— Совсем немного. Дома у нас готовит помощница по хозяйству. Если хочешь, завтра снова приготовлю что-нибудь. Могла бы сегодня, но у нас ещё есть суп.
— Хочу, — с энтузиазмом согласился Матвей.
Разве мог он отказаться от завтрака, приготовленного этими божественными руками?
… Ночью, когда Милана легла спать, Матвей нарочно задержался в кабинете. Он надеялся, что она уснёт: тогда ему будет проще держать себя в руках. Однако, едва Матвей, осторожно прокравшись в спальню, устроился в кровати, Милана прижалась к нему всем телом и уткнулась губами в его сильную шею. Конечно, эрекция не заставила себя долго ждать. Вот чёрт!
— А ты почему одет? — отстранившись, Милана заглянула в лицо Матвея. — И почему свет не включил?
— Ну "одет" — это слишком громко сказано. На мне только боксеры, — смущённо пробормотал Матвей.
Милана привстала, сама включила ночник и уже более пристально посмотрела на Матвея.
— Что происходит, я не поняла? — девушка строго сдвинула красивые брови. — Матвей?
— Тебе сегодня необходим отдых. Я должен… быть сдержаннее.
Неопределённо фыркнув, Милана откинула одеяло на пол и начала стягивать с Матвея боксеры.
— Я целый день ночи жду, а ему, видите ли, отдых нужен! — возмущённо и громко шептала она. — Устал, бедненький! А так с виду и не скажешь.
Милана погладила ладонью напрягшийся член Матвея, и мужчина охнул, не в силах молча справиться с эмоциями и возбуждением. Решив удостовериться в своей власти, Милана коснулась горячей мужской плоти ещё раз.
— Милана, пожалуйста…
— Что? Тебе не нравится? — невинно спросила девушка.
Вот чертовка! Схватывает на лету. Уже всё про него поняла. Да и как тут не понять, если он ведёт себя подобно пятнадцатилетнему юнцу, впервые увидевшему обнажённую женщину не на картинке, а "живьём".
— Не останавливайся, — почти простонал Матвей.
Усмехнувшись, Милана сползла по Матвею ниже, и вскоре он почувствовал, как её нежные губы неумело ласкают его. Именно эти робость и неопытность окончательно заглушили в Матвее голос разума.
Матвей, из последних сил стараясь быть осторожным, дрожащими руками обхватил затылок Миланы, чуть-чуть направляя её. Однако, поняв, что долго он не выдержит, Матвей вскоре заставил Милану остановиться.
Возможно, когда-нибудь… Но не сейчас. Пока рано.
— Но почему? — удивлённо спросила Милана, откидывая волосы со лба.
Глаза её странно блестели. Матвей готов был поклясться в том, что видит в них порочность.
— Не сейчас, Милана. Ты опять стремишься дать мне больше, чем даю тебе я.
— С чего ты взял? Что за бред?
— Давай не будем спорить, — примирительно ответил Матвей. — Если тебе хочется активности, можешь, например, устроиться на мне сверху.
— А это мысль, — улыбнулась Милана, и Матвей опять почувствовал, что тонет в её взгляде, как в зыбучем песке.
Она осторожно оседлала Матвея, и они оба не смогли сдержать сладостных стонов, когда соединились.
Сначала Милана двигалась осторожно и неторопливо. Она смотрела в смуглое лицо Матвея, легко касалась ладонями его шеи и плеч. Матвей гладил её совершенное тело, потом поймал одну из ладоней Миланы и начал легко покусывать её пальцы, касаться их губами, языком.
Милана даже не подозревала, что подобная ласка может настолько возбуждать. Соски её напряглись до предела, а бёдра словно сами по себе начали двигаться быстрее и энергичнее.
Не сдерживаясь и ничуть не стесняясь Матвея, она громко стонала, закинув голову и закрыв глаза, пока уже знакомые сладостные спазмы не заставили её дрожать и трепетать. Матвей отстал от неё всего на несколько секунд. Они оба уже в который раз за прошедшие несколько ночей были обессилены и потрясены тем, что с ними случилось.
…На следующий день, когда Милана после завтрака сидела в беседке и делала вид, что читает, она увидела, как с крыльца спустился Матвей и пошёл по направлению к ней.
