Стремительный рывок. Крепкое тело вжимает меня между кроватью и собой. Пытаюсь обхватить руками здоровую мужскую шею с чернильной татуировкой. Мой мужчина не дает, зажимает мои запястья рукой.
Спустя пять минут «непонятно чего» любимый безразлично сползает с меня.
— Мстишь? — едва сдерживая слезы, спрашиваю напрямую. — За то, что не сделала тебя директором?
Иван ложится на спину, заваливаясь на подушки. Небрежно хмыкает.
— Раньше ты не был таким, — подмечаю с обидой.
— Ты тоже говорила, что любишь, сделаешь для меня всё, — парирует ледяным тоном.
Мутной пеленой перед глазами встает счастливое прошлое, которого больше нет. И, похоже, уже не будет.
Сжимаю челюсти до зубного скрежета, когда клещи настоящего впиваются в горло. А обрывки воспоминаний гаснут на краешке сознания.
— Может, нам развестись, если всё так плохо? — едва слышно спрашиваю мужа.
— Мужика нашла? Я тебе житья с ним не дам, так и знай!
— Ванечка, не верю, что это ты. Тебя будто подменили, закодировали. Другая женщина?
— Издеваешься? Проверяешь на прочность? Ты меня сделала таким. Ты и твоя семейка Андреевых.
Муж поворачивается ко мне спиной, засыпает. Следую его примеру.
Наутро Иван сообщает, что его срочно вызывают на работу. Приехал клиент из другого города, надо срочно встретиться, провести переговоры.
— Как же день рождения Стефы? — в ужасе гляжу на нашу восьмилетнюю дочь-красавицу, заканчивающую последние приготовления к празднику. Крутится около зеркала в сером дымчатом платье, выгодно оттеняющим ее глаза, любуется собой кокетка.
— Моя дочь — не ты, она поймет, что отцу надо работать, чтобы оплачивать праздник, — муж хмурится.
Серьезно? Оплачивать праздник? Так-то я деньги взяла в долг у Виталины!
Впервые признаюсь себе, что сейчас ненавижу Ивана. Априори ненавижу его, когда он по-свински поступает с нами — бросает в самый неподходящий момент.
Муж уезжает, а в дом подтягиваются гости, которых приходится встречать нам одним, без папы.
Осматриваюсь по сторонам, радуюсь, что уже лето. Рассматриваю нарядных гостей, собравшихся в стайки. Следую взглядом за вновь прибывшими, отслеживаю, куда они разбредаются после того как складывают подарочные коробки.
Улыбаюсь, глядя как доченька пытается вытащить огромную синюю коробку из самого нижнего яруса подарочной пирамиды.
У нее получается. Гора с грохотом рассыпается. Стефа озадаченно вертит заветную коробку в руках, видимо, ищет записку. Мое бедное сердечко не выдерживает, иду к дочери.
— Малыш, ты чего?
— Мамуль, это же папин подарок?
Черт!
Черт!
Черт!
Как сказать ребенку, что папа забыл купить подарок. Он ведь считает, что и так потратился на праздник, а у дочери всё есть, ей ничего не надо. Мне так и не удалось объяснить ему, почему женщине нужно внимание и хотя бы малюсенький подарок или цветочек. По его мнению, если у меня есть деньги, то я сама могу зайти в цветочный, и купить себе корзину эквадорских роз, когда захочу.
Соврать как обычно?
— Стефания, папа свой подарок вручит вечером. Он хочет, чтобы это стало заключительным аккордом дня рождения, — глажу любимую доченьку по лицу, убираю назад выбившиеся из прически пряди.
— А-а, — тянет разочарованно малышка, бросая яркую коробку на землю.
— Тетя Виталина подъехала, — замечаю с радостью.
Ловлю себя на том, что очень уж хочется прекратить этот малоприятный диалог.
Бегу к машине навстречу прибывшей сестре. Не успевает она выйти из машины, как я набрасываюсь на нее со словами: — Ты зачем заставляешь Ваню работать в выходные?
— Ты о чем? — Вита поправляет задравшийся подол красного платья, даже не вникая в мои слова.
— Мстишь Ване за то, что он хотел занять твое место? — нервно выпаливаю я.
— Сбрендила? — сестра выуживает из машины огромные коробки с куклой и орхидеями.
— Тетя Вита, это Машка?! — кричит дочка, бросаясь к тетке.
