Бог смерти не любит яблоки - Алиса Чернышова

через месяц после возвращения ари Родаса и окончательного подписания мирного договора между участниками сражения за Альдазар

*

— Леди Авалон, всё уже готово для встречи.

— Правда? — она окинула секретаря холодным взглядом. Девчонка сглотнула.

Леди Авалон мысленно усмехнулась. Ох, детка, как же хорошо будет, если моя рожа действительно окажется самым страшным, что ты видела в своей жизни! Ради этого, помимо всего прочего, мы все и работаем здесь.

Впрочем, можно понять реакцию. В сочетании с неподвижным, покрытым шрамами лицом этот приём всегда работает безотказно. Очевидная причина игнорировать многочисленные предложения в духе "Миледи, почему бы вам не восстановить внешность": в её ситуации шрамы — это всего лишь один из дополнительных козырей. Да и прошло то время, когда она хотела очаровывать или казаться милой. Теперь всё иначе, и, спасибо дурацкой шутке судьбы, леди Авалон стала чуть ли не лицом прошедшей войны — уродливым, как ему по всем признакам и положено.

Что уж, выполняя распоряжение пиар-отдела, ей пришлось даже отрабатывать перед зеркалом некоторые выражения и взгляды. И, как ни странно, после битвы за систему Гэлло и знаменитого сражения за сектор десять это было едва ли не самое трудное боевое задание в её жизни. Она никогда на самом деле не умела быть публичной персоной. Но судьба порой не спрашивает, верно?

И вот... да здравствует леди Авалон. Дешёвое лицедейство? О да, ещё какое, если честно. Но, если присмотреться к этому всему внимательно, то вся политика — это дешёвое лицедейство. И если она, так называемая “леди Авалон”, героиня самой идиотской войны в истории галактики, может приносить своим соотечественникам пользу… Значит, вполне вероятно, оно того стоит.

— Всё действительно в порядке, миледи, — проговорила секретарь, — я проверила несколько раз, как вы и просили.

— Хорошо, — она привычно нырнула в вирт и пробежалась по файлам и проекциям комнат, проверяя маркировки готовности. — Какая-нибудь новая информация о составе альданской делегации? До встречи остался час, и нам неплохо было бы всё же знать, кто нынче почтит нас своим присутствием.

— Да, миледи. Информация поступила только что, вам уже отправили на вирт с пометкой срочно, но…

— Но у меня в вирте сейчас семьдесят сообщений с такой пометкой. Я их все просмотрю, но озвучь главное: кто-то из “богов новой эры” приезжает? Или нам опять подсовывают очередного белого воротничка, который не решает ровным счётом ничего?

— Нет, леди. Похоже, на этот раз боги снизойдут до нас.

Она прикрыла глаза, стараясь подавить накатившее облегчение. Наконец-то! Ари Фобос прислал одного из своих сиблингов, а это в наше время значит много. И, если раньше имена лок-генералов вызывали у её соотечественников только ужас, то теперь, после восстания богов и свержения скотины Эласто, имена этих существ внезапно стали синонимом надежды. Призрачной, несмелой, но всё же такой, за которую стоит ухватиться…

— Кто? Ари Долос, я так полагаю? — это была самая очевидная кандидатура, на визит которой Гвада рассчитывали с самого начала. Собственно, именно эта кандидатура была предварительно утверждена обеими сторонами.

— Нет, леди. Это будет ари Танатос.

Твою. Мать.

Она быстро встала и отвернулась к окну, чтобы девчонка больше не видела её лица.

Судьба, ты просто… У тебя отвратное чувство юмора, знаешь?

— Полагаю, это хорошая новость. Ведь так? — протянула она осторожно. — Ари Танатос является прямым представителем Канцлера. Его решения равнозначны…

— Достаточно, — попросила леди Авалон. — И ты права, это хорошая новость. Просто несколько неожиданная.

— О, — оживилась секретарь, — миледи, я уже взяла на себя смелость распорядиться по этому поводу и приготовить всё, что соответствовало бы вкусу ари Танатоса.

— Хорошая работа, — ей было жизненно необходимо было провести пару минут в одиночестве. — Можешь идти сейчас, я тоже должна приготовиться.

— Прошу простить, миледи…

— Что-то ещё?

— Ваши яблони.

— А что с ними не так?

Она перевела взгляд на бонсаи-яблони, благо с самого начала позаботилась, чтобы вид на них всегда открывался из её окна. По одной на каждого…

— Возможно, их придётся убрать. Видите ли…

— Да-да?

— Мне сообщили, что ари Танатос ненавидит цветущие яблони. Это, насколько я поняла, весьма серьёзно.

Она усмехнулась.

Судьба, судьба…

— Этот бог смерти не любит яблоки? А как же классика?

— Прошу простить, миледи? — переспросила секретарь растерянно.

— Забудь, просто старая шутка. Можешь идти.

— А яблони…

— Они останутся.

— Но…

— Ты можешь идти.

— Слушаюсь.

Лкди Авалон дождалась, пока дверь с шипением закрылась за секретарём, и устало прижалась лбом к холодному стеклу.

— Сколько ещё раз это повторится? — спросила она тихо. — Сколько раз мы столкнёмся с тобой ещё раз?

Разумеется, ей никто не ответил.

И только с яблони имени старпома Джексона внезапно посыпались, будто от порыва ветра, лепестки.

за 3 года до “О-13”

*

— Ты глянь, как цветёт! С ума сойти можно. Умом понимаю, что яблочки-то гибридные, но всё равно — как будто снова дома. Что скажете, кэп?

— Тебе цензурный вариант? Или то, что я на самом деле думаю?

Лиана Брифф, капитан военно-космического флота Федерации Гвада, хмуро посмотрела на бесконечные яблоневые плантации, тянущиеся отсюда и до горизонта.

Она выросла на полностью урбанизированной Гваде-3, потому всякая растительность вызывала у неё сомнения и нервную почесуху. Куда увереннее Ли чувствовала себя, болтаясь посреди космоса в полудырявом корыте. Или в знакомых, привычных высокотехнологичных декорациях. Или в вирт-пространстве. Или на плацу. Или в бою. Или вообще где, мать его, угодно, но не здесь, на холмисто-пасторальной аграрной планетке под поэтическим названием М-254-а. Вот уж не думала она, что, облетев всю галактику, в конечном итоге сдохнет в подобном местечке…

Зато старпом Джексон, кажется, был в полном восторге. Он отключил шлем, благо искусственная атмосфера позволяла, и подставил своё отчаянно некрасивое лицо ветру, как будто никак не мог надышаться. В другое время и кому другому Ли вставила бы профилактических люлей за пренебрежение техникой безопасности, но…

Не здесь. Не сейчас. Не после всего, что случилось.

Не