Гейл Кэрригер
НЕИЗМЕННАЯ
Огромное спасибо самым недооцененным труженикам и проповедникам печатного слова: сотрудникам независимых книжных магазинов, библиотекарям и учителям.
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
ГДЕ ПРОИСХОДЯТ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ.
АЛЕКСИЯ БУШУЕТ У ПАЛАТОК, А У АЙВИ ЕСТЬ НОВОСТИ
— Они — что?
Лорд Коналл Маккон, граф Вулси, кричал. Громко. Этого вполне следовало ожидать от лорда Маккона, он вообще был громким джентльменом, обладавшим комбинацией бочкообразной грудной клетки, мощных легких и превосходных связок; от действия всего этого уши закладывало.
Алексия Маккон, маджах ее величества и секретное экстраординарное оружие Великобритании, моргала, пробудившись от глубокого сладкого сна.
— Я ни при чем, — немедленно сказала она, не имея ни малейшего представления, что имеет в виду ее супруг.
Конечно, как правило, она как раз бывала при чем, но признаваться сразу не годилось, независимо от того, что на этот раз вывело мужа из себя. Алексия зажмурилась и свернулась калачиком в тепле под пуховыми одеялами. Разве нельзя поскандалить попозже?
— Что значит исчезли?
От крика лорда кровать слегка содрогнулась. И, что восхитительно, он даже вполовину не задействовал свои легкие, иначе звук вышел бы куда громче.
— Ну, я определенно не велела кому-то там исчезать, — сообщила подушке Алексия, мимолетно задумавшись, кем бы могли быть эти кто-то там.
Потом по пушистой мягкой дорожке сквозь полусон она пришла к пониманию того, что муж орет не на нее, а на кого-то другого. У них в спальне.
О ужас.
Если только он не орет на самого себя.
О ужас.
— Как, все?
Научная сторона ума Алексии лениво размышляла о силе звуковых волн: вроде бы она слышала, что Королевское научное общество недавно выпустило брошюру на эту тему.
— Все сразу?
Леди Маккон вздохнула, перекатилась в направлении звука и с трудом подняла одно веко. В поле зрения, заполнив его целиком, появилась широкая голая спина мужа. Чтобы увидеть что-то еще, Алексии пришлось бы сесть и, возможно, подвергнуться воздействию холодного воздуха, поэтому она предпочла воздержаться от перемены позы, однако отметила, что солнце едва зашло. Почему Коналл проснулся и раскричался в такую невероятную рань? Вообще-то кричал он с завидной регулярностью, но не в первой же половине вечера! Безжалостные нормы приличия требовали, чтобы в это время суток все, даже альфа замка Вулси, соблюдали тишину.
— Из каких именно районов? Не может быть, чтобы это так сильно распространилось.
О ужас, у него прорезался шотландский акцент. Это не сулит ничего хорошего.
— По всему Лондону? Нет? Только с набережной Темзы и из центра? Это просто невозможно!
На этот раз леди Маккон умудрилась различить тихое бормотание, раздавшееся в ответ на крики мужа. Ладно, утешила она себя, значит, он не рехнулся окончательно. Но кто посмел беспокоить лорда Маккона в столь неподходящее время, в личных покоях? Она еще разок попыталась увидеть хоть что-то, кроме спины мужа. Вот зачем ему понадобилось вырасти таким огромным? И она приподнялась.
Алексия Маккон была известна как Леди с Царственной Осанкой, и не более того. В целом высшее общество полагало, что, несмотря на высокий ранг, она слишком смугла, чтобы ей можно было доверять. Сама Алексия всегда считала хорошую осанку своим самым крупным козырем и гордилась присвоенным ей эпитетом «царственной». Однако нынче вечером об осанке речь не шла, мешали подушки и одеяла, поэтому грациозности хватило только на то, чтобы приподняться на локте, позвоночник же оставался мягким, как переваренная макаронина.
В результате этого титанического усилия Алексия смогла увидеть лишь намек на слабый серебристый туман, сложившийся в смутные очертания человеческой фигуры Былой Мэрривей.
— Бу-бу-бу-бу, — глухо сказала Былая Мэрривей, напрягая все силы, чтобы ее можно было рассмотреть в крайне неторопливо сгущавшейся тьме.
