Хилари буквально источала сарказм, но не могла ничего с собой поделать: ей хотелось уколоть этого нахала побольнее. Генри прищурился, и Хилари наконец сообразила, что перегибает палку.
— До того, как жениться, я встречался с красавицей ростом чуть более пяти футов, которая весила сто восемьдесят фунтов, — отчетливо произнес он ровным голосом, в котором все же угадывалось легкое раздражение. — Может быть, кому-то она и казалась толстухой, но, когда я смотрел в ее глаза, она была для меня самой очаровательной женщиной на свете.
— Почему же вы на ней не женились?! — в сердцах выпалила Хилари и растерянно заморгала, сообразив, что допустила бестактность. Я не имела права на подобный вопрос, это не мое дело! Разве можно позволять себе подобные грубости? — Простите, Генри, — поспешно извинилась она. — Это непростительная ошибка, я понимаю.
Лицо Генри окаменело. Он впился в нее изучающим взглядом и долго молчал. Хилари ожидала вспышки гнева, но ее не последовало: собеседник откинулся на спинку стула, поправил прядь волос, упавшую на глаза, и спокойно сказал:
— Она умерла.
— Еще раз прошу извинить меня. — Хилари густо покраснела, ей даже показалось, что на лице у нее пылают раскаленные угли.
— Мы с ней встречались около полугода, — ровным голосом продолжал рассказывать свою грустную историю Генри. — Но я не уверен, что наш роман закончился бы свадьбой: он только-только завязывался. Однако у меня остались чудесные воспоминания.
Хилари торопливо кивнула, мечтая лишь о том, чтобы этот ужасающе неприятный разговор побыстрее закончился. Она готова была со стыда провалиться сквозь землю. Лишь сейчас она поняла, насколько травмировали ее бесконечные измены Макса. Все его любовницы отличались вызывающей красотой, во всяком случае, те, которых она знала. А по крайней мере две из них были головокружительно богаты. Но, оказывается, еще не перевелись на земле мужчины, даже среди таких привлекательных, уверенных в себе и сильных, как Генри Трент, которые способны разглядеть внутреннюю красоту женщины!
— А вы что об этом думаете?
Вопрос застал ее врасплох.
— Простите?
— Чего ожидают от мужчин женщины? Какие качества их натуры ценят превыше всего? Вот вы, например, что мечтаете найти в своем избраннике?
— Я? — Хилари вцепилась в край льняной скатерти и призвала на помощь все свое самообладание. — Даже не знаю… Вероятно, доброту, нежность ну и все такое прочее…
Он понимающе кивнул.
— Не стану интересоваться, обладал ли ваш бывший супруг перечисленными добродетелями, не мое дело, но, признаюсь, что сомневаюсь в этом. А вот и наш милый Пьер с фруктами и сырами! Закажем кофе?
— Кофе? Ах, кофе! Да, с удовольствием, — пробормотала она с дрожью в голосе, чувствуя, как пылает лицо, а кровь едва ли не закипает от избытка адреналина.
На протяжении всего оставшегося до ухода из трактира времени Хилари не могла преодолеть смущение от близости крупного смуглого мужчины, сидящего напротив нее и рассуждающего о красотах Лазурного берега и национальном колорите интерьера его виллы. Он разбудил в Хилари нечто такое, что вопреки ее воле настоятельно требовало к себе внимания. Но ей страшно было даже представить, что она способна ему поверить, она этого не желала, боясь вновь обжечься. А потому предпочла запретить себе размышлять об этом.
Я поборола смущение и сумела взять себя в руки, твердила себе Хилари. Следовательно, так будет и впредь, и я не позволю мужчинам дурачить меня, стану держаться от них на безопасном расстоянии. Я отведала свою порцию пресловутой любви до гроба и семейного счастья и сыта по горло. Хорошо еще, что не подавилась. Осторожность и сдержанность — вот мои основные принципы поведения на будущее, а путеводная звезда — благоразумие! И не нужно в себе сомневаться, тогда все будет в полном порядке.
До Антиба они добрались уже после полудня. Хилари потрясла красота этого городка — его тенистые аллеи, парки, улицы и дома утопали в зелени магнолий, олеандров и гранатов, а воздух казался нектаром, струящимся с моря.
Вилла Генри располагалась на окраине городка. Увидев ее, Хилари невольно подалась вперед, чтобы получше разглядеть. Автомобиль миновал ажурные чугунные ворота и плавно выехал на подъездную дорожку в форме полукруга, разрезая корпусом густой горячий воздух, словно нож масло. По обе стороны от дорожки пестрели зеленые насаждения, откуда-то доносился едва уловимый запах костра. Они завернули за угол аллеи и очутились перед домом.
