Своего я встретила в морге.
Конечно, где же еще, я больше никуда не хожу.
Длинный, тощий, бледный парень пришел с мамашей на опознание. Вроде как музыкант… скрипач? Что-то они говорили такое. Но тогда это казалось не важно.
Важно показалось то, что в парне было что-то не так. Я смотрела на него, приглядывалась, и не могла понять. Да ничего, вроде, парень как парень. Но ощущение подвоха и даже опасности не оставляло. Какая может быть опасность? Он ведь ровным счетом ничего не представляет из себя. Я проверила – никакого магического фона, ни личного, ни наведенного, ни способностей, ни заклятий, парень чист. Чистенький. Утонченный и возвышенный, аж до зубовного скрежета.
Весь в себе, словно не от мира сего. И именно здесь это отчетливо бросалось в глаза.
Их соседа убили. Ну, как убили… горло перегрызли. То ли зверь, то ли что похуже. Вообще-то, дикие звери у нас точно не ходят.
А парень сидел в коридоре со скучающим видом, кажется даже, напевал что-то под нос.
Мамаша его нервничала очень по-человечески. Нормально и ожидаемо. Занервничаешь тут, когда в соседнем дворе такое… а парню словно и не важно.
Но ведь, между прочим, не первый случай в нашем городе. Месяца два назад, правда в бедном районе, не в центральном, загрызли нищего старика. Но нищих кто считает? Да и сам покойник толком ничего рассказать не мог. Напали на спящего, со спины, он помнил лишь дикий рев, боль и панику. А потом все. Так что тогда шум поднимать не стали, мало ли, собаки какие одичавшие ночью поохотиться решили. Хотя для собак не характерно, но… всякое случается. Я тогда старым кладбищем занята была, там снова защита поползла… и, с одобрения Говарда, на того нищего просто махнула рукой.
А тут – снова.
Не нищий, весьма уважаемый и состоятельный человек, адвокат Эверет Кёстер. Впрочем, пожилой и одинокий. Мало с кем общался, даже наоборот, насколько я поняла, со всеми соседями имел сложные отношения и непрерывные конфликты.
А тут услышали шум, крик, прибежали… а господин Кёстер уже лежал на заднем дворе в луже крови. Теплой крови еще.
Вот этот парень с мамашей прибежали, и еще соседи с другой стороны, господин и госпожа Бюркель, они тоже сейчас ждали в коридоре, госпожа Бюркель всхлипывала, прикладывая платок к глазам.
Опознать покойного уже опознали, тут дело не хитрое. А теперь надо бы еще поднять и лично расспросить. И лучше всего это при свидетелях. Если он какие-то подробности упомянет, на которые я или Говард внимание можем не обратить, то люди, живущие рядом, возможно, подметят и объяснят правильно.
Ритуал временного возвращения, если покойник свежий совсем – дело не хитрое, я делала такое много раз. Но требует подготовки, поэтому всем четверым подождать пришлось.
И только потом их пригласили, предложили встать у стеночки, подальше, а то ведь некоторые такие впечатлительные… и не всегда дамы, мне падающие в обморок при виде поднятого покойника мужчины встречались не намного реже. Женщины чаще испуганно визжат, а вот мужчины падают молча и основательно.
- Прошу вас сюда, дамы и господа, - хмуро пригласил Говард. – Если кто-то предполагает, что ему станет нехорошо, лучше сказать сейчас. Нашатырь и бумажные пакеты у нас есть, но лучше не доводить.
- Может быть мальчика вывести отсюда? – сразу предложила мамаша. – Он такой впечатлительный, нежный. У него завтра концерт, ему волноваться нельзя.
- Вот этого мальчика? – фыркнул Говард. – Ему двадцать семь, он не ребенок, пусть сам решает. Как вы, господин Лаубе, желаете выйти?
Чуть насмешливо. Но у Говарда свои причины. Он в пятнадцать из дома сбежал, жил самостоятельно. Родители у него неплохие, но вот как раз такие, желающие излишне опекать и наставлять на путь истинный. А Говард желал сам. Зарабатывал как мог, сначала посуду мыл, мешки таскал, потом в полицию его взяли, он себя показал, потом на учебу отправили. И вот, до комиссара полиции дослужился. А тут, считай, за взрослого мужика, мамаша все пытается решать.
Парень покачал головой.
- Я останусь, комиссар, - сказал он. – Хочу понимать, что происходит.
Голос у него такой спокойный, ровный.
- Да что ты, Людашек! – мамаша еще больше забеспокоилась. – Как тебе потом играть после такого? Ты подумай! Тебе поберечься надо!
Словно курица.
- Если какая-то тварь напала на соседа, то может и на нас. Я хочу знать, - сказал парень.
И глянул на нее так, что она разом заткнулась, поджав губы.
Вот тогда мне и показалось, что это интересно. А еще, что тут что-то не так, и куда сложнее, чем кажется на первый взгляд.
Но могла ли я подумать, что все так обернется?
Когда покойный господин Кёстер открыл глаза, когда обвел взглядом собравшихся, то сразу уставился на парня, непослушную руку поднял. Я не слишком хороший некромант, сил немного, поэтому движения у него выходили дерганными. Но в моей работе главное – чтобы говорить мог, остальное – излишества.
- Это ты! – страшно зашипел он, оскалился. – Ты тварь! Ты убил меня! Т-ты! Ночное отродье!
Его губы тряслись.
- Господин Кёстер, - сказал Говард, - вы хотите сказать, что это господин Лаубе напал на вас? Вы видели?
Глянул на парня. Тот выглядел скорее ошарашенным. Не верил.
А вот мамаша отчетливо побелела. Словно все именно так, как она и боялась.
- Да что ты несешь! – завопила она. – Да мой мальчик даже мухи не обидит! Ты его всегда ненавидел за его талант! А теперь вот так! Да как ты…
- Тише, госпожа Лаубе! – рявкнул Говард. – Возможно, это недоразумение. Дайте нам разобраться. Будете так шуметь, я попрошу вас выйти.
Их соседи, Бюркели, испуганно переглянулись.
- Я видел! Все видел! – подтвердил покойный. – Он крался за кустами! У меня в саду. Я думал за яблоками кто-то забрался, у меня, знаете ли, вечно яблоки воруют… Окликнул. А он зарычал! Как зверь! И вдруг пошел на меня! Это он, Людвиг! Я его видел!
Как-то странно все это.
- Он все врет! – испуганно пискнула мамаша.
- Оди, он оборотень? – Говард на меня посмотрел.
Я покачала головой.
- Нет. Он чист, аура совсем человеческая. И если бы вчера ночью оборачивался, то энергетические следы от оборота бы остались. Ничего нет, он
