— Это очень мудрое решение, — важно кивнул вдруг принцу анлер Тинурвиель, — мне импонирует ваша смелость и оригинальность в решении таких щепетильных вопросов, ваше высочество. Не будет ли дерзостью с моей стороны просить о возможности взглянуть на эту, несомненно достойную сеньориту?
— Прошу посетить после приема мой личный кабинет, — стараясь не замечать тонкой лести, скользнувшей в этой похвале, приветливо улыбнулся посланнику Кандирд, — я прикажу подать туда чай и бегарнские сладости.
— Благодарю вас, непременно, — ответил эльф столь же любезной улыбкой, — но поскольку я так нахально напросился на чай, позвольте принести с собой эльфийские сладости?!
Это было предложение, от которых не отказываются, и Ингирд даже согласен был ради визита эльфа и невероятно деликатесного угощения несколько дней потерпеть общество нового секретаря. Только за то что известие о ней заинтересовало эльфа, чью ледяную непреклонность не сломили не драгоценные клинки гномьих мастеров, ни всё его собственное дипломатическое искусство.
Разумеется, принц с радостью позволил высокому гостю прийти на чай со своим угощением и просто не мог не пригласить и королеву.
О нежной любви ее величества к эльфийским сладостям было известно почти всем поголовно.
После заверения королевы, что она непременно посетит это чаепитие, обед пошел обычным чередом, менялись блюда и вина, шутили молодые сеньоры и краснели сеньориты кандидатки, присматриваясь к возможным кандидатам на роль временного покровителя.
А когда девушки перешли к столикам с десертом, каждая нашла на своей тарелочке маленький подарок от принца, и всем сразу стало ясно, что трем золотокосым девам из степного края придется следующим утром собирать свой багаж, на предназначенных для них блюдах лежали серьги.
Молодые люди только уныло переглянулись, таким вежливым намеком принц давал знать, что не желает видеть степнячек не только в своей спальне, но и на своих балах. И стало быть им придется в этом году выбирать себе подруг, лишенных столь пышных форм, какими отличались ничуть не опечаленные отказом кандидатки.
И вот это ввергло исподтишка наблюдавшего за ними Кандирда в новую пучину мрачных мыслей. Все верно, вовсе не горела желанием ни одна из этих пышнотелых дев становиться его подругой, и не интересны были им ни балы, ни охоты. И снова она оказалась права, эта худющая провинциалка, вернее, теперь уже его личный секретарь. А значит, ему и в самом деле повезло… девушка оказалась рассудительнее своих компаньонок и сумела объяснить ему то, чего не догадались рассказать даже ближайшие друзья. Или просто не захотели вмешиваться в бывшую прерогативой королевы область личной жизни.
Зато теперь он точно знает, куда идти в случае, если понадобится проверить решение, в правильности которого он сомневается.
К тому времени, как в дверях появилась служанка, тащившая две корзины, в одной из которых стояло ведерко с водой, а во второй — накрытый салфеткой поднос, Иллира успела не раз обойти всю комнату по периметру. Заглянула в важный шкаф и обнаружила в его глубинах еще с десяток пустых бутылей, кучу грязных кубков и пару пыльных тряпок, бывших когда-то мужскими рубахами.
И поняла, за один вечер и в одиночку просто невозможно все промыть и разобрать даже с помощью угрюмой служанки. Значит, нужно пока хоть немного придать комнате приличный вид, на случай прихода посетителей, а потом постепенно приводить в порядок это запущенное хозяйство.
Выдав служанке указания протереть пока пыль в кабинете, Иллира присела на диванчик и сдернула салфетку с подноса.
М-да. Интересно, это мажордом не успел объяснить поварам, что новый секретарь — девушка или кто-то из них решил проверить ее на терпеливость? — Уставившись на принесенную служанкой еду, Иллира задумчиво постукивала по столу пальчиками. Или того хуже, ей таким образом дают понять, что неплохо бы и немного подкормиться?
Огромный, фунта на полтора кусок жирного жареного мяса, с торчащим сбоку румяным ребрышком, был густо посыпан смесью из перца, чеснока и пряных приправ. На второй тарелочке лежал такой же большущий кусок пирога, судя по срезу, с рыбой и луком, а между ними стояла приземистая кружка с темным, густым, гномьим пивом.
Конечно, она может попытаться обрезать мясо и найти постный ломтик без перца, и взять от пирога только края теста, но стоит лишь представить, как будет потом веселиться вся кухня, разглядывая то, что останется на тарелках, как у нее пропадает всякое желание поступать именно так.
Разумеется, Иллира могла бы и съесть все это, но только не сейчас. Все знатные девушки едят и окорока с чесночком и рыбу с лучком… тайком, поздно вечером и в своей спальне, а встав пораньше, тщательно моют зубы душистыми отварами цветочных лепестков.
А ей сейчас никак не стоит рисковать, вполне возможно принц еще придет до вечера в свой кабинет за каким-нибудь документом или просто проверить, как она трудится.
И значит, Иллире придется или вступать в бой со слугами или… пойти на хитрость… чего она в принципе очень не любит, и даже порицает… но если нет иного выхода и приходится переступить через собственные правила, просто просит потом прощения у светлого духа и ставит ему в молельне букетик цветов.
— Тана! — Послюнив палец и нарисовав под глазами мокрые следы, самым жалобным голосом позвала девушка, — иди сюда.
— Что сеньорита? — нехотя притопала служанка, и Иллира твердо решила завтра прямо с утра отправиться выбирать себе служанку по собственному усмотрению.
— Возьми эту еду и съешьте с подружками за мое здоровье… — платочек задрожал в худых пальчиках, — а мне принеси стакан молока и булочку… без тмина. Только пожалуйста, быстро сходи, а то у меня может случиться обморок… мне нужно по расписанию кушать. Но если я все-таки упаду, зови лекаря Бунзона, он в курсе.
Служанка, явно бывшая в курсе проделки, встревоженно глянула на мокрые ресницы новой госпожи, на ее худые пальцы, подхватила поднос и ринулась прочь, словно сметенная ураганом.
Иллира проводила поднос полным сожаления взглядом, и отправилась, чтоб не тратить времени даром, складывать пачки писем в пустую корзину. В другую она составляла пустые бутыли и посуду а разный мусор отправлялся на расстеленную посредине комнаты рубашку.
Девушку одолевали невеселые мысли. Когда она говорила принцу о работе секретарем, ей виделся небольшой зажиточный дом, дружное семейство, уютный маленький кабинет. А жизнь подсунула огромный дворец, кучу придворных и еще больше слуг… и ни одного друга или доброжелательно настроенного существа.
