Часть первая. Король и Демон. Глава 1
Кресло власти сработано
не по мерке головы
Станислав Ежи Лец
1
Ненормальный мирок, я вам скажу, эта Гильда. Все здесь не по-людски: то войны из-за какой-нибудь легкомысленной принцессы, то бунтуют ремесленники. Бывает, чудище вылезет из трясины и кушает народ в ближайших населенных пунктах. Или мертвецы просыпаются на кладбищах и нахально разбойничают ночью и среди бела дня. В городах же воры, пьяницы, шарлатаны и просто сволочи — все то, что свойственно мирам, задержавшимся в той бесноватой стадии развития, когда о правах человека никто слухом не слыхивал и жизнь человеческая не стоит копейки. В общем, нехорошо здесь. А в королевстве Кенесия, — это которое по границе Средних гор — там совсем нехорошо. И надо же было такому случиться, что именно туда меня толкнула неласковая рука судьбы.
Роль руки в моем случае играло банальное распределение. Закончил я обучение в Московском университете прикладной магии и бытовых чудес, почти успешно сдал выпускные экзамены и… по этому неладному распределению меня прямиком сюда, на Гильду. Особого выбора, увы, не было. Университет наш секретный: если в родном мире кто-то остается для тайной работы, то исключительно детки магистров, деканов, их племянники или смазливые как бы племянницы. Остальных срочно распределят в другие миры. Даже отдышаться после выпускной вечеринки не дают. Тянешь карточку-лотерейку, где черными трагическими цифрами выведен номер мира для приложения твоего магического опыта. Затем горестно следуешь к трансмировому порталу, и куратор группы тебе под зад коленом.
Вот точно так и со мной случилось. В зал, где заседала комиссия по распределению, зашел я почти последним из наших. Обстановка в зале для кого торжественная, а для кого крайне скорбная. Цветы, цветы кругом: в огромных хрустальных вазах, у портрета изначального магистра, на столе у членов комиссии. В общем, точно на похоронах. Наших на похоронах. Магистры все в парадных мантиях и своих придурашных шапочках. И я стою перед огромным круглым столом в жуткой нерешительности. На бордовом сукне всего пять карточек: выбор более чем скромный.
— Булатов Игорь, — улыбается мне декан демонологического факультета. — Не тяните время, а тяните карточку. Мы с нетерпением ждем. Ждем куда вас…
Он не договорил, наверное, намеренно. Но его шутку оценили члены комиссии — послышались смешки.
— Ага, сейчас, — сквозь зубы произношу я. Тянуть не хочу, но моя рука сама ползет к средней беленькой карточке, точно ведомая незримым демоном. Дрожит, но все равно приближается к роковому выбору. Пальцы сжимают гладкий пластик. Переворачиваю. Подкатываю глаза к потолку. Все-таки роняю взгляд на карточку и читаю вслух: — Номер тысяча семьсот тридцать семь. Гильда, — сердце падает вниз, и голова на шее качается, точно не на Гильду мой билет, а прямиком на гильотину. Чувствую, еще секунду и я буду в отключке. Если честно, то с отключкой мне бы разыграть спектакль не помешало. Уж если не с отключкой, то с глубокой степенью паники — это бы мне помогло кое-что на Гильду переправить. И с этим «кое-что» дожидался меня возле зала с распределительным порталом Марат Гулиев. О, мать грешная, если бы кто-нибудь из магистров узнал об истинном устройстве этого «кое-что», то меня бы не на Гильду — меня бы послали на… нет, меня посадили бы на кол, хотя средневековые истязания в нашем университете пока не практикуются.
— Булатов! Как же тебе повезло! Поздравляю, орел наш волшебный! — приводит меня в чувства голос куратора. — По Гильде ты курсовую писал. Знаешь этот мирок. Знаешь наизусть.
— Знаю. Поэтому… Господа магистры, позвольте перетянуть? Ну, пожалуйста, еще одну попыточку! Уважаемые! Солнцеподобные! Пожалуйста, только не Гильда! — взываю я к членам комиссии, но больше не от скорби, а так, от придури.
Они, конечно, неумолимы. Взирают молча с милыми волчьими усмешками. Сукины дети! Мстите мне?! Мало я у вас крови попил за шесть лет! Надо было всю! Эх, был бы у меня, хотя бы малый шанс вернуться оттуда, я бы за все это отыгрался!
Меня под руки подводят к ментальному излучателю, где память о родном мире должна частично стереться и наполниться дополнительными сведеньями о Гильде. В результате этого я должен стать по менталитету близким к коренным гильдийцем. Однако мы, студенты давно узнали одну хитрость: нужно голову от ментального потока чуть вправо наклонить, и при этом настойчиво, без перерыва напевать какую-нибудь песенку. Если все сделать правильно, то память обо всем родном из башки не выветрится, а чужеродная информация… уж как ляжет. Так я и сделал. С трудом вынес их ментальную пытку, чуть не разрыдался, когда под конец злая машина пыталась меня убедить, что я не курю и не помню, как целуется лаборантка из алхимического модуля. Все же и здесь я выстоял, только крепче пальцы крестиком сплел за спиной — эту фишку мне накануне Серж подсказал.
