Синди знала, что он был стойким, и верила, что перед другими мальчишками он держался. Но дома, в тишине и покое кухни, слезы полились у него из глаз.
Синди почувствовала, как страдает его душа. Пытаясь утешить, она обняла его, и он склонил голову ей на плечо. Но тут же отпрянул, словно боялся, что его заподозрят в слабости.
Шерри права. Блейк был ранен очень глубоко, и сердце Синди чувствовало ту боль, которую он до сих пор испытывал.
Каким-то образом она должна помочь ему исцелиться, если только он ей это позволит.
Через пару дней, когда Блейк чистил стойло Каттера, он мысленно составлял список дел, какие ему оставалось сделать на ранчо. Хотелось хоть немного облегчить жизнь старому ковбою, который заменил ему отца.
— Так, амбарные ворота скрипят, надо их смазать, — заслышав шаги, произнес Блейк и поднял голову, ожидая увидеть Така, но это была Синди.
Новая Синди.
Легкий желтый сарафан подчеркивал ее свежесть. Она стала похожа на нежный нарцисс, колеблющийся под легким бризом.
Сегодня превращение казалось еще волшебнее, чем вчера. Блейк с трудом сдержал возглас восхищения. Нет уж, черт побери, теперь он не станет ей говорить, какая она хорошенькая. Хотя именно об этом он думает, когда смотрит на нее.
— Куда-то собралась? — поинтересовался он, чтобы завязать разговор.
— Нет. Просто прогуливаюсь.
Он кивнул, стараясь не пялиться на ее точеные ножки.
— Я не видел тебя за завтраком.
Она одарила его еще одной улыбкой и показала на свои кудри до плеч.
— Мне понадобилось много времени, чтобы причесаться. Чарлин из салона показала мне, как укладывать волосы, но в первый раз мне не так легко было справиться. Это оказалось сложнее, чем я думала.
— А выглядит так, словно ты всегда это делала, — он улыбнулся и опять взглянул на нее.
Синди смущенно переминалась с ноги на ногу, и это движение напомнило ему прежнюю Синди. Потом она скрестила руки на груди, и лиф так обтянул ее грудь, что Блейк понял — прежней Синди уже никогда не будет. Черт!
— Ты занят? — поинтересовалась она.
— Да не особенно, — пожал он плечами.
— А могу я попросить тебя об одолжении? Никакой банки в руках у нее не было, значит, она не станет просить, чтобы он открыл тугую крышку.
— Конечно. Чем могу помочь? — Он прислонил вилы к стене и вытер руки о брюки.
— Ты не поучишь меня танцевать?
— Кто? Я?
— Да. Ты. Я не могу опять просить деда. Он, кроме вальса и фокстрота, ничего не умеет. Но вряд ли Робби умеет танцевать то, что танцевали в сороковых или пятидесятых.
— Не сомневаюсь.
— А лучше тебя никто не сможет.
Так вот в чем дело. Но он не умеет давать уроки танцев.
— Я не очень хорошо танцую, — соврал он.
— Все равно лучше, чем я. — Синди тяжело вздохнула, отчего ее грудь колыхнулась, и он с трудом отвел глаза. Может, попросить ее, чтобы она не вздыхала? Или пусть опять наденет свободную рубашку?
Что-то он сам себе не нравится. Мысли идут не в том направлении. Ему казалось, что она теперь одета, как женщина, которая готова к любви, и это будоражило его сознание.
— Я учился танцевать в школе у миссис Лей-стер.
Миссис Лейстер, которая была воспитателем у девочек, договорилась с руководством, что ей разрешат учить танцам и мальчиков. Занятия проходили в дождливую погоду в гимнастическом зале. Дело прижилось и продолжалось потом, когда Блейк уже закончил школу.
— Но те танцы теперь тоже не танцуют? — Синди откинула непокорную прядь. Каждое движение новой Синди было полно соблазна, но она сама этого, кажется, не понимала.
— Я не могу учить танцевать.
— Почему?
Блейк только открыл рот, как на ее лице отразилось такое глубокое разочарование, что он тут же его закрыл.
Вот дьявол!
— Ну ладно, — тяжко вздохнув, согласился он. — Я постараюсь.
Синди просияла, потом пошла к полке, висевшей на стене, и включила приемник Така. Поскольку музыку еще не передавали, начало урока откладывалось. Она вернулась к Блейку, сложив руки за спиной. Его взгляд снова уперся в ее грудь.
Осторожно, мой мальчик.
Закусив нижнюю губу, она вплотную подошла к нему. У нее всегда была эта привычка. Но прежде она не производила на него такого впечатления. Он никогда не обращал внимания на ее губы. А теперь подумал, что их так и хочется поцеловать.
Окружающий воздух был наполнен смесью ее ароматов. Цветочный запах шампуня и ванильные нотки лосьона для тела искушали Блейка. Нужно оставить все неподобающие мысли, ведь это внучка Така.
Кровь у Блейка разгорячилась, сердце застучало, а тело напряглось.
Во что он ввязался?
Синди затрепетала, поймав его жадный взгляд.
У нее все сжалось внутри при мысли, что сейчас она будет танцевать с мужчиной, о котором мечтала всю юность, который занимал ее мысли и душу.
Она ожидала услышать быструю мелодию, вроде буги или техасского тустепа, но из приемника полилась медленная музыка. Синди испугалась, что Блейк не захочет ее учить, прервет урок.
Вместо этого он протянул к ней руки.
У нее все внутри замерло.
Когда она придвинулась ближе, он внезапно смутился.
— Я не могу к тебе прикоснуться, я тебя испачкаю.
— Все нормально. Я потом постираю. — Она обвила его руками за шею, давая понять, что готова на все ради этого танца.
— Сумасшествие какое-то, — сказал он. Но назад не отошел. Просто что-то пробормотал вполголоса и обнял ее.
Сначала они двигались неуклюже. Синди крепко держалась за него и старалась не наступать ему на ноги.
— Расслабься, — велел Блейк, — и ни о чем не думай. Просто слушай музыку и повторяй мои движения.
От волнения и возбуждения Синди боялась, что у нее подогнутся ноги. Наконец она приспособилась следовать за ним.
Пока они плыли под чувственные звуки любовной мелодии, Синди прикрыла глаза и вдыхала запах Блейка. Его сердце стучало так громко, что этот стук отдавался в ней. Его щека касалась ее локонов, руки скользили по ее спине.
Синди могла поклясться, что он ласкает ее. Наверное, он вообразил, что держит в руках одну из тех сдобных пышечек, которых у него было так много. Одна из них, по его словам, совсем особенная.
Синди была неглупа, она все понимала. Она знала, что нечего забивать голову романтическими фантазиями, особенно о мужчинах вроде Блейка.
Но пока играет эта музыка, она может представить, что принадлежит ему. А он принадлежит ей. Какое это было бы счастье!
Последние аккорды стихли, но Блейк продолжал держать ее в объятиях.
Потом, словно очнувшись от своих мыслей, он резко отшатнулся и опустил руки.
— Тебе больше не нужны уроки. Ты отлично танцуешь.
