с вопросами прямо с порога.
- Ма, может, ты меня сначала покормишь?
- Что, не обрадовался?
- А ты бы обрадовалась?
- Нет, конечно. Поэтому я и думала головой, прежде, чем ложиться с парнем в постель.
- Теперь эта информация мне как-то должна помочь?
- А ты не огрызайся. Потому что если твой принц решит, что слишком молод, чтобы становиться отцом, тянуть ребёнка нам придётся с тобой вдвоём.
- Он не отказывается от ребёнка. Просто хочет, чтобы я сходила к врачу. Когда будет точно известно, что это беременность, а не гормональный сбой, то будем думать.
- Тебе, конечно, виднее. Но не производит твой Дима впечатление надёжного и ответственного парня. Так что я бы на твоём месте не слишком рассчитывала на него.
- Мама!
- Что «мама»? Просто не строй себе воздушных замков, спустись на землю. Тогда и падать будет не так больно.
- А ты уверена, что я непременно упаду?
- Нет, надеюсь, что всё как-то решится. И очень хотела бы ошибаться в Диме. Буду счастлива, если он завтра придёт и скажет, что готов быть отцом и взять на себя ответственность. Но пойми, ему всего восемнадцать. Это девочки, благодаря материнскому инстинкту, готовы стать матерью в таком юном возрасте. А мальчики думают совсем о другом: им нужно закончить обучение, получить профессию, найти работу, встать на ноги. Всё-таки именно они – основные добытчики в семье. Далеко не каждый готов жениться в восемнадцать, бросить учёбу и идти работать грузчиком или таксистом, чтобы прокормить жену и ребёнка. Да и какие перспективы с таким мужчиной, если он не смог получить нормальную профессию и найти своё место в жизни? Или ещё вариант – повесить молодую жену и ребёнка на шею своим родителям. Тоже так себе альтернатива. Поэтому что бы твой Дима ни решил, я смогу его понять.
- Мама, и что же мне делать? Он не откажется от образования и карьеры – значит, должен будет отказаться от меня и малыша?
- Не факт. Может, его родители вызовутся вас поддерживать, пока Дима не встанет на ноги. Но есть и ещё одна сторона. Мужчине нужно нагуляться. Попробовать разных женщин, чтобы понять, что ему нужна одна-единственная.
- Хочешь сказать, что он обязательно будет мне изменять?
- Не обязательно, но вполне возможно. Потому ранние браки так часто и распадаются. Я не пугаю тебя. Просто не нужно питать иллюзий, старайся быть реалисткой. А если судьба окажется более благосклонной к тебе, то ты просто порадуешься своей удаче.
Шмыгаю носом и вытираю рукавом бегущие по щекам слёзы.
- Тебя послушать, так наши отношения обречены.
- Нет, не совсем. Просто прикидываю разные риски. Девочка моя, не плачь, как-то прорвёмся, – мама обнимает меня и гладит по голове, как маленькую. – Что бы твой принц ни решил, мы вырастим этого малыша. И всё у нас будет хорошо. Лишь бы все были здоровы.
- Ну, и что ты решила? – Эльвира Аркадьевна смотрит на меня строго, всем своим видом показывая крайнее недовольство.
Я уже в курсе, что в её глазах я – нищебродка, которая намеренно залетела, чтобы окрутить её мальчика и влезть в их семью. Услышала это совершенно случайно. Она вошла к Диме в комнату, когда мы с ним болтали по телефону. Он, видимо, плохо нажал на кнопку сброса звонка – и я стала невольной свидетельницей их разговора.
Диме говорить ничего не стала, чтобы он не подумал, что я пытаюсь поссорить его с матерью. Но первые дни после этого была сама не своя, рвала и метала, не могла успокоиться от возмущения.
С «нищебродкой» спорить бесполезно – мы и вправду за короткий срок спустили на папино лечение все наши сбережения, и это далеко не конец – деньги нужны по-прежнему, только брать их теперь неоткуда. К роли Золушки я постепенно привыкаю, но не вижу в этом статусе ничего криминального. Никто не знает, что с ним случится завтра.
А вот на «намеренно залетела, чтобы окрутить» я обиделась не на шутку. И особенно рассердилась, что Дима не вступился за меня. Уж он-то знает, что сам виноват в моём нынешнем положении!
За три недели мы с ним так и не определились с нашим будущим. Несколько раз я ему намекала, что время идёт, но он уверял в ответ, что такие решения должны приниматься взвешенно и неторопливо. И вот сегодня его мама неожиданно нагрянула ко мне домой.
- Разве у меня есть выбор? Убивать своего ребёнка я не собираюсь, так что буду рожать.
Я не намерена унижаться или просить милостыню, я себя не на помойке нашла. Мы с мамой всё уже решили. Даже если они посчитают нас недостойными и не захотят меня и моего малыша, то мы и без них как-то обойдёмся. Хотя, положа руку на сердце, я надеюсь, что до таких крайностей не дойдёт.
- Тебе всего восемнадцать, какая из тебя мать?
- К родам мне уже исполнится девятнадцать. Это, конечно, рано, учитывая, что я планировала сначала закончить университет. Но и не шестнадцать!
Меня задевает сама ситуация – почему мы это обсуждаем с Эльвирой Аркадьевной, а не с Димой? Не должен парень в восемнадцать лет быть настолько несамостоятельным!
- И как ты его собираешься растить? Насколько я понимаю, отец твой уже несколько месяцев не работает. Он болеет, причём требует постоянного ухода и дорогостоящего лечения. На что вы живёте? Кто за ним ухаживает? – она крутит головой по сторонам, пытаясь оценить уровень нашего благосостояния. Квартира и обстановка у нас хорошие, ей не к чему придраться.
Не понимаю, к чему она клонит. Хочет сказать, что они даже деньгами не станут мне помогать? Или будет настаивать, чтобы я избавилась от ребёнка? Как же мне неприятна эта красивая ухоженная женщина с колючими ледяными глазами и поджатыми губами!
- Мама работает, она – главный бухгалтер в фирме, у неё неплохая зарплата. И я собираюсь устроиться на работу и работать до родов, – намеренно опускаю разговор об уходе за папой, её это не касается.
- То есть вместо того, чтобы беречь себя, побольше гулять и нормально питаться, чтобы ребёнок родился здоровым, ты планируешь загонять себя работой? И чем же ты собираешься заниматься, учитывая твой юный возраст и отсутствие каких-либо профессиональных навыков? А что будет с твоей учёбой?
- Не волнуйтесь, я найду работу, которая не будет мешать ни
