Кейт Хоффман - Сраженные любовной лихорадкой

Как получилось, что невинная беседа превратилась в столь двусмысленную? И с чего это она взяла, что Хоку следует быть общительнее?

— Я не хочу, чтобы он походил на женщину, — пробормотала она. — Я хочу, чтобы он говорил с нами чуточку больше.

Сидни открыла глаза. Честно говоря, ее разговор с Хоком был несколько удивительным. Другим он еле-еле выдавливал несколько слов, что-либо объясняя и отдавая команду. Но наедине с ней он менялся.

Она прикрыла ладонью глаза. Если ей почудилось, что Хок интересуется ею, то это зря. Она — лидер группы, и он обсуждает с ней организационные вопросы. Поэтому их разговоры длиннее, дело не в воображаемой страсти.

Вздохнув, Сидни попыталась выбросить красавца гида из головы. Но образ Хока витал в ее мыслях, она перебирала в памяти его слова снова и снова, пытаясь не придавать значения неутоленному желанию, выраженному в них.

Еще раз вздохнув, Сидни натянула спальный мешок до подбородка. Для немногословного человека Хок интересно себя преподносит.

Крик пронзил утренний воздух, и Сидни тотчас проснулась. В первое мгновение она не поняла, где находится. Ей было холодно, жестко, и около ее лица образовалось облачко пара. Потом Сидни вспомнила, что она на Аляске.

Постепенно ей вспомнился построенный шалаш, и она оглянулась. Большую часть дня они строили из камней и веток два шалаша, а потом вытащили палатки.

Остаток дня они ставили их. Затем Хок приказал разобрать шалаши и приготовить ужин. После этого пришло время спать.

Внезапно она вспомнила их встречу у костра, как он на нее смотрел, как говорил.

Хок. Их учитель, их мучитель, их защитник. Протерев сонные глаза, она вздрогнула, так как Милли вдруг завизжала.

— Милли, что такое?

Широко распахнув глаза, Милли дрожащей рукой показала в направлении входа в палатку.

— Т-т-там что-то есть.

Убрав волосы с лица, Сидни попыталась ее успокоить:

— Милли, иди спать. Там ничего нет. Это просто ветер.

— Послушай, — пролепетала Милли, — разве ты не слышишь?

Вздохнув, Сидни посмотрела на вход и начала прислушиваться. Внезапно мимо палатки прошла темная тень, тихо шурша. Угол палатки покачнулся, и Сидни увидела через тонкий нейлон отчетливый силуэт звериной лапы.

Она резко отодвинулась к противоположной стене, зацепилась ногами за спальный мешок и закричала. Милли не замедлила к ней присоединиться, увидев, что палатка вибрирует. Внезапно раздался выстрел, и они обе затаили дыхание, ожидая, что раненый медведь с легкостью порвет тонкий материал и съест их обеих живьем.

Милли заплакала, а Сидни изо всех сил пыталась собрать все свое мужество, в то время как сердце бешено колотилось от страха. Другая тень появилась на палатке, и женщины в страхе наблюдали, как медленно, дюйм за дюймом, расстегивается вход. Сидни была готова закричать, как вдруг увидела ботинки Хока.

Вздохнув с облегчением, она обняла Милли.

— Все в порядке. Медведь убежал. Это просто Хок.

Сидни вылезла из палатки. Хок был без рубашки. Его джинсы были застегнуты на молнию, но не на пуговицу, а потому спустились на бедра. Она бросила взгляд на мускулистую грудь, на поросль волос, исчезающих ниже талии в джинсах.

Он держал винтовку в правой руке, и она чувствовала едкий запах пороха. Она посмотрела ему в глаза.

— С вами все в порядке? — спросил Хок. Сидни кивнула. Хок посмотрел на Милли, вылезавшую следом. Глаза подруги были широко раскрыты, а ее обычно жизнерадостное лицо побледнело.

— Я… я думала, что все обойдется, — еле выдавила Милли, заикаясь. Слезы текли из ее глаз. — Я… я не знала.

Хок некоторое время изучал Милли, затем громко выругался.

— Где они? — требовательно спросил он. Сидни переводила взгляд с одного на другого.

— Медведь убежал, услышав выстрел, — сказала она.

— Не медведь, — проворчал он. — Твоя подруга знает, о чем я говорю.

Милли поморщилась, закусив нижнюю губу, и показала на палатку.

— Принеси все сюда, — приказал он.

Вопль вырвался из уст Милли:

— Но они диетические, они даже не очень вкусные.

Сидни открыла рот и схватила Милли за руку.

— В нашей палатке была еда? Ты взяла еду, хотя Хок предупреждал нас и приказал не делать этого?

— Просто несколько печенинок. Малокалорийных. Я… я не подумала…

Хок снова выругался, на этот раз про себя.

— Не подумала! Медведь мог убить вас обеих прежде, чем я успел бы вмешаться. Он искал еду и вряд ли думал об объеме своей талии.

Слезы градом потекли по лицу Милли, и ее нижняя губа задрожала.

— Я хочу домой! — крикнула она. — Я ненавижу все это. Здесь жуки и медведи, и мне все время холодно.

— Хорошо, — сказал Хок. — Джо заберет тебя из лагеря через пару часов. Одевайся и стой около озера. Подними руки над головой.

Милли подняла руки, продолжая хныкать.

— Урок номер три, — сказал он, окинув взглядом остальных членов группы, разбуженных шумом. — Как подавать сигналы самолету. Это, — он махнул в сторону Милли, — означает: возьмите меня. Если она поднимет одну руку — все хорошо. Если ляжет на землю, положив руки за голову, это значит, что нужна медицинская помощь. Теперь одевайся. Скоро ты отсюда улетишь.

Сказав это, Хок поплелся вниз по пустынному пляжу. Сидни похлопала Милли по плечу.

Когда Милли снова запричитала. Сидни повернулась и пошла за Хоком, окликнув его.

Он остановился в нескольких футах от берега, но не обернулся. Она видела, что его мускулы напряжены, и боялась, что он вспылит.

— Не стоило так нападать на Милли, — сказала Сидни. — Она просто ошиблась. Хок круто повернулся, — Вас могли убить.

— Но мы не убиты.

— Вы под моей ответственностью, черт возьми! Под моей! Я не хочу, чтобы в группе оставался человек, способный нас всех так подставить.

Сидни медленно подошла. Ведь должен же быть способ успокоить, смягчить его гнев, чтобы он позволил Милли остаться.

— Она член моей группы. Она моя…

Она не успела закончить свою защитную речь. Неожиданно Хок схватил ее за руки и притянул к себе. Он прижался своими губами к ее губам.

Ей не было страшно, по крайней мере так, как в лагере, когда она увидела силуэт зверя. Почти сразу его губы смягчились, и весь его гнев вылился в жар и желание. Его язык дразнил, его кожа была такой теплой на морозном утреннем воздухе, что обжигала Сидни через футболку.

Стон замер у него в горле, и Сидни вдруг поняла, что поцелуй доставляет ему удовольствие. Она не могла дышать, не могла думать. Едва слышный голосок где-то в глубине ее сознания твердил ей об опасности, но ощущать сильного, стройного и такого теплого Хока хотелось больше, чем сопротивляться.