С тех пор, как Милана поняла, что он не причинит ей зла, то есть, почти сразу, Милана прекратила даже думать о выяснении координат этого дома. Не собиралась она и узнавать номер машины Матвея или рыться в его личных вещах и документах.
Она намеренно хотела остаться в полном неведении, потому что знала: получив на руки оригиналы документов, отец обязательно попытается "достать" Матвея и поквитаться с ним. И тогда он не остановится ни перед чем. Например, организует Милане полиграф или что-нибудь покруче.
Теперь, зная, на что способен отец, Милана не питала на его счёт иллюзий. Розовые очки исчезли сами собой, испарились. От них даже осколков не осталось. И тут абсолютно нечему удивляться: в мире большого бизнеса свои правила, и не каждый простой смертный сможет их понять и принять. Это сейчас отец не предпринимает попыток найти Матвея, потому что плотно сидит у Матвея на крючке. Милана звонит отцу каждый день, и он, убедившись, что с дочерью всё в порядке, успокаивается. Но потом всё будет по-другому.
Нет, Милана не перестала любить своего отца. Но она перестала доверять и ему, и Ольге. А ещё она не собиралась помогать отцу мстить Матвею. Наоборот, она сделает всё возможное, чтобы предотвратить эту месть или максимально помешать её осуществлению.
Сейчас, глядя на приближающегося Матвея, Милана размышляла о том, что его привело к ней в "неурочный" час. Обычно он появлялся в беседке перед обедом. Время между завтраком и обедом, а также между обедом и ужином Матвей проводил в кабинете, за работой.
Милана знала, что для общения с ней отведена ночь, и ей удалось смириться с таким положением вещей. Она научилась развлекать себя сама и почти не тяготилась вынужденным одиночеством.
Устроившись рядом, Матвей прислонился спиной к стене беседки, вытянул ноги и прикрыл глаза.
Милана исподтишка любовалась его волевым лицом и сильной, мужественной шеей.
— Скажи, Милана, — заговорил вдруг Матвей, и Милана, застигнутая врасплох, вздрогнула. — Ответь на мой вопрос максимально откровенно.
— Да?
— Ночью… Этой ночью ты ласкала меня губами и языком…
Милана вспыхнула. До сих пор они ни разу не обсуждали при свете дня ночные подробности.
— Да, — всё же удалось ответить Милане.
— Но ведь ты была абсолютно невинна, когда мы встретились. Я уверен в этом на сто процентов. Не могла же ты…
— … оставаясь девственницей, делать с кем-то подобное? Думаю, ты был бы осведомлён об этом. Ты же меня отслеживал. Вёл, так сказать.
— Ты что, смеёшься надо мной? — удивлённо спросил Матвей и открыл глаза.
— Да.
— Милана?!
— А что делать, если ты смешной?
— Я смешной? По-твоему, я смешон?
— А по-твоему, Матвей, я наивная чукотская девушка, которая об интернете слыхом не слыхивала, книг не читала и фильмов, в том числе, определённой категории, не смотрела?
— Ты смотрелатакиефильмы? Читалатакиекниги?
— Мдаааа, — промурлыкала Милана. — Мне же было любопытно. Что я, не человек что ли?
— Ах, вот оно что! И как, понравилось?
— Чаще всего, нет. Мне чаще было смешно, особенно, когда кино смотрела.
— Смешно?! То есть, ты просто смотрела и смеялась. Читала и веселилась. И даже не представляла себя на месте героини? Совсем?
— Я должна отвечать на этот вопрос? — Милана откровенно дразнила Матвея, видя его растерянность и беспомощность.
— Отвечай, — почти прорычал Матвей.
— Ой, боюсь! — расхохоталась Милана. — Допустим, представляла, и что?
— Понятно. И с кем?
— Что "с кем"? — невинно хлопнула глазами Милана.
— Кого рисовало твоё воображение в качестве партнёра?
Матвей вскочил и начал мерить шагами беседку.
"Упс! Да тут сцена ревности в чистом виде!"
— Никого конкретного, — небрежно пожала плечами Милана. — Так, выдуманный образ…
— А не похож ли был этот "выдуманный образ", — остановившись, Матвей сузил глаза и пристально уставился в лицо Миланы. — Не похож ли он был, случайно, на того высокого глазастого брюнета? Студента? Егора, или как его там?
