Ив Лангле
Демон и его ведьма
Много лет тому назад...
"Я умру, да еще и мучительной смертью".
А это совсем не входило в ее сегодняшние планы. Садоводство, да. Вероятно, она даже приготовила бы на скорую руку парочку исцеляющих зелий. Позаигрывала бы со своим любовником. Зажариться до хрустящей корочки на глазах у всех жителей? Нет, этого в ее расписании не значилось.
Изабель натянула веревку, которой ее привязали к столбу. В голове по-прежнему не укладывалась мысль, что все это сейчас происходит с ней. Проснувшись утром и отправившись по рутинным делам, таким как кормление куриц и сбор яиц, уход за садиком с целебными травами и прочие каждодневные задания, она не ожидала, что за ней явится толпа, скандирующая:
– Brujerнa[1]! Ведьма!
Правдивость возгласов толпы не удивила. Изабель никогда особо не скрывала свои целительские способности. Кроме того, вся деревня пользовалась ее снадобьями, на которые она выменивала необходимые для себя вещи: копченый окорок за лекарство от подагры, головка сыра за смесь для увлажнения потрескавшейся кожи.
Горсть любовной смеси для питающих надежды девиц и их матерей – прибыльная работенка для женщины, у которой не было ни мужа, ни отца, чтобы о ней позаботиться. На звание ведьмы, которым ее окрестили, Изабель не обижалась.
Она гордилась своим наследием, передающимся от женщины к женщине.
Изабель шокировало, что толпу, которая скандировала о распятии и сожжении, возглавляла Луиза – мать ее любовника.
Одета женщина была в плотное черное платье. Мантилья из черного кружева была откинута назад, являя горящие ненавистью глаза. Губы Луизы скривились в ожесточенном оскале, когда она громче всех кричала:
– Сжечь ведьму!
Морщинистая старая карга. Кажется, кому-то не хочется отпускать от своей юбки единственного сына. И все же, Франциску уже двадцать пять – он достаточно взрослый, чтобы начать свой род.
Семью, которую обещал начать строить с Изабель. Пока они тайно встречались из-за строгой матери и деревенских слухов, он давал обещания, что вскоре публично расскажет о намерении жениться на ней. И она не могла дождаться, хотя сейчас, столкнувшись со злой матерью Франциску, задумалась, а не стоило ли им сообщить раньше?
Изабель не сопротивлялась, да и зачем, если не можешь одолеть толпу, пришедшую по твою душу? Обмякнув в их хватке, она закрыла глаза и разум от едких обзывательств, которые выкрикивали люди, что тащили ее к окраине, где недалекие деревенские жители возводили деревянный столб и подтаскивали ветки ежевики и хвои. И даже когда они привязали Изабель к столбу, она не паниковала.
Франциску – ее возлюбленный с темными глазами и густыми ресницами – придет ей на помощь. Видимо, он рассказал матери об их любви, и она потеряла самообладание... и разум. Но Изабель знала, любимый мужчина ее спасет.
Их чувство друг к другу возьмет верх над желанием толпы казнить ведьму, как наставляли церковь и религиозные главы Рима.
Пока жители деревни подкладывали в общую кучу легко воспламеняющиеся материалы, солнце начало клонится к горизонту, возвещая о наступлении сумерек, а Изабель продолжала цепляться за веру в любовь, даже когда к ней подошли с первым зажженным факелом, пламя которого танцевало на легком ветру. Если не брать в расчет ситуацию, сцена была почти живописной, напоминая о множествах кострах, у которых она сидела вместе с этими же людьми, отмечая праздник урожая или солнцестояния.
Конечно, тогда никто не был привязан к столбам.
"Везет же мне".
Когда она осмотрела лица присутствующих, на которых читалось нетерпение, первая волна тревоги пронеслась по спине, ведь Изабель не нашла среди них лица возлюбленного.
"К этому времени он ведь должен был услышать о моей ситуации? Вероятно, он планировал грандиозное спасение в самый последний момент, как герои, которых воспевали странствующие сказители. Как романтично".
За горизонтом скрылся последний луч солнца и деревня погрузилась во тьму. Толпа замолкла, когда Луиса с победной улыбкой на устах шагнула вперед и подняла руки, требуя тишины. Жестоко выкрикиваемые слова были пропитаны ненавистью и гнусностью, в которые Изабель едва могла поверить.
"И эта женщина породила моего милого Франциску?"
– Эта нечестивая ведьма должна умереть. Она свободно практиковала среди нас свои темные силы.
Собравшиеся закивали.
"Уму непостижимо. Я практиковала свои возможности, благодаря которым лечила больных и заживляла инфицированные раны", – подумала Изабель, качая в неверии головой. Посмотрим, поможет ли она этим предателям, когда в следующий раз они постучат в ее дверь посреди ночи.
– Она насылает заклятия на наших молодых мужчин, заставляя выполнять ее грешные, развратные указания.
Изабель выгнула брови.
"Забавно, но именно твой сын, опоив алкоголем, задрал мои юбки и совершил непристойность. Да, я наслаждалась, но ни разу не принуждала его".
– Церковь гласит, что нельзя оставлять живой ведьму. Так что, во имя Господа и всего святого, я говорю, что ведьма должна умереть! – Луиса кричала, брызгая слюной от накала страстей, а последние слова она обратила в конец толпы. Изабель проследила за ее взглядом и улыбнулась. Пришел Франциску.
"Я знала, что он придет на выручку. Выкуси никчемная, старая карга".
Высокий, смуглый и невероятно красивый, он выглядел каким-то сказочным принцем, о которых рассказывала ее бабушка. Настоящий герой, пришедший спасти барышню от злой ведьмы.
Ну, в сложившейся в ситуации он пришел спасти ведьму от злой почти свекрови. Франциску пробрался сквозь толпу и остановился напротив своей матери и столба, к которому была привязана Изабель.
Он на мгновение метнул взгляд темных глаз на Изабель и по ее спине пробежала нервная дрожь. Девушка не увидела в его взгляде ни злости на ситуацию, ни страха, что его возлюбленная так близка к смерти. В его глазах она увидела правду, и весьма неприятную.
"Меня сожгут, а он ни черта не предпримет для моего спасения".
От неверия Изабель позабыла о жадно наблюдающей толпе.
– Франциску, скажи своей матери, что я не околдовывала тебя. Скажи, что мы любим друг друга. – Она не хотела умолять, но не могла заставить себя поверить, что холодный мужчина перед ней – это тот же любовник, который давал такие лестные обещания.
Он не ответил, и, обрадованная этим молчанием мать Франциску повернулась к Изабель с триумфом на лице.
