Анжелика не стала возражать и уложила волосы леди Маккон в простую прическу, подходившую к строгому платью: из-под маленькой кружевной шапочки выбивалось всего лишь несколько завитков. Затем Алексия благополучно сбежала, лопаясь от любопытства, вызванного ранним уходом мужа.
Но спросить об этом оказалось некого. Никто не ждал ее за обеденным столом: и клавигеры, и члены стаи сгинули вместе со своим вожаком. Замок был пуст, если не считать слуг. Алексия обрушила на них всю мощь проснувшегося любопытства, но они, выполняя свои многочисленные обязанности, исчезали с выработанной трехмесячной практикой легкостью. Дворецкий замка Вулси, Румпет, с видом оскорбленного достоинства отказался отвечать на ее вопросы. Даже Флут утверждал, что весь день провел в библиотеке и потому ничего не подслушал.
— Ну право же, Флут, вы просто обязаны знать, что случилось. Я убеждена в этом. Вам всегда известно, что происходит.
Флут удостоил хозяйку таким взглядом, что она почувствовала себя девочкой лет примерно семи. Повышенный от дворецкого до личного секретаря, Флут тем не менее так и не утратил присущей всем дворецким ауры суровости. Он вручил Алексии ее кожаный портфель и сказал:
— Я просмотрел все документы с воскресного заседания.
— И каково же ваше мнение?
До Алексии Флут служил ее отцу и, несмотря на довольно-таки скандальную репутацию Алессандро Таработти (а может, как раз благодаря ей), много чего знал. Алексия обнаружила, что, выполняя обязанности маджаха, все сильнее и сильнее полагается на его мнение хотя бы для того, чтобы утвердиться в своем собственном.
Флут немного подумал.
— Меня беспокоит пункт об изменении меры пресечения для ученых, мадам. Подозреваю, слишком рано выпускать их под залог.
— Гм, и я тоже так считаю. Я выступлю против этого конкретного пункта. Спасибо, Флут.
Пожилой секретарь повернулся, намереваясь уйти.
— Да, Флут, и еще.
Он с безропотным видом принял прежнее положение.
— Произошло нечто существенное, расстроившее моего мужа. Похоже, по возвращении мне придется произвести в библиотеке кое-какие изыскания. Будет лучше, если вы освободите для меня вечер.
— Очень хорошо, мадам, — с легким поклоном сказал Флут и выскользнул, чтобы приказать подать ей карету.
Алексия закончила трапезу, взяла свой портфель, самый новый парасоль, надела длинное шерстяное пальто и неторопливо двинулась к парадному входу…
…Где обнаружилось, куда именно пропали все обитатели замка — они собрались на ухоженной лужайке перед домом, за которой начинался вымощенный булыжниками двор, умудрившись при этом приумножить свое число, нарядиться в подобие военной формы и по причинам, известным лишь скудным умишкам этих оборотней, заняться установкой значительного количества больших брезентовых палаток. Для этого в ход пошли самораскладывающиеся паровые шесты казенного образца. Эти недавние изобретения кипятили в больших медных котлах, как металлические макароны-переростки. Вначале каждый колышек был размером с подзорную трубу, но потом под воздействием температуры вдруг становился гораздо длиннее, издав громкий хлопок. По заведенным в войсках порядкам в этом участвовало куда больше солдат, чем требовалось; они стояли вокруг и глазели, как кипят шесты, разражаясь радостными воплями всякий раз, когда один из них неожиданно раскладывался. Потом шест при помощи кожаных прихваток уносили к палатке.
Леди Маккон вышла из себя:
— Да что вы тут такое делаете?
Никто не взглянул на нее, и вообще ее присутствие осталось незамеченным.
Алексия запрокинула голову и закричала:
— Танстелл!
Легкие леди Маккон, конечно, не обладали теми же возможностями, что аналогичные органы ее корпулентного супруга, однако в широком диапазоне женственности она всегда располагалась на противоположном краю от дамочек — хрупких цветочков. Предки отца Алексии некогда завоевали империю, и когда леди Маккон призвала клавигера, все вокруг осознали, как это произошло.
Танстелл тут же подскочил к ней — приятный внешне, хоть и неуклюжий рыжеволосый парень с неизменной улыбочкой и теми беспечными манерами, которые большинство людей находило очаровательными, а все остальные на дух не выносили.
