— Потом поеду к Джексону и возьму с собой Джорджа Хейдена.
— Зачем? — морщится сестра.
— Думаю, это послужит укреплению семейных уз. Ты заедешь со мной в дом? Кстати, сделай милость, отвези Шарлотту к своей модистке, возможно, ты сумеешь убедить мою невесту одеваться более… — Я пытаюсь подобрать подходящее слово.
— Ты хочешь сказать — в менее гротескной манере?
— Именно.
— Ох, Шад, — качает головой Мэрианн. — Что ж, ты подтвердил свою репутацию грешного непутевого кузена. Но если бы свет увидел тебя с моими детьми на коленях и лентами в волосах… ты бы погиб, дорогой. Окончательно и бесповоротно.
Я надеялся, что Мэрианн будет рада посетить фамильное гнездо, но когда мы шли через мрачные старомодные комнаты с задвинутыми шторами, она глубоко вздыхала. Это безрадостное место; даже населенное обитателями, оно было таким.
Мой слуга Робертс, почтительно следуя позади, покорно выслушивал замечания и тихо бормотал что-то экономке, которая присматривает за пустующим домом.
В столовой сестра остановилась перед портретом нашей матери, висящим у камина.
— Я тоскую по ней, Шад.
— Я тоже.
Висящий с другой стороны камина портрет отца мы минуем без комментариев. Мало кто тосковал по нашему отцу.
— Я помню, как он бил тебя, — говорит Мэрианн.
— Я был своевольным.
Сестра неотрывно смотрит на меня.
— Надеюсь, ты не будешь так обращаться со своими детьми, какими бы своевольными они ни были?
— Не буду, обещаю.
К Мэрианн возвращается обычная живость.
— Робертс, предстоит много работы. Надо освежить здесь краску, за такое короткое время мы ничего другого не успеем, думаю, желтый цвет немного оживит помещение. Шад, твоя жена должна выбрать обои, шторы и тому подобное. Я буду рада помочь. И вам понадобится по крайней мере полдюжины лакеев и ливреи для них… ты хочешь быть модным и нанять повара-француза, Шад?
— Нет, наша кухарка меня вполне устроит. Сомневаюсь, что мы задержимся в Лондоне дольше, чем на месяц.
— Значит, вы не поедете в свадебное путешествие? Я качаю головой:
— Нет, мы останемся в городе и будем нагло отрицать свою вину. Как только нас увидят в театре, в парке и других местах, сплетники перестанут чесать языками и найдут за кем поохотиться.
— Очень мудро, — соглашается Мэрианн. — Шад, мне жаль, что ты должен жениться на ней. Я уверена, она хорошая девушка, но…
— Чепуха. Мне пора жениться. — Я согласен с сестрой, но будь я проклят, если признаюсь в этом.
— Ты сказал ей о бастардах?
Моя сестра становится назойливой.
— Пока нет. Скажу.
Я даю указание Робертсу и экономке, миссис Уильямс, нанять лакеев и служанок. Я даже не знаю, возьмет ли Шарлотта с собой собственную горничную. Я уже чувствую, что увязаю в домашнем хозяйстве, и не могу дождаться, когда оставлю этот дом. В следующий раз я войду в него в день свадьбы.
— Вы так снисходительны, — драматическим тоном объявила моя мама. — Мы так польщены, миссис Шиллингтон.
Миссис Шиллингтон, одетая по последней моде и в высшей степени элегантно, улыбнулась. Я подозреваю, что она заехала к нам не по собственной воле. Ее взгляд прошелся по комнате, и брови чуть изогнулись, делая ее смехотворно похожей на брата. Не думаю, что выражение ее лица передает восхищение нашим вкусом в обстановке.
— Я всегда считала, что моя Шарлотта чудесная девочка, — с пафосом продолжает мама, произнося каждое слово с большой буквы. — Правильные черты лица! А кожа… ее считают самой красивой девушкой в графстве!
Какой набор лжи! Не думаю, что миссис Шиллингтон верит этим россказням, но она сохраняет самообладание.
— Я верну Шарлотту в целости и сохранности через пару часов, — говорит она. — Умоляю, не беспокойтесь, мэм.
Мама, которая, я знаю, хотела составить нам компанию и развлекать потоком пафосной чепухи, на миг сбита с толку. А я в полном восторге от ловкости миссис Шиллингтон. Одно ее веко чуть подрагивает в легком намеке на подмигивание, или мне это кажется?
И вот, немного смущенная, я отправляюсь к модистке в элегантном экипаже миссис Шиллингтон. Сестра Шада элегантна, молчалива, холодна. Какая я дурочка, что решила, будто она может стать мне союзником! Но кто-то из нас должен сделать над собой усилие и нарушить тишину.
— Миссис Шиллингтон, я не собиралась этого делать.
— Поехать по магазинам? — Она поднимает восхитительные дуги бровей.
— Выходить замуж за лорда Шаддерли.
— Ах это. — Она немного хмурится. — Не думайте об этом, Шарлотта. Ему пора жениться.
Пока я обдумывала, что она соизволила обратиться ко мне по имени, но не предложила мне поступать так же, и, значит, я просто подходящий материал для брачного долга Шада перед семьей, мы остановились у маленького дома с вывеской, объявляющей, что это заведение мадам Белльвуар. Мы не на Бонд-стрит и не на какой-нибудь другой улице с модными магазинами, тут более скромный район, напротив свечная лавочка, на тротуаре двое детей играют с собакой.
Мы выходим из кареты, и молодая женщина выбегает из магазина приветствовать нас почтительным реверансом, другая открывает дверь. Звонит колокольчик. Женщина — видно, это и есть модистка мадам Белльвуар, — несколько старше миссис Шиллингтон и очень просто одетая, встречает нас на пороге и провожает в дом.
— Так это она? — спрашивает модистка у миссис Шиллингтон.
Я ужасно устала от того, что люди говорят обо мне так, будто меня нет рядом.
— Она — это я, — говорю я, чувствуя, что это звучит так же зло, как и безграмотно. Я не в лучшем настроении.
Обе не обращают на меня внимания. Мадам Белльвуар обходит меня кругом, словно тюк товара.
— Неплохо, — говорит она, обращаясь к миссис Шиллингтон. — Неплохо. Платье… О Боже, — договаривает она по-французски.
Я хочу возразить, что платье стоит кучу денег и по крайней мере я не одета как… Я не знаю, как одета мадам Белльвуар, только вы сразу замечаете эту женщину, ее рост и осанку. Точно так же миссис Шиллингтон — образец рафинированной элегантности, хотя я затрудняюсь точно описать ее туалет.
— И вы, мадемуазель, — наконец модистка обращается непосредственно ко мне, — собираетесь выйти замуж? Сколько вам лет?
— Двадцать три. — Какое это имеет отношение к моему платью?
Мадам и миссис Шиллингтон заводят по-французски серьезную беседу о лошадях, и я задумываюсь, не сошли ли они обе с ума, или всему причиной мои познания во французском языке? Когда мадам вынимает шпильки из моей прически, я понимаю, что они говорили о моих волосах — слова на французском так похожи, разница в одной букве, — о том, что их надо подрезать.