По окончанию зловредной процедуры меня снова схватили под руки, и давай транспортировать к порталу. По пути многие из наших сочувственно смотрели мне вслед. Светлана с параллельной группы даже слезу вытерла:
— Крепись! — говорит, помахивая платочком. — Куда бы ни послали, держись, Игореша! Даже в чертячьей Амирии можно жить с шиком!
А Олечка с пятого курса догнала меня и поцеловала на прощание.
— Может, свидимся, — прошептала она, моргая влажными глазками. — Куда тебя?
— На Гильду, дорогая, — хрипло выдавил я. — Считай, что сразу в могилу.
— Ой, какая прелесть! Я тоже туда попрошусь, как только диплом ведьмы получу. Надеюсь, через год встретимся, — она еще раз мазнула меня накрашенными губками и отскочила в сторону.
— Пустите, сволочи! — я дернулся, пытаясь вырваться. — Дайте хоть с девушкой попрощаться!
Не дали.
Возле раскрытых дверей к портальному залу меня ждал Марат Гулиев. Было договорено, чтобы он как бы невзначай передал мне дорожную сумку, плащ и посох. Плащ и посох возражений не мог вызвать даже у самых зловредных законников университета. А вот сумочка… В сумочке, разумеется, находилась контрабанда. Э-э… много контрабанды. С полтонны где-то. Ну, должен же я унести с собой хоть несколько частиц самого дорого из отчего мира в зловредные чужие хоры! Знаю, что деяния эти руководством университета пресекались, но так поступали многие выпускники. И я решил это сделать с особой хитростью.
— Спасибо, Марат, что вещи посторожил, — говорю ему, пожимая руку и поглядывая левым глазом на куратора и члена комиссии. — На Гильду меня. Видимо, сгнию там. И полгода не протяну.
— Не горюй, друг. Может, свыкнешься, приживешься как-нибудь, — Гулиев сочувственно кивнул и протянул посох.
— А в сумочке что? — не вовремя встрял в разговор куратор.
— Только майки, трусы и носки запасные, — я подхватил багаж и попятился к порталу, уже светящимся синим кругом посреди зала.
— Что-то много носков с трусами. Целый пуд что ли? Стоять, Булатов! — взвизгнул магистр.
— Ага, сейчас! — я мигом сунул карточку в щель детектора и поспешил к мерцающему кругу.
— Булатов! Сумку на досмотр!
— Вот вам! — я обернулся и выкрутил смачный кукиш. — Другого дурачка ищите, который с пустыми руками в иные миры отправится! А здесь… — я злобно улыбнулся и стал перечислять, с наслаждением глядя, как вытягивается физиономия этого мудозвона.
Что орал куратор дальше, я не слышал. Волшебные силы закрутили меня и понесли через пространство-время по всяким многомерным закоулкам. В ушах заложило, и воздух вылетел из груди. Перед глазами замелькали разноцветные ленты, вспыхнули яркие точки. Именно так. Или вы думаете, что в другие миры перемещаются с комфортом, как в кресле авиалайнера? Хрен там, несет так, что многие в штаники делают или обильно блюют на вылете.
И вот стою я на обочине дороги. Вдалеке справа виднеются горы, одетые сизой дымкой. Слева километрах в семи город. Рорид. Дерьмовая столица дрянного королевства, в котором мне придется провести не один год. Возможно, всю жизнь. Я не уверен, что эта жизнь будет долгой и сколько-нибудь счастливой. И я не уверен, что когда-нибудь найду способ, вырваться с Гильды в более просветленные, удобные для проживания места. Да… уж такая судьба у выпускников нашего университета: учишься, учишься долгих шесть лет, лучшие годы отдаешь наукам, пропитываешься знаниями так, что они из носа капают и в ушах звенят, а потом вынужден всю оставшуюся жизнь трудиться на благо всяких недоразвитых миров. Помогать им магической силой и выручать местное народонаселение во всяких передрягах. Когда-то, на первом курсе или еще раньше, все это представлялось мне бесшабашной романтикой, этакой розовой сказкой, в которой только поцелуи принцесс, славные приключения и головы поверженных драконов в ряд на полочке вряд с другими трофеями. Сейчас я так не думаю, потому что последних два курса напрочь выбили из меня детскую дурь, а более тесное знакомство с чужими мирами (даже в лабораторных условиях) показали, что у розовых сказок финалы бывают кроваво-красными, ну или могильно-черными с нежными цветочками на крышке гроба.
