Раиса Николаева
Артефакты древних могильников
Когда-то давно не было ни темной магии, ни светлой, была только Магия. Но однажды родился ребенок с очень сильным магическим даром. Он рос и учился, развивая свои способности. Кроме такого подарка судьбы, как магический талант, он обладал острым умом, целеустремленностью, любознательностью и честолюбием. И вот сочетание таких, казалось бы, не самых плохих качеств, привело весь мир на грань гибели.
Орден Жрецов едва смог сокрушить армию, что собрал этот Великий маг. Последствия этой войны были настолько ужасны, что Глава Ордена на Совете потребовал проведения особого ритуала, чтобы больше никогда столь великие Силы не могли находиться в одних руках. Этот ритуал был страшен, он требовал жертвоприношений, но он был проведен.
Дети, что стали потом рождаться, обладали магическими способностями только двух типов, и внешность детей разительно отличалась.
А потом начались нескончаемые войны, между носителями таких разных магических способностей. И в этих войнах главным трофеем были артефакты, что сохранились с тех времен, когда магия еще не была разделена.
В огне пожаров исчезли последние книги, последние свитки, что несли знания той эпохи. Часто случалось, что владеющие ими, хоть Темные, хоть Светлые сами их сжигали, чтобы они не достались врагам и не подарили преимущество в войне.
За столько столетий беспрерывных войн обескровились как ряды Светлых, так и Темных эльфов. Такое положение дел, наконец, отрезвило их. Было заключено перемирие. Сначала произошел только обмен посольскими миссиями, потом связи между примирившимися сторонами достигли большего размаха, особенно в области торговли. А потом, было дано разрешение учиться в Высшей магической межрасовой Академии не только обладателям светлых, но и обладателям темных магических сил.
Однако, для эльфов, живущих в Древнем лесу, примирение Светлых и Темных казалось большой ошибкой. Они категорически отказались признавать наступивший мир, считая предателями тех, кто его подписал. Они мечтали о полном уничтожении Темных, но поскольку их сил для этого не хватало, эти мечты привели их к Древним Могильникам. Все знали, что те хранят артефакты невиданный мощи. Вот только проникнуть внутрь гробниц оказалось невозможно. Все попытки заканчивались смертью расхитителей. Но Непримиримые или Отрицающие, как они себя сами называли, не сдавались.
Они стояли около кабинета ректора Академии, ожидая, когда их пригласят.
Первый же взгляд, брошенный на них, говорил, что они эльфы, второй — что они благородных кровей, третий — что это брат и сестра, сходство черт было слишком очевидным. А четвертый взгляд заметил бы какую-то странную аномалию в их облике, вернее, в облике девушки. Лицо землисто-серого цвета, под глазами темные круги, худоба на грани дистрофии. Но такого быть просто не могло! Это же эльфы! Регенерация и восстановление тканей у эльфов была одной из самых высоких среди всех рас, а чтобы заболеть обычной болезнью, например, простудой, надо было очень постараться, да и то в ближайшие же дни, не сказать часы, любая болезнь отступала.
Поэтому такое состояние девушки было просто необъяснимым и вызывало нездоровый интерес у всех, видевших эту парочку.
Наконец, двери распахнулись, и их пригласили в кабинет.
Лицо ректора передернулось от раздражения, едва он увидел вошедших.
— Я же уже объяснил вам, господин Саннаэтель, что ваша сестра не может жить на территории Академии. Я считал, что разговор окончен. Мне не хотелось бы вновь повторять мои доводы.
— Послушайте, господин ректор. Моя сестра нуждается в защите, Вы могли бы сделать для нее исключение.
— Извините, но никаких исключений не будет. На территории Академии могут проживать только студенты. А ваша сестра не может быть студенткой.
— Но она же училась здесь! — с болью за сестру продолжал убеждать Саннаэтель.
— Училась, но недоучилась.
— Значит, она может восстановиться!
— Нет, не может. Когда она поступала, то она обладала не только магией, присущей вашему народу, но и также магией, которой владеют члены королевской семьи. Теперь нет.
— Вы же знаете, что это муж ее покалечил!
— Вот именно — муж! Если мне не изменяет память, именно я убеждал ее не связывать свою жизнь с Лордом Даххарсом. Я объяснял ей, что поддавшись чувствам к нему, она не только предаст свой народ, оказавшись изгоем, но и окажется в государстве с совершенно чуждым ей менталитетом, в Темной империи, где даже магия, которая будет ее окружать, призвана из источника, противоположного тому, из которого черпает магию ваш народ. Леди Ализе согласились с моими доводами, и даже обещала поступить в соответствии с ними, а потом наплевала и на мои советы, и на мои предостережения, наплевала на всех. И вот теперь, когда мои самые худшие предсказания сбылись, она хочет вернуться назад. Не получится!
Ректор был, конечно, прав, но прав не совсем. Когда нелегкая случайно занесла Лорда Даххарса в Магическую Академию на бал Весеннего равноденствия, то он, увидев восемнадцатилетнюю Ализе, на минуту застыл, как громом пораженный, а потом пронесся черным смерчем, увозя в Темную империю молоденькую жену. И никто не смог запретить ему этого сделать. Бешеный напор, сумасшедшая харизма, власть, деньги — он использовал все, чтобы получить ее. Родные Ализе, видя, что ничего не могут сделать, даже намекнули ему, что закроют глаза, допуская сожительство, но Лорд Даххарс, отказался от такого заманчивого предложения. Брак и только брак. С брачными магическими браслетами и клятвами перед алтарем.
Противодействие этому браку было не только со стороны Светлых эльфов. Поговаривали, он имел очень долгий и неприятный разговор со своим дедом, Правителем империи Темных, но никто не мог противостоять Лорду, тем более тихая, застенчивая Ализе. Для нее все события, предшествующие свадьбе, пронеслись, как одно мгновение. Она словно проспала все моменты битвы за ее жизнь, и проснулась только, чтобы сказать «да». Ей не запомнилась даже свадьба. И вот теперь, слушая эти жестокие слова, она могла только сжаться, съежиться, не зная, куда спрятаться от слов ректора, чтоб ее никто не видел.
— Я понимаю, — с трудом сказал Саннаэтель. — Но поскольку я буду учиться в Академии, прошу разрешить ей жить рядом со мной. Муж ищет ее, и, разумеется, найдет, но здесь он ничего не сможет ей сделать, а главное — не сможет забрать ее.
