Они принесли с собой бутылку вина, плотно обернутую фольгой. Как только Люси передала ее Лиззи, Джозеф сказал:
— Налейте мне бокал, будьте добры.
Мы с Мэттом проследовали за Лиззи на кухню. Я никогда не видел его таким нервным, он был сам не свой. Вероятно, его родители — бомба, и он с ужасом ждал, когда она взорвется.
— Не беспокойся, у нас достаточно выпивки. — Лиззи открыла вино. — Я купила три бутылки — две белого, одну красного — и ящик пива. А если твоему отцу захочется чего покрепче, в баре есть скотч. — Кивнув в сторону шкафа, она отправилась обратно в гостиную.
Я взял пару стаканов и уже развернулся, как Мэтт схватил меня за руку. На его лице застыла гримаса ужаса.
— Зачем она все это накупила?
— Ты же сказал, что твой отец любит выпить.
— О, нет! — простонал он, закрыв глаза. — Я имел в виду, что нельзя подавать алкоголь. Боже, какой я идиот. Мне следовало говорить напрямую. Дерьмо. Кошмар, Джаред. Когда отец трезвый, он кретин, а когда нет — злобный воинственный враждебный мудак.
— Да такой степени плохо? — Если бы не выражение его лица, я бы рассмеялся.
— Да! — Он потер щеки, достал из бара бутылку «Джек Дэниэлз» и щедро плеснул в два стакана. — Пей! — Один протянул мне, второй сам осушил залпом.
— Ненавижу этот скотч.
— Доверься. — Он налил себе еще одну порцию. — Будет не так гадко.
Он ошибся. Все равно оказалось гадко.
Мы ужинали на террасе. Солнце еще не закатилось за горизонт, по газону ползли длинные косые тени. Прекрасный вечер явно диссонировал с напряжением, повисшем за столом после короткой беседы. Естественно, все разговоры в моей семье рано или поздно скатывались к футболу.
— Вы тоже болельщик «Шефов»? — спросил Брайан у Джозефа.
— Черт, нет. «Ковбоев». Думаю, Мэтт выбрал не ту команду, просто чтобы мне насолить. Ну хоть не этих вонючих «Краснокожих».
— Уверен, за «Краснокожих» ты бы меня просто выставил из дома, — парировал Мэтт сухо.
— Именно.
Я не понял, шутит тот или нет.
— Люси, — встряла мама, — вы работаете?
Та посмотрела затравленным взглядом, словно не веря, что к ней обращаются:
— Сейчас нет, я на пенсии. До этого двадцать пять лет была медсестрой.
— В больнице или поликлинике?
— В больнице. Я работала в разных местах, но последние десять лет — в родильном отделении, мне там больше всего нравилось. Малыши, мамаши. — Она сложила руки в молитвенном жесте. Грустно улыбнулась, обратившись к Лиззи: — Когда вам рожать?
— На Хэллоуин.
С той же грустной улыбкой она повернулась к маме:
— Завидую вам. Мне остается только надеяться на внука. — Глянула на Мэтта, на свою тарелку. Улыбка исчезла, Люси опять забеспокоилась, словно тут же пожалев о сказанном.
И я понял почему, когда Джозеф открыл рот:
— Не смотри на меня так, словно от твоей надежды он появится. Насколько я могу судить, Мэтт и тут не собирается выполнять свой долг.
— Не знаю, заметил ли ты, но я физически не способен произвести ребенка в одиночку. — В его голосе не было и намека на юмор. Похоже, Мэтт использовал этот аргумент не в первый раз.
— Не умничай. Тебе давно пора обзавестись семьей и остепениться, моложе ты не становишься.
— Мы планируем съездить в отпуск. — Люси явно старалась сменить тему.
Лиззи ее поддержала:
— Здорово. Куда собираетесь?
— Во Флориду, наверное…
— Ты с кем-нибудь встречаешься? — Джозеф даже не заметил попыток жены.
— Нет, папа. У меня нет времени и довольно сложно найти подходящую женщину.
А вот тут я удивился, поскольку навскидку мог перечислить с десяток местный дам, которые за свидание с ним пошли бы на убийство.
— Глупости. Джаред же местный? — Я чуть не выпрыгнул из кресла. На мгновение мне показалось, что он предлагает Мэтту встречаться со мной. Но он продолжил: — Вот пусть и познакомит тебя с кем-нибудь. У тебя же есть девушка?
— Э-э-э… — Я чувствовал себя на грани, учитывая простоту вопроса. — Нет, сэр.
— Почему?
— Ну. — Мэтт обратил ко мне глаза, полные ужаса, собираясь предупредить, но было поздно. Слова уже сорвались с языка. — Я гей.
Мэтт вцепился пальцами в волосы и уперся локтями в стол, опустив голову, всем видом демонстрируя мировую скорбь по моим умственным способностям.
Рот Люси сложился в беззвучную букву «О», пальцы закопошились с удвоенной скоростью.
— Гей? — Он поморщился. — В смысле, педик? — Джозеф почти взвизгнул.
— Ну… — я оглядел родственников, надеясь на поддержку, но все застыли в тревожном ожидании. Ужин превращался в фильм недели, и независимо от тупости сюжета никто не собирался переключать канал.
— Тебе нравится трахать мужиков в задницу?
И тут все отмерли. Кто-то вздрогнул, кто-то вскочил, но Лиззи пришла в себя быстрее всех:
— Извините, Люси, я не уловила — так вы собираетесь во Флориду?
Та сжалась, теребя ожерелье:
— Я подумывала о Форт-Лодердейле, но туда в основном ездят с детьми. Может, Орландо? Вы там бывали?
— Я нет, но мой брат…
Лиззи так и не удалось поведать нам о брате.
Джозеф резко встал, откинув стул, ткнул пальцем в удивленного Мэтта:
— И это мой сын? Так вот что здесь происходит?
— Нет! — воскликнули мы одновременно.
Мэтт добавил:
— Папа, хватит.
— Джозеф, мы же в гостях, сядь, пожалуйста. — В голосе Люси слышалась тихая мольба.
Тот не слушал:
— Знал я одного такого. Сослуживец — приличный парень, женатый, но в один прекрасный момент жена приходит домой, а он трахается с мужиком в их постели. Увольнение без почестей и привилегий.
Мэтт ударил побелевшим кулаком по столу:
— Ты же шесть лет дружил с Джеймсом. Забыл? Он был хорошим человеком.
— Ты не знаешь, о чем говоришь.
— Он был твоим другом, тебе следовало его поддержать.
— Ты ничего не знаешь о службе на флоте, ты выбрал путь неудачника. Поэтому не смей мне указывать. — Он поднес бокал ко рту и нахмурился, поняв, что тот пуст. Не долго думая, схватил бокал жены, выпил залпом. А потом забрал бутылку и пошел в дом, оставляя нас в неловком молчании.
Следом поднялась Люси. Руки дрожат, на глазах слезы:
— Мэтт, думаю, нам пора вернуться в отель. — Одернула одежду, поправила волосы, попыталась собраться, прежде чем обратиться к Лиззи:
— Приятно было познакомиться. Спасибо за прекрасный ужин. — И поспешила к дому. Мне показалось, что она бы еще чего-нибудь добавила, но у нее дрожал подбородок.
Никто не шелохнулся. Брайан выглядел ошеломленным, мама безумно разозленной, а Лиззи, похоже, пыталась понять почему все полетело к чертям. Мэтт сидел, уставившись в тарелку. Наконец он поднял глаза:
