Азиз опустил голову, и под его взглядом ее охватил жар, исходящий откуда-то изнутри, пробуждающий чувства и желания, которые она считала остывшим пеплом.
– Прости за все эти сложности. Но я сразу подумал о тебе, Оливия. Я знал, что могу тебе доверять.
От искренности в его голосе огонь у нее в груди разгорелся ярче. Умом она понимала, что это просто лесть. Она же просто экономка в доме, в котором он появлялся от случая к случаю. И о ней он подумал в трудную минуту?
Но его взгляд был теплым, голос искренним – и в ней разгоралось желание. И жажда быть нужной, важной кому-то снова.
Какая глупость.
– Рада служить, – сухо сказала она и отступила на шаг. Но воздушная ткань юбки зацепилась за непривычный острый каблук, и Оливия стала падать назад, судорожно пытаясь удержать равновесие.
Одним плавным движением Азиз подхватил ее в объятия. Прижал ее к своему восхитительному телу, бедра к бедрам. Желание пронизало ее, словно электрический ток, охватило все тело, запульсировало между ног. Она прерывисто выдохнула, и взгляд Азиза потемнел, прикованный к ее разомкнутым губам.
Оливия могла только ждать. Сердце у нее сильно, настойчиво стучало, и все тело жаждало поцелуя. И не только поцелуя, но и всего, что могло за ним последовать.
Азиз притянул ее еще ближе, и она почувствовала его твердость. Желание запульсировало в ней еще жарче. Но в следующую секунду он отступил, поставил ее на ноги и разжал объятия.
Оливия сглотнула, пытаясь взять себя в руки, скрыть переживания, словно весь ее мир не перевернулся секунду назад. Словно она не осознала в одно мгновение, насколько стерильна и скучна ее жизнь и насколько она хочет большего.
Хочет Азиза.
Он растянул губы, изображая улыбку. Глаза оставались темными и непроницаемыми.
– Спасибо, – пробормотала она. – Я должна… Уже поздно… Спокойной ночи, – выдохнула она.
– Спокойной ночи, – тихо ответил Азиз.
Оливия подхватила юбку, чтобы больше не споткнуться, и выбежала из комнаты.
Азиз мрачно смотрел в рассветное небо. Огромный оранжевый шар солнца выглядывал из-за горизонта, омывая дворец ослепительным золотым светом. Но настроение шейха было темнее безлунной ночи. Он почти не спал, изучая спутниковые снимки пустыни Кадара в поисках лагеря Халиля и его мятежников. На снимках были видны разные поселения, но Азиз и его помощники не могли определить, где именно Халиль прячет Елену.
Он выслал еще один отряд солдат – немногих, кому он мог доверять, – на разведку самых многообещающих поселений. Но они вернутся нескоро. И к тому же… что, если Халиль заметит их? Что, если он решит убить Елену? Кто знает, на что он способен…
И все же народ Кадара любил его. Жители столицы могли оценить европейского космополита Азиза, но пустынные племена отдали свое сердце Халилю. И Азизу еще предстояло его отвоевать.
Еще одно сердце, которое он пытался завоевать…
Позади тихо открылась дверь. Оглянувшись, Азиз увидел Малика, вытянувшегося по стойке «смирно» в ожидании приказа. Малик служил его отцу, знал его самого еще ребенком. Он знал, как презирал Азиза отец, а следом и почти все во дворце. Не раз Малик вступался за принца. Хотя Азиз был ему благодарен, но не мог не стыдиться того, что мужчина видел его слабость.
– Поступил доклад, что один из выбранных лагерей выглядит многообещающе, – сообщил Малик.
Азиз развернулся к нему.
– Это обнадеживает, – сказал он. Но следом покачал головой. – Но кто знает, что может случиться при захвате…
Малик склонил голову.
– Будь проклят мой отец и его завещание. – Голос Азиза был полон ярости и отчаяния. – Он словно нарочно пытался создать нестабильность в стране.
– Не думаю, ваше высочество.
– Нет? – Азиз мрачно посмотрел на него. – Ты же знаешь, Малик: он никогда не хотел, чтобы я стал наследником. Никогда… – Он проглотил жалкое «не любил меня» и вместо этого закончил хриплым голосом: – Не признавал меня в полной мере своим сыном.
– Но вы и есть его сын. Единственный сын. В Сиаде и во дворце это знают и признают ваше правление. Другие со временем тоже вас примут.
Азиз покачал головой, отвергая его слова, и повернулся к окну, где солнце уже поднялось полностью.
– Я не всегда такой мрачный, правда? – усмехнулся он, привычно пряча чувства за шуткой. Но Малика это, судя по его лицу, не обмануло.
– Вас можно понять. Ваш отец создал большую часть нынешних проблем. Но верных вам людей больше, чем вы думаете.
– Я не могу делать ставку на верность, Малик. Я слишком долго оставался вдали. – Азиз покачал головой. – На поиски Елены у нас всего два дня. Потом я потеряю трон.
– Результаты разведки будут в конце дня.
– И у меня останется всего день на поиск альтернативного плана.
– К слову об этом… – Малик откашлялся. – Вы и королева Елена должны сегодня присутствовать при открытии Королевских садов в Сиаде.
– Черт. – Азиз закрыл глаза. – Я забыл. Отменить можно?
– Нежелательно.
– Тогда я пойду один.
Малик поколебался.
– Тоже нежелательно. Вчерашнее совместное появление очень популярно в народе.
– То есть они хотят снова увидеть Елену. – Малик кивнул. – Не уверен, что Оливия справится. Даже если согласится – а она не согласится.
– Она может выйти в чадре.
– Сиад современный город, здесь женщины не закрывают лицо.
– Это может быть напоминанием о традициях, обещанием, что и вы, и королева уважаете прошлое. Консервативная часть населения будет довольна.
– Даже если я захочу изменить традициям в будущем?
– Уважение и перемены могут сосуществовать.
Азиз качнул головой. Ему не хотелось снова лгать и притворяться.
– Ее глаза все равно будут видны, – наконец сказал он.
– Есть цветные линзы, – немедленно предложил Малик, который явно все продумал.
– Безумие. – Азиз в несколько шагов подошел к окну и оперся о древнюю каменную арку. – Безумие. Что будет, если мы не найдем Елену? Или… – Он проглотил слова «не найдем живой», не желая озвучивать эту возможность. – Как мы объясним, что выдавали за мою невесту другую женщину?
– Будет непросто, – признал Малик. – Но мы уже приняли этот риск, когда вы появились на балконе с фальшивой Еленой. Вы сами это понимаете.
Азиз знал это.
– Я поговорю с ней сам, – сдался он и решительно вышел из комнаты.
Оливия лежала в просторной кровати и смотрела на шелковый балдахин. Утренний свет просачивался через щели в ставнях. Рассвет только наступил, но в комнате уже было жарко.
Сегодня она вернется в Париж, привычный и безопасный. Волна облегчения от этой мысли мешалась с предательским уколом разочарования.
