— Но я… — начал он срывающимся голосом, — могу… настоять на нужном для клана браке и…
— Вы шутите? — магистр Смерти выгнул бровь.
— Посоветовать, — мгновенно исправился пожиратель.
— Это ваше право, — величественно подтвердил лорд директор, лорд Микхар облегченно выдохнул, и как оказалось напрасно, ибо магистр продолжил, — а право Ликаси наплевать на любые, даже самые авторитетные советы. Дети, знаете ли, предпочитают жить своим умом.
На мгновение главе клана показалось, что принц Хаоса тонко издевается над ним, но вспомнив все, что ведал об этой одиозной фигуре, Микхар понял — ему не кажется, издевка действительно имеет место.
— Благодарю, — сухо произнес он. — Могу я встретиться с дочерью?
— Несомненно, — вежливо ответил магистр. — Тараг!
Возрожденный дух все той же призрачной коброй завис посреди кабинета, ожидая приказа.
— Адептку Ойоко ко мне, — приказал лорд Эллохар.
Дух растворился в воздухе. Через минуту раздался осторожный стук в двери, затем створка приоткрылась, и в кабинет директора школы Искусства Смерти осторожно ступая, вошла гномочка. Золотистые сильно завитые локоны двумя кудрявыми хвостиками с яркими розовыми бантами свисали по боками миленького почти кукольного личика. Голубые глазки, розовые щечки, розовые губки бантиком, гармонировали с розовыми кружевами на платьице, два розовых бантиками на коричневых туфельках с каблучком, дополняли наряд.
В отличие от пожирателя, с ужасом взиравшего на это миловидное дитя, магистр Смерти в этот миг думал лишь об одном — насколько сильным было желание адептки насолить отцу, если она не побоялась насмешек соучеников, и вместо привычной черной формы, заявилась в этом розово-облачно-розовом кукольном наряде. А главное — когда успела завить волосы?! Правда уже в следующее мгновение, лорд директор припомнил, чьим помощником является гномочка и вопросы по поводу внешнего вида отпали.
— Это… — пожиратель был сер и явно растерян, — это… кто.
— Адептка Ойоко, — радостно сообщил магистр Смерти, откровенно наслаждаясь представлением.
Ликаси осторожно взглянула на него из-под ресниц, лорд Эллохар весело подмигнул ей, гномочка мгновенно расслабилась. Распрямила плечики, захлопала чрезмерно длинными и густыми ресничками, надула губки и важно произнесла:
— Здравствуй дорогой папочка, ты такой пусик.
«А я пьяница умалишенный» — с неожиданной злостью вдруг подумал лорд Эллохар. Перед взором пронесся разгромленный город, потерянные каре-зеленые глаза бледной магички, и вспомнился запах, тот неприятно поразивший его запах запустения и гари.
— Папусечка! — продолжала представления Ликаси.
— Отец, — хмуро поправил пожиратель, бросив взгляд на лорда директора.
Эллохар не вмешивался, находясь мысленно весьма и весьма далеко.
— А где мои куколки? — капризно поинтересовалась гномочка. Раздраженный лорд Микхар не подумав бросил:
— Вон, — и указал на телохранителя.
В следующее мгновение иллюзия спала, маленькая пожирательница в черном форменном костюме и со всего одним кудрявым хвостиком на макушке стремительно повернулась, смерила алчным алым взглядом несчастного Дайша, и плотоядно облизнувшись, вопросила:
— Лорд директор, а я правда могу взять его себе?
Хмыкнув, Эллохар напомнил:
— Адептка, до лабораторных работ по препарированию трупов тебе еще четыре года учиться.
— Да, — жадно разглядывая пожирателя, выдохнула гномочка, — но вы даже не представляете, сколько мне за него… эээ… в смысле ничего, пусть пока у меня поживет.
Магистр Смерти с усмешкой взглянул на вернувшего самообладание лорда Микхара, уже куда с большим интересом разглядывающего дочь.
— Бесстрашная, — через мгновение произнес глава клана.
— Это не единственное достоинство, — заметил магистр. — Ликаси.
Пожирательница, у которой на лице имелось самое что ни на есть гномское выражение, а в глазах отражался алчный блеск уже подсчитанной прибыли, нехотя повернулась к директору.
— Твой отец, — Эллохар указал на лорда, — каникулы проведешь у папочки, — девочка скривилась и магистр добавил: — Энхеро кашенас къэте.
Что означало «Не усердствуй с финансовыми махинациями» на языке морской нежити. Гномочка весело подмигнула лорду директору и с улыбкой обернулась к отцу.
— Тараг, — позвал принц Хаоса, поднимаясь.
Дух возник посреди комнаты огромным мохнатым пауком, черным и призрачным. Ликаси взвизгнула и вмиг оказалась за спиной магистра Смерти, к заметной досаде родного отца.
— Смешно, да, — хмуро произнес лорд Эллохар, вытаскивая за ухо собственную адептку, и зло глядя на духа.
— Прошу прощения, — пробормотал Тараг, но даже паучья морда выражала полное отсутствие раскаяния.
— А вот это уже любопытно, — протянул магистр.
Гномочка опустила глазки, Тараг поспешил вернуть себе прежнюю форму, лорд директор интуитивно ощутил заговор, а заговоры принц Хаоса уважал.
— Тараг, сопроводи адептку Ойоко и лорда Микхара в четвертую гостиную, им есть о чем побеседовать… минут десять. После проводи уважаемых гостей целыми, невредимыми и с адекватным количеством частей тела, то есть без потерь.
Телохранитель главы клана Поглощающих Жизнь, тихо, но отчетливо начал молиться Тьме Изначальной, уже не веря в благоприятный исход дела. Собственно именно молитва и привлекла к нему внимание юной пожирательницы:
— Лорд директор, а могу я… — начала Ликаси.
— Нет, — спокойно, но непоколебимо ответил магистр Смерти, — мне дополнительные приблудные жители Хаоса на территории школы не нужны, двух гарпий и одного каменного тролля до сих пор найти не можем.
Гномочка покорно кивнула, хитро взглянула на потрясенного услышанным лорда Микхара, торопливо взяла его за когтистую руку, похлопала ресничками и начала с банального:
— Папочка, а ведь ты никогда не дарил мне подарков, а мне так хотелось бы иметь настоящего, живого…
— Никаких пожирателей, — сурово напомнил лорд Эллохар.
Даже не сбившись, Ликаси невозмутимо продолжила:
— Котенка. У меня никогда не было. И с бантиком, розовеньким.
Едва девочка с новообретенным заворожено прислушивающимся к ее лепету отцом, покинули директорский кабинет, Эллохар негромко произнес:
— Никаких пожирателей.
— Понял, — отозвался возрожденный дух.
— За время моего отсутствия эксцессов не было?
Тараг, уже истаявший, вновь вернулся призраком голубой кобры, и невинно поинтересовался:
— Отсутствия в плане физическом или мыслительном?
