Он явно обрадовался.
— Слушаю вас.
Мартин, конечно, сделает все, что в его силах, чтобы помочь мне, подумала Рената. Я раскрою тайну своего отца и вернусь домой с v чувством выполненного долга. Стараясь унять волнение, Рената сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.
— Я пытаюсь узнать, почему отец хотел, чтобы я привезла его прах сюда, — сказала она. — Вы живете здесь?
Мартин криво улыбнулся, будто ему в рот попало что-то кислое.
— Я родился здесь. Так же как и… мои родители, и все остальные предки.
Рената едва не подпрыгнула от радости.
— Тогда вы, возможно, тот человек, который мне нужен!
— Я? — растерянно пробормотал он.
Вначале его реакция удивила ее. В Мартине снова произошла какая-то неуловимая перемена. Его значительный взгляд превратил ее в мягкий воск. Но в следующую секунду Рената поняла, что ошиблась: лицо Мартина выражало всего лишь вежливое любопытство.
Ох, Рената! — сказала она себе с укором. Как тебе хочется быть любимой! Сначала надо съесть хороший бифштекс с жареной картошкой, а уже потом допрашивать рыцаря в блестящих доспехах.
— Да, — отрывисто сказала она. — Я пыталась найти могилы близких родственников моего отца. Но их здесь, кажется, нет. Многие надписи на надгробьях невозможно прочесть из-за… э-э-э…
— Лишайника, — помог ей Мартин. — Он изрядно попортил большую часть из них.
Он сунул руки в карманы брюк и снова улыбнулся. Рената старалась не показывать, что он нравится ей. Но он был настолько привлекателен, что скрыть это было очень трудно. Рената покраснела, подумав, что многие женщины, видимо, смотрели на него с таким же кротким обожанием. А он, наверное, просто принимал это, как должное.
— Если вы ищите фамилию Лонго, то, боюсь, мне оно не знакомо, — сказал Мартин.
— О нет! — воскликнула Рената. — У папы другая фамилия.
— Да? — удивился он и бросил взгляд на ее левую руку.
Не обнаружив на ней обручального кольца, Мартин нахмурился, но Рената не стала объяснять ему, что в припадке ярости швырнула кольцо прямо в лицо Эдуардо.
— Да, — подтвердила она. — Он — Фарино.
— Фарино?
Такой реакции Рената не ожидала — на лице Мартина появилось выражении испуга.
— Да, а что такое? — недоуменно спросила она.
— Фарино!
Рената не могла понять, в чем дело. Фамилия ее отца почему-то повергла в ужас этого доброго, воспитанного человека. Почему? Она была в растерянности, но где-то в подсознании возникло ощущение, что она попала в беду. Рената сожалела, что не может взять обратно свои слова. Не надо было копаться в прошлом. Развеяла прах отца под деревом — и домой. А теперь его память может быть осквернена какой-нибудь ужасной историей.
Когда заплакал Ник, Рената не знала, радоваться ей или огорчаться. Его крик врезался ей в мозг и мешал думать. Как ни старалась она успокоить ребенка, Ник продолжал заходиться в крике. Нервы Ренаты были уже взвинчены до такой степени, что она готова была сама закричать.
Малыш не успокаивался. Наконец Рената сообразила, что он просто голоден. Следовало срочно найти место, где можно покормить его. Да и сама она едва держалась на ногах от усталости, к которой примешивался страх перед неизвестностью.
— Простите, — пискнула она в панике, ища глазами, куда можно присесть. — Он хочет есть.
— Вон там есть скамейка, — ледяным тоном произнес Мартин.
Рената села на деревянную скамью под старой грушей и, не решаясь взглянуть на Мартина, стала вытаскивать орущего Ника из люльки. Пальцы не слушались, и эта процедура заняла у Ренаты вдвое больше времени, чем обычно.
Она надеялась, что Мартин уйдет, но он продолжал стоять рядом, как часовой. Может, он считает, что я представляю опасность для окружающих? — мелькнула у Ренаты сумасшедшая мысль. Его ненависть она ощущала так, словно это была живая субстанция. Бурлившие в нем отрицательные эмоции подавляли ее.
Нашептывая сыну ласковые успокаивающие слова, Рената стала медленно расстегивать пуговицы на блузке. Обычно она не стеснялась кормить малыша при людях, но в Мартине было что-то откровенно мужское, что заставляло ее остро ощущать свою наготу. А он, как назло, продолжал пристально смотреть на нее. Его сверкающие недобрым огнем глаза следили за каждым ее движением, обводили плавные линии ее набухшей от молока груди.
Ник кричал не переставая. К черту приличия! — подумала близкая к помешательству Рената. Она метнула на Мартина свирепый взгляд I из-под опущенных ресниц, давая понять, что ему следует уйти. Но увидела на его лице столько ярости, что чуть не задохнулась от этой злобы.
— Давайте уточним. Вы говорите, что ваша фамилия Лонго, а на самом деле вы Фарино, так? — выдавил он из себя, игнорируя ее желание остаться наедине с ребенком.
— Да! — выкрикнула Рената, заглушив на мгновение пронзительный крик Ника. — И горжусь этим!
Он, кажется, узнал, что хотел, мрачно подумала Рената. И, уже не беспокоясь, увидит он ее грудь или нет, она расстегнула пуговицы и приставила к губам сына набухший сосок. Ник потыкался в него секунду-другую и начал жадно сосать материнское молоко. Рената почувствовала знакомое потягивание в области груди, которое обычно доставляло ей удовольствие. Но только не в этот раз.
Над ней угрожающе возвышался Мартин. Он был похож на ангела мести, который должен был заставить ее страдать за то, что она дочь своего отца.
Папа, ты должен был знать, что это случится! — мысленно причитала Рената. Ты ведь любил меня, зачем же подверг такому мучению?!
Даже вид довольного Ника, наевшегося и теперь мирно посапывающего у ее груди, не принес Ренате облегчения. Ее не покидало предчувствие несчастья. Какая-то непреодолимая сила заставила ее поднять взгляд на этого рассерженного мужчину. Нет, он не рассержен, ошеломленно подумала Рената, увидев в его глазах страх. Страх загнанного зверя. Она нервно провела языком по пересохшим губам. Если бы у нее были свободны руки, она бы заткнула ими уши, чтобы не услышать того, что Мартин скажет ей. Больше всего Ренату пугало резкое изменение его поведения — из доброго и великодушного человека он в одно мгновение превратился в злого, бездушного ненавистника. Причем эта вторая ипостась Мартина не была свойственна его природе, Рената чувствовала это. Она с первых минут знакомства ощутила какую-то внутреннюю связь с Мартыном, и эта связь при других обстоятельствах могла перерасти в прекрасные любовные отношения.
И тем не менее…
— Мне надо уточнить кое-что, — жестким, ледяным тоном произнес он.
Рената прижала к себе Ника, словно ребенок мог защитить ее. Чем ее отец заслужил такое отношение? Почему одно его имя вызвало у Мартина взрыв жгучей ненависти?
