Это невозможно. Невероятно. Как можно ощущать прикосновения фантазий? Или у нее такое хорошее воображение, что она ощущает эти дразнящие поглаживания? Кто бы мог подумать…
— А..а…а… — простонала она сдавленно, стесняясь саму себя и, явно ощущая, как горячие пальцы скользнули ей между ног, раскрыли потайные лепесточки. — М… это безумие…
Снять повязку она все еще не решалась и от этого еще больше возбуждалась. Что происходит, что с ней происходит? Откуда эти безумные волны желания? Она хочет… хочет ректора?..
Фантазия будто обрела свой разум, стала жить собственной жизнью, она больше не контролировала ее, да и не могла — все тело охватил жар, низ живота сжался тугой пружиной, но как ее отпустить Лина даже представить не могла. Сейчас нет ничего, что могло бы сбросить это безумное, горячее и жгучее напряжение. У нее однажды был парень. Она представляла, что происходит между мужчиной и женщиной. Но то, что творится сейчас, не идет ни в какое сравнение ни с чем.
— Блиин… — простонала она, выгибаясь в спине и хватаясь за края алтаря, когда эти пальцы, эти умелые и фантастические пальцы, стали гладить ее бугорок, скользить вокруг мокрой щелочки. Она чувствует, как течет, как все в ней стремиться на встречу… кому?
Ректору Дартиону!
И не важно, что его сейчас здесь нет.
— О… о… как классно… — прохныкала она, обхватив грудь. Какое безумие она сейчас творит. Но почему такие реальные ощущения?.. Откуда они… Нет… она подумает об этом потом… Сейчас так хочется, а…а…а… эта теплая пружина внизу живота, она пульсирует, все в ней пульсирует, м…м… даже соски набухли, она чувствует, как было бы хорошо, если бы он взял их в рот… О… да… именно такие ощущения… будто он уже это сделал, его язык скользит вокруг ее соска…
Что с ней, что с ней происходит?
Ноги сами разошлись, как глупо, здесь же никого… М…м… только ее горячая фантазия, она ласкает ее между ног, о…о…о… как хорошо, она дразнит ее бугорок, ее набухший бугорок… Как невыносимо сладко… Ей хочется еще.
Хочется продолжения…
— Пожалуйста, — взмолилась она, сама не понимая, кого в эту секунду просит.
* * *
Гадара буквально распирало от желания. Член встал колом, шов на штанах больно уперся в кожу. Такого с ним еще не было.
Никогда. Ни разу в жизни. Даже отделение теневой проекции в полном объеме случилось впервые. Он всегда пользовался своими тенями, но это были лишь детали, части, которыми можно ухватить перо, ударить кого-то. Этого всегда с лихвой хватало, чтобы полноценно сражаться и побеждать.
Но полная проекция — на это способны лишь немногие темные маги. Неужели все дело в этой малышке? Как ей удалось пробудить в нем столько сил, чтобы он мог одновременно находиться в двух местах — здесь, за магическим полем, и рядом с ней, нависать потоками теней над этим сочным, дерзким телом.
Он не удержался. Слишком большой соблазн. Слишком трудно оставаться спокойным, когда перед ним лежит голая девушка-эмпат с таким телом, что вся кровь утекла в пах. Он же еле соображает, потому что дико, до одурения хочет ее.
Гадар стал гладить ее своей тенью, стал трогать соблазнительную и полную грудь, эти твердые сосочки, м… м… Он бы с удовольствием поиграл с ними языком. Но остается только дразнить тенью. Она вряд ли это почувствует — он ведь за магическим полем, даже у него не хватило бы сил преодолеть его защитные свойства и сделать так, чтобы она что-то ощутила.
Лина тихо простонала, ее дыхание участилось, будто реагирует на его ласки. Внутри Гадара прокатилась жгучая волна — она что, может его ощущать? Да это невозможно!
Хотя…
Эмпат.
Лина эмпат.
Она же ловит его ощущения, чувствует, как сильно он возбужден, как сильно он хочет ее. О, девочка, он готов сделать все, чтобы доставить тебе удовольствие.
