Фэй пожалела, что не видела фотографии. Работа, должно быть, действительно хороша, раз так подействовала на Джеральда. Она не удивилась, узнав о выдающихся успехах Дениса Сильвера. От него действительно веяло уверенностью и основательностью. Денис — хозяин своей судьбы: он многого добился, повидал свет, познал и свои силы, как показалось Фэй. Сумел разобраться, что ему надо от жизни.
Как много людей живут вслепую, не понимая, что они делают и почему. Существуют в мире иллюзорном, не зная самих себя. Или же лишь осознают, что действуют неверно. Но признать, что ты в жизни пошел не туда, куда следовало, и решительно выбраться на верный путь — для этого требуется зрелость.
Так действовал Эмери, когда встретил Дэйзи. Поставил крест на своей прежней жизни и отважно вступил в новую. И Фэй восхищалась этим поступком бывшего мужа и ни в чем его не винила.
Живешь лишь однажды. Твоя жизнь должна быть для тебя и уж потом для кого-то. Никому не станет лучше, если ты будешь мучиться впустую все отпущенные тебе годы. В сущности, твои страдания отравляют и жизнь твоих близких, также лишая их счастья.
Денис Сильвер готовит свою книгу в виде серии фотографий. Может быть, та, с умирающим солдатом, войдет в нее, предположила Фэй.
— Ты никогда не упоминала о Сильвере прежде, — недоверчиво произнес Джеральд, всматриваясь в ее лицо. — Ты давно знаешь его?
Она поспешила отвести глаза.
— О нет, не так давно.
Мысли лихорадочно проносились в голове. Что вообще происходит? Почему пришел в бешенство Джеральд? Откуда все эти навязчивые вопросы? Она знала Джеральда на протяжении большей части жизни, как и своего мужа. Ее мир ограничивался узкими рамками; люди вокруг мало менялись, что вполне устраивало Фэй. Она чувствовала себя спокойно в этой среде и не испытывала недовольства собой.
Однако Джеральд оставался для нее тайной. Его эмоции, реакция на происходящее не поддавались расшифровке, подобно письменам, нанесенным неумелой рукой на обломок чаши древних времен. Иногда удается разобрать линию, закорючку, но общий смысл ускользает. Более того, Фэй уверена: Джеральд не желает, чтобы она хорошо узнала его. Иногда даже казалось, что он боится допускать ее к себе слишком близко. Но почему?
Вернулись Милдред с Томом и принялись расставлять мебель, которую только что привезли. Милдред старательно начищала до блеска деревенский сундук для белья XVIII века с медной окантовкой, сверкающей под лучами солнца. Том проверял, на каждом ли предмете обозначена цена, чтобы предупредить возможные недоразумения с покупателями. При этом он отодвигал более ценные вещи в глубь прилавка — на всякий случай. Нередко встречаются посетители, нечистые на руку. Они выискивают небольшие предметы, которые легко унести, и исчезают с ними, пока ваше внимание кто-то отвлек. На торгах антиквариатом надо быть начеку.
— Милдред, последи за прилавком, — грубовато распорядился Джеральд. — Мы пойдем выпьем кофе.
Он подхватил под руку Фэй и потащил к выходу, во двор, залитый ярким мартовским солнцем. Через дорогу находилась пивная «Голубой лев», солидной постройки здание XVIII века с островерхой кровлей.
Здесь собирались торговцы антиквариатом и любители старины на традиционный английский завтрак. Основной зал, где хозяйка жарила яичницу с ветчиной и подавала ее с подрумяненным хлебом, с горячим, крепким кофе или чаем, был, как обычно, переполнен. Ни одного свободного столика.
— Мы выпьем свой кофе на воздухе, миссис Пирс, — сказал Джеральд хозяйке, принимая две чашки едва не кипящего напитка.
— Лучше посидите в салоне, милые мои, — предложила миссис Пирс, быстро окинув респектабельную пару. — На улице слишком холодно.
— Спасибо, — улыбнулся ей Джеральд, и та зарделась от удовольствия.
Он флиртует! — с горечью подумала Фэй, наблюдая, как Джеральд пускает в ход свое обаяние.
Салоном называлась небольшая комната, где мебель была покрыта красным плюшем. Стойка бара сверкала полированной медью.
Джеральд поставил чашки на мраморную плиту столика и сел, вытянув ноги. Фэй устроилась рядом.
— Зачем мы здесь? — спросила она.
— Чтобы поговорить без посторонних. — Джеральд повернулся к ней. Черты его лица обострились. — Будем честны, договорились? Ты встречаешься с Денисом Сильвером, чтобы досадить мне, не так ли?
Она глубоко вздохнула.
— О чем ты говоришь?
Голос Джеральда прозвучал рассерженно:
— Тебе прекрасно известно, о чем! Несколько дней назад ты предложила пожениться. Я был достаточно честен, чтобы сказать, что не собираюсь вступать в брак снова. Мне казалось, ты уже набралась жизненного опыта и способна принять правду, но женщины, похоже, всегда не в ладах с реальностью.
От гнева у Фэй вспыхнули щеки.
— Я не предлагала тебе жениться на мне! Я лишь спросила, поженимся ли мы когда-нибудь или ты намерен продолжать наши отношения так же, как в прошедшем году.
Джеральд скривил губы.
— Не играй словами, Фэй! Ты фактически просила меня жениться на тебе, а я дал отрицательный ответ. Вот тогда и выросла между нами стена, и ты вдруг стала смотреть на меня так, будто я тебе ненавистен.
Приняв безразличный вид, Фэй сказала:
— Я тоже не кривила душой, Джеральд. Я по горло сыта одинокой жизнью. Я хочу, чтобы у меня был человек, с которым можно поделиться радостью и печалью, к кому можно возвращаться домой каждый день.
— Только по этой причине ты занималась любовью со мной — чтобы заполучить в мужья?
Она еще сильнее вспыхнула, сжигая Джеральда взглядом.
— Не смей так оскорблять меня! Я считала, что у нас настоящий союз. Мне казалось, я тебе небезразлична.
— Это действительно так! Но мои чувства не имеют никакого отношения к браку. — Джеральд замолк, глядя в пространство. Его лоб изрезали складки. — Послушай, Фэй, я тогда объяснил тебе свои мотивы. И просил не воспринимать мое решение как личное оскорбление, как повод к разрыву.
Она нетерпеливо оборвала Джеральда:
— Но как еще, о господи, могла я воспринять это? Ты хочешь, чтобы я спала с тобой, но твоей любви недостаточно для того, чтобы жениться. Такое отношение оскорбляет меня.
Голос Джеральда стал хриплым.
— Я никогда не хотел причинить тебе боль, Фэй. Только не это. Прошу тебя, верь мне. Дело не в тебе, а во мне самом. Я предпочитаю жить в одиночку, не хочу никого видеть рядом. Больше никого и никогда.
— Разве ты не был счастлив с Джулией?
Фэй ни разу не спрашивала Джеральда о его отношениях с покойной женой. Она сразу же поняла, что касаться этой темы не следует. Стоило только упомянуть имя Джулии, как дверца в душу вдовца захлопывалась.
