— С удовольствием, — отозвалась Антония. — Я рада принять ваше предложение.
Витторио назвал сумму в лирах, которая показалась девушке очень достойной, но потом, когда она перевела ее в фунты стерлингов, оказалась не такой уж значительной. С другой стороны, ей было так приятно, что кто-то захотел купить ее работы, что она готова была отдать их Витторио даром, просто из чувства признательности за похвалу.
Она поблагодарила эксперта за советы.
— Обещаю, я постараюсь побольше работать с маслом.
Роберт помог ей собрать полотна.
— Оставим их здесь до ужина. Клео и ее мать ждут тебя в ресторане. Ты не против поужинать с ними?
— Конечно нет, — улыбнулась она, оценив заботливость Роберта, но совершенно теряясь в догадках, как воспримет это Клео.
К удивлению Антонии, Толбот тоже был там. Очевидно, теперь он обедал и ужинал в обществе дам Норвуд, если ему выпадала такая возможность.
После просмотра картин Антония, конечно, привела себя в порядок и все же на фоне изысканной элегантности миссис Норвуд и безупречной красоты Клео чувствовала себя в своем темно-синем льняном платье гадким утенком.
Она не собиралась упоминать о встрече с Витторио, но Толбот спросил:
— Что думает о твоих работах эксперт?
— Полагаю, он находит их гораздо хуже, чем говорит, — улыбнулась Антония. — Он был очень добр и дал мне несколько полезных советов.
Клео перевела взгляд на Антонию.
— Я бы хотела заниматься живописью, — произнесла она. — Но мне было бы скучно рисовать все эти пейзажи, натюрморты, ну и все такое. Я бы, скорее, рисовала что-нибудь абстрактное. Это намного проще.
— Проще? — переспросила задетая за живое Антония. — Многие полагают, что стоит изобразить несколько странных фигур, брызнуть краской, куда придет фантазия, и у вас готова абстракция. На самом деле все не так просто.
— Так эксперт не купил ни одной вашей картины? — поинтересовалась Клео.
— Нет, — Антония ничуть не смутилась, — но ведь он приходил не за этим. Он же торговец картинами.
— А что он думает о ваших рисунках? — спросил Толбот.
— По его словам, они не плохи.
— Но не настолько хороши, чтобы купить? — настаивала Клео, явно вознамерившись продемонстрировать, что Антония плохой художник.
Прежде чем ответить, Антония немного помолчала, надеясь, что, может быть, миссис Норвуд переведет разговор в другое русло.
— Сколько он купил? — спросил Толбот.
Он правильно расценил смущение Антонии.
— Всего два. Этрусские ворота и кафедру у собора, — тихо ответила Антония.
— Ворота и кафедру — две ваши лучшие работы, которые я видел на выставке! — пробормотал Толбот. — Я надеюсь, он хорошо вам заплатил.
— Мне повезло, что он вообще захотел заплатить за них, — улыбнулась Антония. — На выставке никто не захотел их купить.
— Я бы не отказался их иметь, — заметил Толбот.
— Что ж, Антония всегда может нарисовать еще парочку для тебя, — вставила Клео. — Эти архитектурные раритеты никуда не денутся. Нужно только скопировать их на бумагу.
Отчасти Антония обрадовалась, когда ужин закончился и подали кофе. Значит, через несколько минут она сможет извиниться и оставить эту троицу. Ее не слишком раздражала покровительственная манера общения Клео, но дразнящие взгляды Толбота… Неприятно поразило его отношение к Клео. То, как он склонял голову, внимательно слушая ее пустую болтовню, как преувеличенно вежливо вел себя с миссис Норвуд. Антонии казалось, что человек, посвятивший себя археологии, мог найти гораздо более полезное занятие, чем сопровождать хорошенькую девушку и ее элегантную мать, особенно если он знает об отношениях Клео и Роберта.
«Однако это совершенно не мое дело», — решила Антония и уже собралась встать и попрощаться со всеми, как вдруг Клео подскочила на месте, воскликнув:
— Идем, Толбот! Смотри, который час!
Толбот неспешно поднялся. Клео, клюнув мать в щеку, беззаботно кинула: «До свидания» — и, взяв кавалера под руку, почти насильно увлекла его из отеля на улицу.
Антония подождала пару секунду, затем пробормотала:
— Мне тоже пора, миссис Норвуд. Спасибо, что пригласили поужинать с вами.
На лице миссис Норвуд по-прежнему застыло отстраненное выражение. Потом, повернувшись к Антонии, она произнесла извиняющимся тоном:
— Простите, дорогая. Что вы сказали?
Антония повторила, что должна идти.
— Да, конечно, — ответила дама. — Я понимаю. Хотелось бы мне знать, куда эти двое так поспешно удалились. Вы, кстати, не знаете?
— Нет.
Миссис Норвуд улыбнулась:
— Наверное, в театр. Хотя, если спектакль идет на итальянском, вряд ли Клео что-нибудь поймет.
Проходя через двор, Антония увидела Роберта.
— Довольна своей первой продажей? — поинтересовался тот.
— Счастлива! Спасибо тебе, Роберт. Я очень признательна. За все. И еще, мне кажется, критика словно открыла мне новые горизонты. Я соберу картины и рисунки и отвезу их в albergo.
— Они уже ждут тебя, но я помогу тебе с ними позже. Мне нужно сказать пару слов миссис Норвуд.
Антония осталась ждать его, а Роберт подошел к миссис Норвуд и опустился на свободный стул рядом с ней. Антония услышала, как он спросил:
— А что, Клео нет?
Миссис Норвуд в ответ ослепительно улыбнулась:
— Нет. Она просила извинить ее. Они с Толботом пошли смотреть на какую-то арку или что-то в этом роде, которую он хотел показать в определенный момент, когда лучи солнца падают на нее, или сквозь нее, или как-то там еще.
Антония почувствовала, будто каменеет. Совершенно ясно, что миссис Норвуд понятия не имеет, куда ушли Клео и Толбот, но вместо предположений о театре она предусмотрительно переложила всю ответственность за исчезновение дочери на Толбота.
Антония решила больше не ждать. Норвуды, мать и дочь, ее абсолютно не заботили, и совершенно ясно, что Роберт уже привык к непредсказуемым поступкам Клео.
Выйдя из отеля, она попросила швейцара поймать ей такси и принялась переносить свою живопись в машину.
Роберт появился, когда она несла последние две картины.
— Антония! — позвал он. — Почему ты не подождала, пока я помогу тебе?
— В этом не было необходимости, Роберт. Они ведь не тяжелые.
Он сердито нахмурил брови.
— Клео говорила, куда они с Друри собираются?
Антония покачала головой:
— Нет. Они просто ушли.
Сев в такси, она обернулась помахать ему и заметила, каким унылым стало его лицо. Без сомнения, он и представить себе не мог, что археолог, интересующийся только древними развалинами, может украсть у него Клео. Ведь вряд ли могло случиться, что утонченная Клео заинтересовалась глиняными черепками и вскрытыми могилами.
