Казалось, время на мгновение остановилось — никто не шевельнулся, все затаили дыхание, пока его мать не воскликнула:
— Колин!
Дункан поспешил поднять руку.
— Все в порядке, — заверил он. — Мои шрамы вызывают любопытство, это естественно. — Он улыбнулся Колину. — Был пожар. Я не сумел спастись, вот и пострадал.
— Это был очень большой пожар? Такой, что сгорели потолок и пол, и стены, и вся мебель? — спросил Колин, размахивая руками и изображая разбушевавшееся пламя.
— Огромный, — заверил его Дункан, — сгорела половина моего дома.
Колин ахнул и посмотрел на старшего брата.
— Вам пришлось прыгать из окна с самого верха дома? — с надеждой спросил Тейвин.
— Нет, меня вытащили из огня мои слуги.
— Лорд не сказал вам, что он пытался спасти своего друга, — добавил мистер Невин, отмахиваясь от мальчиков. — Он очень смелый человек.
— Не такой уж и смелый, мистер Невин, — с горькой усмешкой сказал Дункан. — Я почти не сознавал, что делаю.
— Значит, вы спасли его, сэр? — спросил Тейвин. Дункан покачал головой.
— Девон Макколи погиб в огне.
Фиона ахнула. Дункан взглянул на нее. Она зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть, но смотрела на него с ужасом. Конечно, она ничего не знала о пожаре.
— Господь оберегал нашего лорда. Слава Богу, он выжил на пожаре, — убежденно добавила миссис Невин.
— А что же с его другом? — спросил Колин. — Разве Господь не оберегал его?
Миссис Невин задумалась.
— Пути Господни неисповедимы, молодой человек. И сейчас лучше думать о настоящем. Господь благословил нас разделить рождественскую трапезу с нашим лордом. Если вам угодно, милорд, — ужин подан.
Колин взял Дункана за руку и повел к столу.
Они с Колином сели напротив Фионы и Робины. Дункан старался не смотреть на Фиону, но ее гладкую кожу, видную в декольте, и изящную шею было невозможно игнорировать. Он был околдован ею, просто потрясен, что только усиливало его страдания.
Фиона, со своей стороны, преуспела в своих стараниях не замечать его. Ненавидела ли она его, осуждала ли, определить было невозможно. Фиона стала душой праздника. Она веселилась вместе с детьми, когда они делились с нею своими планами встречи Нового года. Она сияла улыбкой, когда миссис Невин смущенно рассказывала, как они с мистером Невином познакомились на встрече Нового года. Затем Фиона рассказала немного приукрашенную историю о своем торжественном приезде в Шотландию в королевской карете. После ужина, состоявшего из жареного гуся, картофеля и традиционных ячменных лепешек — вероятно, это был самый вкусный ужин за всю его проклятую жизнь, — миссис Невин достала скрипку и начала наигрывать старинные шотландские мелодии. Фиона сразу же вскочила на ноги, подзывая к себе миссис Невин. Застенчивость миссис Невин мгновенно улетучилась, и обе женщины вскоре танцевали и смеялись вместе с детьми, кружась в шотландском риле, подскакивая, притоптывая и переступая с носков на пятки в жиге и стратспее.
Когда миссис Невин схватила Дункана за руку и потянула в круг танцующих, он было воспротивился, но Фиона ухватилась за его искалеченную руку и улыбнулась ему. Он не смог отказаться.
Они танцевали, пока хватило сил. Миссис Невин свалилась на стул, схватившись за поясницу.
— А вы отлично танцуете, миледи, — одобрила она.
— Это как хобби, — ответила Фиона, чуть задыхаясь, и махнула рукой. — Мы с братом однажды соперничали друг с другом. Мне так хотелось превзойти его, что я много практиковалась. — Она засмеялась.
— Танец с мечами! — крикнул мистер Невин.
— О нет. — Фиона вздрогнула, но мистер Невин уже направлялся в другую комнату.
— Достаньте мне трости! — весело крикнул он сыновьям. Мальчики убежали, а миссис Невин суетилась, расставляя стулья.
Дункан отошел в сторону, наблюдая за всеми. Подходящие «мечи» принесли и разложили на полу перед Фионой. Какое странное удовлетворение и спокойствие ощущал Дункан. Он всегда думал, что женится, только когда возникнет суровая необходимость. И даже тогда, по его предположениям, он продолжал бы пользоваться благосклонностью других женщин. Он видел бы в своей жене всего лишь сосуд для вынашивания его наследников и хозяйку Блэквуда.
Сейчас все было совсем по-другому. Он стал другим человеком, который был бы рад общению и близости с женой. Ему даже перестал нравиться Блэквуд из-за его холодной пустоты, а раньше он наслаждался здесь своей независимостью.
Он тоже хотел бы иметь детей, подумал Дункан, и усмехнулся про себя, когда Колин впопыхах поскользнулся и упал на толстый шерстяной ковер. Он вообще никогда не думал о детях. Но после несчастного случая понял, что маленькие дети — самая лучшая часть человеческой расы. Они принимали его лицо таким, каким оно было, и дальше занимались своими делами, совсем как дети Невинов.
Ирония заключалась в том, что Дункан наконец понял, что хочет жениться и завести детей только теперь, когда его будущее сгорело в пожаре. Большинству привилегированных женщин, которых он когда-то знал, не годился мужчина с увечьями, как физическими, так и моральными.
Глядя, как Фиона исполняет танец мечей, с сияющим лицом, делая быстрые, точные и грациозные движения, Дункан мечтал, как женится на ней. Он воображал их в восстановленном Блэквуде на Рождество, с их собственными детьми.
Но в этих мечтах у него было прежнее лицо и Фиона простила его.
Что касается Фионы, то для нее рассвет наступил слишком быстро. Ей так не хотелось покидать этот идиллический домик в лесу. Она получила огромное удовольствие от самого лучшего в ее жизни Рождества, проведенного с семьей, которая еще вчера была ей чужой. А теперь они стали ее дорогими друзьями. И Дункан Бьюкенен тоже.
Должно быть, она сошла с ума. Конечно, Фиона испытала шок, узнав, кто он. Она была возмущена, разгневана, оскорблена и унижена. Но в течение вечера что-то произошло. Фиона собственными глазами увидела, как он не похож на человека, которого она когда-то знала. Увечье сбило с него спесь, сделало скромнее. Человек, которого она помнила, никогда бы не снизошел до разговора с этими людьми. Тем более не стал бы делить с ними рождественский ужин, уж не говоря о том, что просто не заметил бы детей. И не стал бы танцевать!
И Фиона поняла, как переродился этот красивый и высокомерный лорд. Превращение было невероятным.
Но Фиона все еще очень сердилась на него. Дункан прекрасно понимал, что она не узнала его, и тем не менее слушал ее, позволяя ей говорить страшные вещи о себе… а если подумать, о ее распутном поведении! Фиона страшно сердилась на себя за то, что оказалась такой идиоткой, что даже не узнала его. И ведь он назвал свое имя, Дункан, а она все равно не узнала его!