Она была очень вежливым призраком, относительно молодым, хорошо сохранившимся, и пока еще абсолютно в здравом уме.
— Ради всего святого! — Казалось, лорд Маккон раздражался все сильнее и сильнее.
Леди Маккон отлично знала эти его интонации — обычно муж приберегал их для нее.
— Но на всей земле нет силы, которая способна на это.
Былая Мэрривей сказала что-то еще.
— Со всеми дневными агентами уже переговорили?
Алексия напрягла слух. Если призрак намеренно понижает голос, и без того тихий и нежный от природы, его слова разбирать крайне сложно. Былая Мэрривей вроде бы сказала:
— Да, они тоже ни о чем не имеют понятия.
Призрачная посетительница казалась испуганной, и это обеспокоило Алексию сильнее, чем гнев лорда Маккона (который, как ни печально, обрушивался на окружающих регулярно). Те, кто мертв, мало чего боятся; исключением являются только запредельные, да и то не всегда. Даже Алексия, бездушная, была опасна для них лишь при весьма специфических обстоятельствах.
— Что, вообще никаких соображений? — Граф отбросил свое одеяло и встал с кровати.
Былая Мэрривей ахнула и замерцала, поспешно поворачиваясь к нему спиной, потому что он был совершенно голым.
Алексия оценила такую любезность, даже если лорд Маккон этого не сделал. Бедняжка Мэрривей была вежливой до глубины души. Или того, что осталось от ее души. В свою очередь, леди Маккон ничем таким не страдала. Задница мужа была просто великолепна, как Алексия часто говорила себе. И не только себе, но и своей подруге мисс Айви Хисселпенни, которую это неизменно шокировало. Может, время было слишком ранним, чтобы просыпаться, но оно вполне подходило для того, чтобы восхищаться чем-то настолько красивым. Такое всегда вовремя. Между тем радующая эстетические чувства часть тела мужа исчезла из поля зрения Алексии, удалившись в сторону гардеробной.
— Где Лайалл? — рявкнул лорд Маккон.
Леди Маккон постаралась снова уснуть.
— Что, и Лайалл тоже?! Все, что ли, собираются исчезнуть? Нет, я не посылал его… — Пауза. — Да-да, вы совершенно правы. Это я. Стая была… буль-буль-буль… приходят на… буль-буль… Станцию… шлеп… Разве он не должен был уже вернуться?
Муж определенно умывался, потому что его крики периодически прерывались хлюпаньем и плеском. Алексия навострила уши, надеясь расслышать голос Танстелла. В отсутствие камердинера ее громогласная половина, как правило, выглядела непрезентабельно. Без присмотра графу не удавалось одеться как следует.
— Ладно, пошлите за ним немедленно клавигера.
В тот же миг призрачная фигура Былой Мэрривей исчезла из виду.
Коналл снова возник в поле зрения Алексии и взял с прикроватной тумбочки свои золотые карманные часы.
— Конечно, это сочтут оскорблением, но тут уж ничего не поделать.
Да уж, Алексия оказалась права: на самом деле муж не оделся, а лишь накинул плащ.
Граф, казалось, впервые за все время вспомнил о жене.
Алексия притворилась спящей.
Коналл легонько потряс ее, восхищаясь одновременно разметавшейся копной черных как смоль волос и искусной имитацией незаинтересованности. Когда он стал трясти настойчивее, она заморгала длинными ресницами.
— A-а, моя дорогая, добрый вечер.
Алексия посмотрела на мужа слегка покрасневшими карими глазами. Все это свинство в столь ранний вечерний час не было бы таким ужасным, не заставь он ее полдня бодрствовать. Не то чтобы их совместное времяпрепровождение было неприятным, просто оно заняло много времени и потребовало изрядного количества сил.
— Муж, что ты затеваешь? — спросила она с подозрением.
— Тысяча извинений, моя дорогая.
Леди Маккон по-настоящему ненавидела, когда муж называл ее так. Это происходило, когда он что-то задумывал, но не собирался вводить ее в курс дела.
— Я должен бежать в контору БРП, сегодня надо быть там пораньше. Появились кое-какие важные дела.
