалась счастливой. Но Грейс продолжала возмущаться, предсказывая беду. Однако этого не произошло. Наоборот, из того, что они слышали от соседей и друзей, следовало, что «Уиндраш-Шеллоуз» становился все более популярным.
Но теперь, думал Джайлз, все изменится. Он хорошо знает свою бабушку. Когда собственность вернется к ней, она наверняка закроет отель.
Он услышал, как зазвонил звонок, и ждал, пока Бейтс откроет дверь.
Грейс фыркнула:
— Могла бы пройти и через боковую дверь.
Но Джайлз решил оставить это едкое замечание без комментариев.
Иногда, думал он, его бабушка забывает, в какое время она живет. А последние несколько месяцев леди Грейс становилась все более и более… эксцентричной, и он начинал понимать, что, возможно, старость стала поднимать свою безобразную голову. Он отогнал от себя эту мысль. Она пришла бы в ужас, узнав, что кто-то мог предполагать, что ее возраст начал сказываться так жестоко и страшно.
— Что, Гордон уже в библиотеке? — спросила она.
И Джайлз не смог сдержать улыбки.
— Насколько я знаю Гордона, то должен быть.
— Не понимаю, почему он так настаивал, чтобы она присутствовала, — фыркнула Грейс.
Джайлз успокаивающе взял ее за руку.
— Брось, бабушка, — мягко сказал он. — Вполне естественно, что Фрэнки в своем завещании хотела оставить ей какую-то мелочь. Нравится тебе это или нет, но Фрэнки была привязана к ней. Она достаточно часто говорила нам об этом.
— Ха! — воскликнула Грейс. — Фрэнки никогда не была благоразумной. Пустила в дом эту особу, которая там все вверх дном перевернула. — Она вздохнула: — Что ж, лучше скорее со всем этим покончить. Но Фрэнки не могла оставить этой проныре много. Она никогда бы не оставила ничего ценного не члену семьи.
— Конечно, нет, — согласился Джайлз, и они вместе вышли из комнаты.
Харриет сидела на бледно-голубом диване, нервно вертя в руке стакан хереса, который ей подал Гордон Килер, стряпчий Фрэнки. Она была потрясена. Ее ввели в библиотеку, по сравнению с которой библиотека в отеле «Уиндраш-Шеллоуз» выглядела как магазин уцененных книг. Один старинный глобус в углу должен стоить десятки тысяч фунтов. Ряды бесценных книг. Здесь все так громко кричало: «Деньги», что ей хотелось смеяться. И подумать только — ее отец добровольно отказался от всего этого из-за любви к ее матери.
Дверь открылась, и вошли двое. Харриет знала, что эта величественная и надменная женщина с тростью — ее бабушка, но она почти не обратила на нее внимания.
Ее взгляд приковал к себе мужчина, стоящий рядом со старой женщиной. Высокий, по-видимому, футов шести ростом, с чернильно-черными волосами, падающими на лоб шелковой волной. Глаза темно-карие, проницательные и яркие. Темно-синий, почти черный, костюм изысканного покроя скорее подчеркивал, чем скрывал гибкое, мощное, мускулистое тело, левое запястье обвивала золотая цепочка. Однако все эти внешние признаки цивилизованного человека не ввели ее в заблуждение. Она не понимала, почему она это знала, но была уверена: перед ней хищник. Хорошо замаскировавшийся, осторожный хищник.
На его подбородке был легкий намек на ямочку. Она старалась запомнить в нем все, чтобы это потом осталось у нее в памяти. По-видимому, ему тридцать с небольшим, его рот с полной и чувственной нижней губой изогнут в слегка ироничной улыбке. И только глаза намекали на то, что он, возможно, не так уж равнодушен, как хочет казаться.
Джайлз же был очень далек от того, чтобы чувствовать себя равнодушным. В тот самый момент, когда он вошел в комнату и увидел это золотоволосое видение, поднимающееся со своего места, подобно Афродите, выходящей из воды, он почувствовал, как земля покачнулась у него под ногами. Нечто похожее он испытывал, лишь когда ему снился тяжелый сон. Чувство беспомощности. Его даже замутило от этого ощущения, и ему стало ясно, что ситуация выходит из-под его контроля. Что совершенно неожиданно невезение встало на его пути.
