— Извините, я вас утомил. Я вовсе не собирался читать вам лекцию.
Клаудиа рассмеялась, откинув голову, и Боб не мог не обратить внимания на тонкую белую нежную шею. Ее кожа излучала какое-то легкое сияние, напоминавшее ему жемчуг. Почему он раньше этого не замечал?
— Нисколько вы меня не утомили. Вы ведь рассказываете о бизнесе, которым я занимаюсь, можно сказать, всю жизнь. Ну как это может быть неинтересно?
Он сосредоточенно смотрел в свой бокал. Рэчел никогда не говорила с ним о делах. Он знал, что она питает страсть к своей профессии, но это была тайная страсть. Она не хотела ни с кем ее делить.
Делани поднял глаза на Клаудиу.
— Я не говорю, что делать фильмы неинтересно. Просто никак не думал, что вам нравится об этом разговаривать.
Она снова рассмеялась:
— Не знаю, откуда вы явились. В Голливуде никто ни о чем другом и не говорит.
Она начала рассказывать о новом сценаристе по имени Слай Сталлоне, который не только написал сценарий, но и снялся в главной роли в своем фильме.
Боб был заинтригован.
— Как называется фильм?
— «Рокки» или «Бицепсы», кажется. Говорят, это что-то потрясающее, но я воздержусь от оценок до предварительного просмотра.
— А когда он состоится?
— Завтра вечером. А вам что, интересно?
— Да, пожалуй. Хотелось бы взглянуть на сценариста, который считает себя кинозвездой.
— Тогда пойдемте вместе, если у вас нет других планов. У меня есть два билета.
На следующее утро Боб Делани проснулся в состоянии жесточайшего похмелья. В сознании, отуманенном шампанским, едва запечатлелся момент прибытия в аэропорт Лакс. Он пил с какой-то женщиной… Клаудией Грэхэм. Да-да, теперь он это вспомнил. Интересно, она чувствует себя так же?
Может быть, позвонить ей? Однако он тут же выбросил эту мысль из головы. Больше никаких женщин, тем более актрис. И никакого пьянства. Как бы туго ни пришлось ему в Нью-Йорке, но жить все-таки надо.
Когда он стоял под душем, зазвонил телефон. Через полминуты Боб сообразил, что забыл включить автоответчик. Проклиная все на свете, он выключил воду, схватил полотенце и побежал к телефону. Звонила Клаудиа.
— Может быть, хотите зайти выпить чего-нибудь перед просмотром? Или встретимся прямо в кинотеатре?
— Перед каким просмотром? Я ничего не помню ни о каком просмотре.
Он услышал, как у нее, на другом конце провода, перехватило дыхание. По-видимому, он ее обидел.
— Извините, Клаудиа, похоже, я вчера совсем напился. Напомните, пожалуйста, что мы собираемся делать.
Она защебетала о новом фильме какого-то неизвестного сценариста по имени Сталлоне. Сегодня они договорились пойти на предварительный просмотр. Он беззвучно застонал. Прощай все благие намерения. Хотелось ему того или нет, но он, как видно, снова влип по уши. Очередная актриса, да еще и пьянство.
Окончив разговор с Клаудией, Боб позвонил своей секретарше и попросил зарезервировать его обычный столик в «Спагосе». Женщина вроде нее не пойдет есть гамбургеры после просмотра. Интересно, как она будет одета? Какие-нибудь неброские бриллианты и туалет от Черрути? Или предпочтет что-нибудь более вызывающее? Он припомнил стройные округлые ножки в прозрачных чулках. Потом вспомнил ее лежащей на берегу бассейна на Бали, в лучах солнца, с обнаженной грудью. Застонал вслух, вернулся в ванную и включил холодный душ на полную мощность.
В половине девятого Боб сидел за столиком в «Спагосе». Столик класса «А», у самого окна. Ему было забавно. Обычно он занимал столик в середине зала, как и подобает умеренно везучему независимому продюсеру. Но сегодня его принимали по первому классу. Он взглянул на женщину, сидевшую напротив, и вздохнул. Она, конечно, в Голливуде одна из самых популярных, после Лиз Тейлор и Ракел Уэлш.
Не дожидаясь заказа, появился официант с бутылкой «Болинже». Боб поднял брови.
— Вы как хотите, а я после вчерашнего пью только минеральную воду.
Она надула губы.
— Что это сталось с ирландским дикарем Делани? Или слухи обманывают? Я-то считала, что у вас, ирландцев, принято крушить стойки баров и насиловать женщин.
— Так вот почему вы пригласили меня на просмотр. А я и не знал.
Клаудиа вспыхнула. Боб тут же пожалел о том, что смутил ее. За последние двадцать четыре часа его представления о Клаудии Грэхэм полностью изменились. Сначала, основываясь на ее репутации и внешности, он думал, что мужчин, подобных ему, она съедает с потрохами на завтрак. Теперь, узнав ее поближе, он понял, что это совсем не так. Она оказалась на удивление стеснительной, трогательно застенчивой. В этот вечер на ней было простое черное вязаное платье с одной-единственной ниткой жемчуга. Его особенно поразило то, что она надела это платье, зная, куда они идут обедать. Любая другая звезда ее ранга наверняка появилась бы в этом итальянском ресторане в чем-нибудь более броском и вызывающем: это было одно из немногих мест в городе, куда приходили показать себя. Против своей воли Делани почувствовал, что она его заинтриговала. В течение всего вечера она продолжала его удивлять. К их столику подошел новый руководитель студии «Фокс» и пригласил на кофе после обеда. Любая актриса, даже достаточно знаменитая, не раздумывая, ухватилась бы за такое приглашение. Но Клаудиа извинилась и сказала, что устала.
Боб в этот вечер пил только минеральную воду, и она последовала его примеру. Ее бокал с шампанским остался практически нетронутым. Но больше всего ему понравилось то, как она себя вела. Большинство женщин во время первого свидания обычно флиртуют или сплетничают. Клаудиа говорила о фильме, который они только что посмотрели, и вновь поразила его. Она обсуждала картину не только как профессиональная актриса, но временами вставала на точку зрения режиссера и даже продюсера.
— Как это вам удавалось скрывать, что вы такой эксперт? — рассмеялся Делани. — Вы знаете, за много лет это моя первая интеллектуальная беседа с актрисой.
Она состроила обиженную гримаску.
— В моем положении не полагается знать слишком много. Актеры, как правило, начинают опасаться, что я собираюсь завладеть их сценами, а режиссеры боятся, что я исчезну вместе с их фильмами. — Она чуть приблизилась, взглянула ему в глаза. Боб впервые ощутил аромат ее духов. — Главная беда нашего бизнеса в том, что каждый чувствует себя чертовски незащищенным. Вот и приходится осторожничать, чтобы не задеть ничьих чувств. Настоящие отношения никогда не складываются. Я знаю, ради собственного блага надо вести себя именно так, но иногда становится очень одиноко.
Он улыбнулся. Сделал знак официанту принести счет.