— Танстелл, — проговорила Алексия, как ей казалось, спокойно и рассудительно, — что делают все эти палатки у меня на газоне?
Танстелл, камердинер лорда Маккона и глава клавигеров, огляделся по сторонам со свойственной ему жизнерадостной миной, которая словно говорила, что он не замечает ничего дурного и очень рад оказаться в большой компании. Танстелл всегда оставался веселым. Это было главным недостатком его характера. Он также был одним из тех немногих обитателей замка Вулси, кто с полнейшей безмятежностью выслушивал гневные тирады лорда или леди Маккон. Не исключено, что он просто совершенно не замечал, когда они злятся.
— Он вас не предупредил? — Веснушчатая физиономия клавигера покраснела — парень недавно помогал ставить одну из палаток и изрядно напрягся.
— Нет, он совершенно определенно этого не сделал. — Алексия постукивала по крыльцу серебряным наконечником своего парасоля.
Танстелл просиял.
— Просто, миледи, вернулась вся остальная стая, — и он, театрально растопырив пальцы, раскинул руки, указывая на раскинувшийся посреди лужайки брезентовый хаос.
Танстелл до некоторой степени всегда оставался актером, поэтому все делал театрально.
— Танстелл, — медленно и внятно, будто обращаясь к несмышленому малышу, произнесла Алексия, — из этого следует, что у моего мужа очень-очень большая стая. Но во всей Англии не найдется альфы, который мог бы похвастаться таким количеством голов у себя в подчинении.
— Да наши вояки всего лишь привели с собой однополчан, — объяснил Танстелл с заговорщическим видом, как будто они с Алексией вместе участвовали в какой-то восхитительной забаве.
— Мне казалось, что, возвращаясь домой, члены стаи обычно расстаются с однополчанами. Поэтому никто, как правило, не обнаруживает спросонок у себя на газоне палаточный лагерь.
— Ну стая Вулси всегда немного отличалась от остальных. Она самая большая в Англии, только мы посылаем на военную службу лишь часть оборотней, и потому колдстримские гвардейцы [1] после возвращения домой проводят у нас по нескольку недель. Чтобы крепить солидарность, — и Танстелл сделал еще один экспансивный жест, замахав в воздухе красивыми белыми руками и с энтузиазмом кивая.
— И эту солидарность надо крепить на газоне замка Вулси?
Тук-тук-тук, продолжал стучать зонтик Алексии. Бюро регистрации противоестественного (БРП) в последнее время экспериментировало с новым оружием. Несколько месяцев назад во время ликвидации клуба «Гипокрас» обнаружили небольшой агрегат со сжатым паром — лорд Маккон показывал этот агрегат жене. Похоже, тот был неисправен, постоянно нагревался и взорвался в конце концов. А перед взрывом он постукивал так же ритмично, как сейчас парасоль Алексии. Танстелл не знал об этом сходстве, иначе, возможно, вел бы себя с большей осторожностью. Хотя, вероятно, и нет, будучи Танстеллом-то.
— Да, здорово, правда? — радостно воскликнул он.
— Но почему? — Тук-тук-тук.
— Мы всегда встаем лагерем именно здесь, — сообщил чей-то незнакомый Алексии голос.
По всей видимости, он тоже принадлежал кому-то не знавшему о постукивающем и взрывающемся паровом устройстве.
Леди Маккон стремительно обернулась, чтобы испепелить взглядом того, кто посмел прервать ее на полуслове. Оказалось, это некий джентльмен, высокий и массивный, хотя и уступающий своими габаритами ее мужу. Лорд Маккон был крупным по-шотландски, а этот господин — всего лишь по-английски; разница, конечно, существенная. А еще в отличие от графа, который периодически налетал на разные предметы, словно его форма была крупнее содержания, этот человек определенно прекрасно ладил со своим крупным телом. Одетый в офицерскую форму, он явно знал, что она ему к лицу. Его сапоги сияли, белокурые волосы были зачесаны назад, а сам он бравировал абсолютно правильным произношением без намека на какой-то акцент. Алексии был знаком этот типаж: образование, деньги и голубая кровь.