— Вот и мои владения, — негромко сказал Генри, заметив, с каким восхищением рассматривает здание Хилари. — Не могу похвастаться, что виллой владело несколько поколений моих предков, но льщу себя надеждой, что ее облюбует со временем для постоянного проживания Доминико. По-моему, дом ему нравится не меньше, чем мне.
Хилари была поражена увиденным великолепием. Она знала, что Генри богат, однако не ожидала такой роскоши. Изящное строение потрясло ее воображение.
Каменные ступени в форме подковы вели к массивным парадным дверям сказочного замка с башенками и шпилями под красной черепицей. Каменные стены были увиты зеленым плющом и багровой вьющейся розой. Узорчатые чугунные балконы на втором этаже украшали буйно растущие декоративные цветы — алая герань, пурпурный вьюнок и огненная бугенвиллея.
Воздух был насыщен ароматом миндаля, апельсина и лимона. Деревья, окружающие дом, придавали ему дополнительное изящество. Все в целом походило на сказку и вызывало трепетный восторг: подобный замок Хилари могла увидеть лишь в волшебном сне, но не наяву. Ей предстояло прожить здесь несколько месяцев, ежедневно наслаждаясь этой райской красотой. В сердце Хилари вспыхнула радость, и она поняла, что именно в этом райском уголке к ней вернется наконец душевный покой.
Она не проронила ни слова, однако Генри, наблюдавший смену эмоций на лице гостьи, остался доволен увиденным. Вздохнув с облегчением, он открыл дверцу автомобиля и помог Хилари выйти.
Не успели они сделать и нескольких шагов к дому, как из его дверей вышли женщина крупного телосложения, высокая стройная девушка и маленький мальчик. Он держался особняком, всем видом подчеркивая свою самостоятельность. Хилари сразу же узнала Доминико. В жизни сын Генри выглядел несколько иначе, чем на фотографии: более хрупким и большеглазым.
Поднимаясь по лестнице, Хилари не сводила с мальчика глаз. Доминико оглянулся на экономку и няню и сбежал по ступенькам.
— Здравствуйте, меня зовут Доминико! — громко произнес он, протянув Хилари руку. — Рад приветствовать вас в нашем доме. Надеюсь, вам у нас понравится.
Было ясно, что ребенок произнес заученную фразу. Выпалив все, чему его научили, он покосился на папу.
Хилари присела на корточки и, глядя мальчику в глаза, дружелюбно сказала:
— Привет, Доминико!
Мальчик, удивительно похожий на своего отца, обнял ее за шею и доверчиво прижался щекой к ее щеке. Хилари погладила его по спине и, осторожно отстранившись, звонко спросила:
— Ты покажешь мне свой дом, Доминико? Мне не терпится его осмотреть.
Ребенок вопросительно посмотрел на папу и, заручившись его молчаливым согласием, с важным видом произнес:
— Сначала я покажу вам ваши комнаты, мадмуазель Пристли.
— Доминико! — строго одернул сына Генри. — Ты забыл наш уговор? Как следует обращаться к даме по-английски?
— Я все помню, папа! — испуганно пролепетал мальчик. — Я исправлюсь. Пойдемте, мисс Пристли, я провожу вас!
— Доминико, пожалуйста, называй меня Хилари, так зовут меня все мои друзья. Мы ведь станем друзьями, не так ли?
— Да, конечно. Но папа…
— Он просто не знал, что я предпочту, чтобы ты обращался ко мне по имени. — Хилари натянуто улыбнулась Генри. — Полагаю, он не станет на нас за это сердиться.
Генри нахмурился, но промолчал, а Хилари сделала вид, что не замечает этого. Как можно сблизиться с ребенком, если он панически боится отца? Разве формальное обращение к наставнице способствует установлению доверительных отношений между ней и воспитанником? Отец настаивает, чтобы Доминико называл ее не иначе, как мисс Пристли, но хочет, чтобы она стала ему как родная мать. Это просто смешно! Так ей никогда не добиться желанного результата.
— Доминико! — раздался за ее спиной строгий голос Генри. — Прежде чем показать мисс Пристли ее комнаты, разыщи, пожалуйста, Поля и попроси его отнести в дом ее багаж! Мы будем ждать тебя в гостиной.
— Хорошо, папа! — неохотно отозвался мальчик.
Генри представил Хилари Николь и Сильвии, после чего отослал няню с ребенком за Полем, а экономке велел подать в гостиную кофе. Сопровождаемые Николь, они с Хилари вошли в дом и очутились в просторном зале с мраморным полом, изумительными люстрами и широкой лестницей. Оттуда хозяин замка и его гостья проследовали в гостиную.