— Да! — сестра улыбается моей малышке, протягивая подарки.
Дочь радостно обнимает коробку с Машуней, пытается распаковать здесь же. На кукле розовый сарафан и розовая косынка. Она выглядит точь-в-точь как в любимом Стефином мультфильме «Маша и Медведь».
— Стефания, — одергиваю дочь. — Орхидеи тоже твои! Забирай коробки, иди в дом.
— Так что там с Иваном? — интересуется Вита, прищуривая глаза. Замечаю, что взгляд у нее такой въедливый, совсем недобрый.
— Сказал, что рабочая встреча с клиентом.
— Ну-ну… — сестра многозначительно глядит на мужа.
— Всё! Достало! — Клим нервно переводит стальной взгляд с жены на меня. — Значит, так, Полина, всё что делает и говорит твой муж, выглядит не тем, чем является на самом деле!
— Не понимаю, — хлопаю наивными глазами на бывшего начальника.
— Клим, не сегодня, — шипит сестра на высокую широкоплечую фигуру мужа — полковника полиции.
— Ты меня просила четыре года рассказать ей всё, а сейчас останавливаешь?! — бурчит на жену недовольно.
— Говори, если начал, — требую с него.
* * *
Два года назад
Полина
— Что говорить-то, поехали, посмотришь своими глазами, — приказывает Клим, подталкивая меня к машине.
— Куда? — округляю глаза. У меня дочь, гости, праздник, в конце концов.
— Клим, — не надо, — неуверенно произносит сестра, пытаясь встать между нами.
— Вита, хватит! Все знают, кроме нее.
— О чем я не знаю? Господи, вы же не затеяли снова эту игру, пытаясь настроить меня против мужа.
— Полина, — бессильно орет близняшка. — Никто тебя не настраивает против мужа. Он — мерзавец, и ты должна об этом знать. Он поступает подло. Знаешь, почему он сегодня сбежал с праздника собственной дочери?
— Да! — гневно цежу в ответ. Смотрю в зеркальное отражение собственных глаз. Только карих! Я-то ношу серые линзы. Муж так требует, ему дымчатые глаза нравятся больше, чем карие. — Иван не хотел встречаться с вами двумя. Вы его вконец достали за эти годы своими нелепыми подозрениями.
— Приплыли! — раздраженно произносит сестра, цокая зубами. — Знаешь, любимый, она меня окончательно взбесила, отвези-ка ее прямо сейчас к мужу, а я останусь на празднике, присмотрю за гостями, за детьми.
Выпрямляю гордо спину, иду к машине бывшего начальника, забираюсь на переднее сидение.
— Куда едем? — спрашиваю минут через десять молчаливой поездки.
— В отель, в Измайлово, — кратко отвечает родственник, не глядя на меня.
Обрывки воспоминаний всплывают в мозге. Я ведь много раз видела и слышала, как Ваня заказывает номер в Измайлово. Он объяснял, что для клиентов. Я удивлялась, почему этим занимается он — директор отдела продаж, а не его помощница, но проглатывала информацию. Меня устраивал ответ.
Мутной пеленой перед глазами проносится искаженное лицо мужа. Как же так? Мы же когда-то любили друг друга безумно, сбегали от начальника, запрещающего неуставные отношения в отделе. Шли на всё, чтобы провести вместе лишнюю минутку. Когда родилась Стефания, Петров сдувал с меня пылинки.
А потом у него начались дрязги с Виталиной на работе. И на меня с двух сторон сыпались жалобы. С каждым днем сестра и Петров ненавидели друг друга всё больше и больше.
— В чем дело? Ваня, она твой начальник, ты обязан подчиняться ей.
— Бабе? Разве может женщина быть моим начальником?
— Почему нет? Виталина — прекрасный руководитель, осведомленный о бизнесе отца лучше, чем он сам!
Тогда впервые Ванька открылся мне с нелицеприятной стороны, но я не обратила на его выпад внимания. Думала, у парня задета гордыня, прищемлено Эго. Была уверена, что со временем пройдёт.
Не прошло. Более того, всё только усугубилось и дошло до точки невозврата к нормальным отношениям между Витой и Ваней в качестве родственников.
Из раздумий выдергивает тихий голос Красавы:
— Андреева, приехали!
Так-то я давно Петрова, но босс по-прежнему зовет меня Андреевой, напоминая, кто в «доме» главный.
