— Хорошо. Я хожу на пляж нудистов! Да! И не смотри так на меня! Мне нравится загорать нагим! Не смотри так, говорю! И не смейся! — Вымышленная история Кларка выглядела убедительной: его руки, спина и ноги побагровели под июльским солнцем во время незапланированной пробежки.
— Какой ужас, Кларк!
— В общем, одежду украли. Поэтому я пришел к тебе в таком виде!
— А тебя кто-нибудь видел? Ну из соседей, например?
— Нет, я шел лесом.
— Молодец, за это я дам тебе две порции. Пойдем! Я найду тебе одежду. Не позволю, чтобы ты в таком виде расхаживал по моему дому, и уж тем более садился за стол!
Плотно поужинав, Миранда и Кларк провожали солнце, сидя на террасе.
Она заварила чай и разлила его по огромным кружкам.
— Ты готова ведрами пить чай! — усмехнулся Кларк и кинул в кружку несколько кусочков сахара.
— А ты нудист, ну и что из этого? — поддела его Миранда.
Кларк промолчал и, развалившись в плетеном кресле, сделал пару глотков.
— Можно, я у тебя поживу? У меня с понедельника двухнедельный отпуск. После тяжелых рабочих дней в душном офисе хочется быть ближе к природе. Да и по тебе, дорогая, я безумно скучаю. Ты не против? — Кларк прекрасно знал, каким будет ответ, но всегда спрашивал из вежливости.
— Конечно, дорогой, — ответила Миранда, даже не взглянув на брата.
— Миранда, все в порядке? — Кларк наклонился к сестре.
Он давно выучил выражение ее лица. Если сестра опускала глаза и, прикусив губу, непроизвольно сводила брови, значит, она чем-то озадачена и просчитывает в уме все до мелочей, как поступить в той или иной ситуации. Именно такое выражение лица сейчас было у нее.
— Все хорошо, — машинально ответила она и снова погрузилась в раздумья.
— Я, конечно, понимаю, что ты всегда можешь вывести меня на чистую воду, поманив своей готовкой. Но как я могу заставить тебя заговорить?
— Ладно, Кларк, я все расскажу. — Миранда повернулась к брату.
На ее лице, задетом мелкими морщинками, играли лучи уходящего солнца. Ветер слегка обдувал ее выпавшие из узла на макушке волосы. И Кларк сразу же вспомнил, какая она была красивая. Она и сейчас такой осталась — молодой, независимой где-то внутри, в недоступном для окружающих месте. Но глаза ее выдавали. Карие, миндалевидные с пышными ресницами. Она все еще кокетливо хлопала ими. И Кларку казалось, что время вернуло их обратно, когда ему еще нет пяти, а ей уже двадцать два. Вот она молодая Миранда Кэмбелл, заводная девушка с раскатистым смехом, со здоровым румянцем на щеках. В коричневом платье с широким ремнем на талии, с пышной грудью и незастегнутыми двумя верхними пуговицами.
Кларк помнил сестру в молодости именно такой. И он знал точно, что для него она всегда останется молодой девчушкой-хохотушкой.
— Ты же знаешь, что я живу на гонорары мужа?
— Ну?
— Они стали такими мизерными, что я с трудом могу оплачивать счета за дом. Но мне сделали предложение продать все, над чем трудился муж, молодежной панк- или рок-группе!
— Не знаю, Миранда… И много предлагают?
— Очень много, Кларк.
— Ну и продай!
— Дорогой, это нечестно по отношению к Льюису! Он бы не одобрил!
— Льюиса больше нет, — холодно произнес Кларк и поставил кружку с чаем на стол.
Миранда опустила взгляд, чтобы брат не заметил, как на ее глаза навертываются слезы.
Кларк отвернулся от сестры и, встав с плетеного кресла, прошелся по террасе. Облокотившись на столб, крашенный белой краской, Кларк, морщась от ярких лучей уходящего солнца, охватил взглядом имение сестры. Небольшой пруд, сосновый забор по правую сторону от хозяйского дома, скамейку и сплетенные верхушками липы, образующие арку. Ему в глаза бросились два домика для гостей, стоящих по разные стороны от хозяйского дома.
— Ты можешь сдавать в аренду домики для гостей! — Кларк повернулся к сестре.
— Что? Прости, дорогой… — Миранда быстро вытерла слезы с пухлых щек рукавом красного платья и посмотрела на брата.
— Домики для гостей! — Кларк показал рукой на одноэтажные деревянные дома. — Это отличная идея, ты так не считаешь?
Миранда молча слушала брата. Потом взяла кружку и большими глотками выпила весь чай.
— Тебе не нужно будет продавать авторские права Льюиса! — Кларк, тяжело дыша, сел на корточки подле сестры и заглянул в ее глаза снизу вверх. — Домами ты все равно не пользуешься, а получать за них будешь хорошие деньги.
— Да, идея действительно замечательная…
— Дай объявление в газету, и клиенты сами тебя найдут. Во-первых, тебе будет не страшно жить одной, а во-вторых, тебя не будет мучить совесть.
— Ты прав! — Миранда погладила брата по щеке. — Я дам объявление.
Уильям Мэрфи, тридцатидвухлетний флорист-дизайнер, пришел в чувство и попытался открыть глаза. Он хотел понять, что произошло, где находится и почему, черт подери, на лице у него какая-то повязка!
Присев на кровати, Уил начал ощупывать лицо. Марлевая повязка была завязана на макушке крепким узлом. Он пытался развязать узел, но все было тщетно. Тогда Уил провел ладонями по телу и понял, что на нем не привычные джинсы и хлопковая рубашка, а какая-то пижама, больше походившая на больничную одежду.
Где я? — спросил он себя, и вдруг в его памяти вспыхнул эпизод.
Уил пытается затормозить, но путает педали и летит прямо на огромные камни. Уил не теряется. Жмет до упора на педаль тормоза и резко останавливает машину, отчего его тело заносит вперед и он ударяется лбом о руль. Подушки безопасности не сработали.
Черт! — мысленно выругался он и попытался встать. Но голова его закружилась и сильная тошнота сжала желудок. Он смог ее пересилить и снова положил голову на мягкую подушку.
В комнате было по-летнему душно. Ясно, что кондиционер отсутствовал. И к тому же, по ощущениям Уила, все окна были закрыты. Пахло медикаментами: спиртом, мятой и тяжелым мускусом.
Больница, точно больница.
Уил снова попытался развязать повязку. Ему хотелось убедиться в своих догадках. Но узел снова не поддался. Тогда Уил просто стянул ее на шею.
В глаза ударил солнечный свет, который радужными кругами расплылся по палате. Стены, потолок и железная дужка кровати возле его ног слились в одно мутное пятно. Стало невыносимо больно. Уил закрыл лицо ладонями и принялся тереть глаза.
Спустя минуту он попытался повторить попытку разглядеть палату, но снова радужные круги, мутные пятна и сильная головная боль.
— А, мистер Мэрфи! — В палату вошел врач, который показался Уилу лишь плывущим облаком. — Зачем вы сняли повязку? Прошу вас, позвольте мне надеть ее снова.
