По средам мы носим чёрное (СИ) - Каменистый

Это утро было таким до тошноты обычным, что едва отличалось от череды дней до этого. Пасмурное небо Лондона обрамляло коричневые крыши высоких зданий, промозглый ветер поднимал воротники прохожим, заставляя их ежиться от холодных иголок осенней погоды, а серая плитка городских дорог соответствовала этой депрессивной картине. Все было таким примитивно ноябрьским, до ужаса банальным и рутинным, кроме, пожалуй, одной занятной детали. За кирпичным переулком стоял высокий мужчина и наблюдал.

Люди пробегали мимо, совсем не обращая внимания на странного чужака в чёрном пальто, который осторожно следил за происходящим. Странным он был не потому, что стоял возле серовато-коричневой стены, разрисованной какими-то местными подростками, а потому что его внешний вид никак не вписывался в картину повседневного утра неопрятного промышленного района восточной части Лондона, где одни кожаные туфли загадочного джентльмена стоили больше, чем месячная арендная плата местной квартирки.

Молодой человек ловким движением застегнул серебряную запонку с изумрудными вставками на выбившемся из-под пальто рукаве рубашки, не отрывая взгляда от шумной улицы. Это движение было настолько точным и изящным, что казалось вычурно манерным на фоне дымящихся облезлых зданий Ист-Энда.

Даже в таком непритязательном месте он должен был выглядеть и соответствовать представлениям аристократических идеалов общества, где вырос. Светлые волосы так резко оттеняли чёрный цвет его пальто с серебряными пуговицами, что не заметить мужчину в переулке было почти невозможно, но разве спешащим людям есть до чужака дело?

Он переминался с ноги на ногу, нетерпеливо вглядываясь в толпу своими серыми глазами, выискивая кого-то определённого. Вряд ли бы такой тип стоял в замызганном переулке из праздного любопытства. Одежда, манеры, выражение лица, даже платиновый перстень с большой буквой «М» в сердцевине, доставшийся ему от отца, громко кричали о статусе волшебника.

Ожидание выводило его из себя, как будто он терял время, как будто это всего лишь оттягивание неизбежного конца, как будто это просто насмешка и попытка продлить агонию. Холодное и сдержанное лицо не выражало абсолютно ничего, концентрируясь на происходящем. Мужчина пришёл сюда с определённым планом и не собирался покидать свою выжидающую позицию, не достигнув желаемого.

На часах было девять тридцать утра, и согласно всем данным его цель как раз должна была пройти по главной улице, которая пересекала этот самый треклятый грязный переулок, где приходилось торчать уже сорок минут. Время тянулось так невыносимо долго, словно дождливое утро длилось уже целую вечность. Могло показаться, что ему просто не нравится стоять практически в луже в каком-то Салазаром забытом месте, и что вся эта слежка ниже его достоинства, но правда была на порядок хуже. На самом деле, ему претила сама идея плана, который он должен был воплотить в жизнь.

Он заметил в толпе то, чего так долго ждал. Мужчина встрепенулся и немного отошёл вглубь тёмного переулка, чтобы грязнокровка его не заметила. Девушка пыталась быстро перемещаться среди спешащих по своим делам людей, но это было совсем не легко в её длинной мантии и лаковых туфлях. Кто вообще в ноябре носит туфли? Волшебник слегка поморщился от кольнувших воспоминаний. Интересно, она все такая же высокомерная выскочка, или все же брак остудил её пыл?

Его взгляд продолжал скользить по воображаемым изгибам явно опаздывающей девушки, поскольку её мантия скрывала абсолютно все линии фигуры.

Между тем, ловко обходя поток прохожих и дождевые лужи, предмет слежки подошла к красивой деревянной двери, обрамлённой резной окантовкой с тяжёлой железной ручкой. Два слабых стука и три сильных с определённым ритмом. Может слух Малфоя и не был как у совы, но зато ему прекрасно было видно со стороны угловатого переулка, что первые два стука Гермиона сделала только согнутым указательным пальцем, а последующие три крепко сжатым кулаком.

Пользоваться сейчас магией в маггловском районе, рядом с одной из самых сильных волшебниц, пытающейся попасть в тайную организацию, совсем глупая идея. «Наконец-то, не прошло и десяти лет», — недовольно про себя пробурчал мужчина. Теперь он знал, как попасть в это треклятое закрытое место сборища мракоборцев и прочей швали, борющихся за равные права всех и вся в магическом мире. Первая часть гениального плана была выполнена, и кто как не Драко Малфой мог исполнить главную роль в этом спектакле.

Жизнь Гермионы Грейнджер походила на какое-то чёртово колесо, которое в первый раз вызывало восхищение от ярких огней, веселой музыки и острых ощущений, а потом только тошноту и головную боль. После Второй магической войны прошло уже семь лет, но ситуация лучше не становилась. Призрачный хэппиенд, где Тёмный Лорд был побеждён, они с Роном сыграли свадьбу, а магглорождённые все чаще добивались высоких позиций, на которые в прошлом даже не могли и рассчитывать, рушился с каждым годом как карточный домик.

Началось всё с личной жизни. После второй годовщины с Роном Гермиона поняла, что им совсем не о чем говорить. Говоря «совсем», имелось ввиду, что ей интереснее общаться с местными лукотрусами, чем с собственным мужем. То, что она приняла за любовь, было помутнение её пошатнувшейся психики на фоне всех пережитых тёмных дней, убитых друзей, страха, шока и желания почувствовать твёрдое плечо, хоть какой-то оплот безопасности и стабильности. И Рон был этим оплотом. Ключевое слово «был».

Есть такие мужчины, с которыми вы просто падаете в омут, забывая обо всем на свете. Рональд Уизли не из их числа. Совместная жизнь с ним походила на американские горки, где вначале захватывает дух от сильных эмоций, а потом от резкого падения темнеет в глазах. Он проваливался в депрессию с завидным постоянством, каждый раз заверяя, что только Гермиона может его спасти. Женщина, решившая даже не брать его фамилию, и постепенно отдаляющаяся. С каждым годом всё дальше и дальше.

Всё началось с того, что Гермиона пропадала на работе днями и ночами напролет, Рон же надеялся, что Грейнджер станет как Молли, заботливой домохозяйкой, которая будет стараться угодить всей семье и вязать свитера своим детям. Призрачная тень якобы семьи его уже вполне устраивала, да и её тоже, за исключением некоторых обстоятельств. Эти нездоровые отношения девушки с синдромом спасателя и мужчины с комплексами, который страдал от недостатка материнской любви, явно не приносили счастья ни тому, ни другой. Из всех Уизли только Джордж ей неоднократно намекал, что интерес Рона имеет в