«Не смотри на него», – приказала девушка сама себе и отвернулась к Колби.
– Хорошо, теперь переходи на рысь!
Колби сильнее натянула поводья, нагнулась, повторив команду голосом. Сэм одобрительно кивнула; медленно поворачиваясь, она внимательно наблюдала за Уиски и ученицей, как вдруг... чуть не наткнулась на Нэша: его широкие плечи полностью заслоняли и лошадь, и наездницу. Когда только он успел подойти!
– Что вы здесь делаете? – возмущенно вскрикнула она.
В ответ Риверс недоуменно поднял бровь.
– Смотрю.
Сэм с видом драчливого мальчишки засунула руки в задние карманы джинсов.
– Смотрите где-нибудь в другом месте. Вы мне мешаете.
– Мне почему-то кажется, что на стадионе достаточно пространства для двоих.
– Ладно, – хмыкнула она. – Оставайтесь здесь. А я пойду. – Сэм развернулась и пошла на другой конец «ипподрома». Смех Нэша за спиной разозлил ее окончательно. – Колби! – раздраженно крикнула девушка. – Шагом!
Уиски отреагировал немедленно и рванулся вперед.
– Придержи его, – скомандовала Сэм. – Мы не на гонках.
Колби послушно натянула поводья, лошадь перешла на медленный шаг. Кивнув, Сэм прислонилась к ограде. Риверс стоял там же, скрестив руки на груди. В своей ослепительно белой, слишком белой на фоне потемневших деревянных досок рубашке. Она загадочно улыбнулась.
– Колби, поезжай на середину и быстро остановись!
Юная наездница развернула Уиски. Конь, присев, замер в нескольких дюймах от того места, где стоял Нэш, взвивая вокруг себя клубы пыли.
Размахивая руками, Нэш выругался.
– Черт возьми, Колби! Разве ты не видишь, что я здесь стою?
Девочка нахмурилась.
– Я делаю так, как сказала Сэм. Ты сам говорил, что она мой начальник.
Нэш некоторое время молча смотрел на Сэм. Девушка с трудом сдерживала смех. Риверс получил по заслугам, подумала она, за свою самоуверенность.
Стряхнув пыль, Нэш снова посмотрел на дочь.
– Ладно, но в следующий раз смотри, куда едешь.
– Хорошо, папа.
Вздохнув, он похлопал лошадь по крупу.
– Ничего, дорогая. Ты же не нарочно.
Наслаждаясь этим зрелищем, Сэм вмешалась в беседу:
– Прекрасная остановка, Колби. А теперь попробуем фигуру восемь. Сначала пусти лошадь рысью, потом переходи на шаг. Помни, что ее нос должен находиться по центру, управляй ногами.
Нэш мгновенно отпрыгнул в сторону, и Сэм рассмеялась, когда он почти бегом направился в противоположный конец «ипподрома».
После того как девочка старательно выполнила фигуру восемь, Сэм попросила ее проехать несколько кругов шагом, чтобы успокоить лошадь, а сама тем временем начала устанавливать барьер. Третий барьер Сэм внимательно осмотрела. Он был старым и успел проржаветь. Она почувствовала взгляд Нэша, нахмурилась и... ей в голову пришла еще одна дерзкая идея.
– Нэш, вы не поможете мне установить барьер?
Риверс подошел к ближайшему барьеру, поддел его ботинком, опрокинул, потом поставил на место и начал выравнивать верхнюю жердь. Тут он, видимо, заметил грязь и ржавчину и посмотрел по сторонам в поисках щетки.
– Что случилось? – насмешливо поинтересовалась Сэм. – Вам раньше не приходилось пачкать руки?
Холодно улыбнувшись, он достал из кармана белоснежный носовой платок и тщательно вытер руки. Сэм рассмеялась и пошла к последнему барьеру.
Нэш, прищурившись, следил за ней. Вот чертовка! Конечно, она смеялась над ним. Что же, посмотрим, кто будет смеяться последним, подумал он. Когда Сэм присела на жердь барьера, стараясь выровнять его, Нэш неслышно подошел сзади и ногой подтолкнул одну из опор. Сэм вскрикнула, пытаясь удержать равновесие, но в конце концов оказалась на земле. Она поднялась, стряхивая пыль, и увидела Риверса, стоящего с невинной улыбкой.
– В чем дело, Сэм? Вам никогда не приходилось валяться в пыли?
– Вы – шалопай-переросток! – сквозь зубы пробормотала она.
– Вот как? – поинтересовался он. – Странно слышать это от вас, не правда ли? – Он подошел ближе и стряхнул соринку с ее лица. Улыбнулся. – Знаете, этот сердитый вид вам очень идет.
Сэм почувствовала, что бледнеет, хотя щека, которой коснулся Нэш, горела как в огне. Она ждала знакомого чувства страха, но в его действиях не было никакой угрозы, а серые глаза продолжали улыбаться. Гнев постепенно нарастал в се сердце, пока не превратился в пылающий пожар. Она не знала, что делать, и... замахнулась, чтобы дать ему пощечину. Он сжал запястье Сэм, когда ее рука оказалась в нескольких сантиметрах от его носа. Серые глаза из насмешливых мгновенно стали серьезными.
– На вашем месте я бы так не делал, – тихо сказал он. – Мама просила меня не обижать девочек, но для вас я мог бы сделать исключение.
– Эй, папа! – послышался голосок Колби. – Чем вы там занимаетесь?
Нэш медленно отпустил руку, сжатые в кулак пальцы Сэм разжались. Не отводя глаз от Сэм, он провел пальцами по красным следам на ее запястье. Сердце забилось как кузнечный молот.
– Ничем, дорогая, – ответил Нэш, не выпуская Сэм из поля зрения. – Проверяю, не поранилась ли Сэм о наш старый барьер.
– Ты порезалась, Сэм? – Колби уже скакала к ним легкой рысью.
Сэм вырвала руку и отскочила в сторону. Нэш улыбнулся с легким оттенком торжества. Она отвернулась и через силу улыбнулась Колби.
– Нет. Просто легкая царапина. – Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. – Ты готова к скачке через барьер?
– Этот человек.
– Да?
За несколько лет знакомства Сэм привыкла, что ее психоаналитик отвечает на любую фразу вопросом, но сейчас рассердилась.
– Он не то, что ты думаешь.
Доктор Камилла Тилтон наклонилась вперед, положила руки на стол и посмотрела на Сэм с полным безучастием.
– А что я думаю?
Сэм заерзала на стуле, уже сожалея о сказанном.
– Ну, что я его интересую или что-то в этом роде, – пробормотала она.
Камилла нагнулась еще больше.
– Если он тебе безразличен, почему ты о нем заговорила?
– Потому что... ну, он дотронулся до меня, – еще тише произнесла Сэм.
– Где?
Она нахмурилась, жестом показав на запястье и радуясь возможности помолчать. С того случая на «ипподроме» прошло два дня, но Сэм все еще чувствовала следы его пальца на щеке. Она подняла руку, показывая.
– И здесь.
– И это тебя беспокоит?
Скорее констатация факта, чем вопрос. Камилла хорошо знала Сэм.
– Да. Ну, в какой-то степени, – неохотно призналась Сэм. Девушка подняла глаз кверху, демонстрируя полную неспособность выразить свои чувства словами. Сеансы всегда доставляли ей беспокойство. Иногда она удивлялась, почему вообще согласилась на них.