Шумно выдохнув, Лина закусила губу и запрокинула голову, обнажая белую, беззащитную шею, к которой так и хочется прикоснуться губами. Тьма великая, как она хороша. И почему-то не возмущается, не противится. Неужели ей нравится?
Маленькая развратница.
Она ведь даже не видит, что происходит, думает, что до сих пор одна. И что? Она всегда себя так ведет в одиночестве? Тогда эта Лина настоящая шкатулка с неожиданностями.
Он скользнул тенью по ее животу, гладкому, упругому, очертил дорожку вокруг пупка, Лина податливо выгнула спину. Вот так, девочка, тебе будет хорошо, тебе будет очень хорошо.
Порочная невинность. Это заводит сильнее всего. Если бы она сейчас сорвала маску, если бы воспротивилась, он бы тут же прекратил. Да что там, он бы не посмел к ней прикоснуться, если бы эта малышка сама не желала его. Безумная мысль, но это единственное, что приходит в голову сейчас, когда она стонет и извивается под ним на алтаре.
— М… — прохныкала Лина, когда он скользнул пальцами теней ей между ног и коснулся пульсирующего бугорка. Как мокро, как у нее здесь мокро и жарко.
Он аккуратно и совсем неглубоко проник тенью внутрь, Лина с хриплым стоном выгнулась еще сильнее, вцепившись в края алтаря и шире раскидывая ноги. Как у нее здесь туго… Да что же она делает с ним…
Лаская пальцами одной тени ее влажные складочки, ее горячую сердцевинку, проникая совсем немного внутрь, он продолжал гладить ее грудь, дразнить соски, которые сейчас невыносимо твердые. Губы Лины раскрылись, в этой черной маске, раскинутая под ним, она до безумия, до боли в паху, желанна.
«Возьми её… Возьми…»
Тьма в нем проснулась неожиданно и быстро, член стал каменным, готовым ворваться в эту тугую щелочку. Небеса, дайте ему сил… Он балансирует на тонком канате через пропасть, и только этим небесам известно, сможет ли устоять.
— Да… не останавливайся… — простонала она. — О…о…о…
Она знает, что здесь кто-то есть? Кого она хочет? Капец! Это все только усложняет! Или это просто бред от Обнажения дара? Ритуал на всех действует по-разному, мало ли, что ей привидилось…
«Лина, малышка, как ты хороша. Как мне хочется лечь между твоих стройных ножек и оттрахать тебя так, как никто и никогда не трахал. И не трахнет. В этом я уверен.»
Ему хотелось сказать это, но тени не говорят, а за магическим полем она все равно не услышит. И еще эта чертова тьма, как не вовремя… Но он достаточно силен, чтобы контролировать все, чтобы… О… Лина, да, девочка, наслаждайся безнаказанностью и его желанием, он сейчас весь твой, пусть ты этого даже не осознаешь.
Навредить ей?
Никогда!
Он будет терпеть до последнего.
Но сейчас она в безопасности. В безопасности от него, от его тьмы. Рядом с ней только тени, а тени не смогут навредить, потому что он хочет делать ей только приятное. Он сделает так, что она кончит. И ей будет вдвойне хорошо, ведь она эмпат. Наверняка она чувствует и его состояние.
Зависнув над ней тенью, он окутал собой все ее тело, стараясь превратиться в один сплошной поцелуй, в одну огромную ласку, Лина страстно закричала, запрокинула голову, пытаясь ухватиться за него, но руки прошли сквозь тень. Она обхватила себя так, что грудь еще сильнее поднялась, Гадар поспешил обласкать одновременно каждый сосок, прокатиться волной по всей ее коже. Как бы ему сейчас хотелось ее поцеловать. По-настоящему, а не тенью.
Но Лина явно стонала от реального удовольствия, эти розовые щечки и грудь, эта пульсация набухшего бугорка между ног…
Давай малышка, не стесняйся, кричи, сколько хочешь, эти стены никому не позволят подслушать, чем ты… чем мы тут занимаемся…
— Да… пожалуйста…
«Ох, Лина, ты не представляешь, что сейчас со мной творится. Благодари Обитель, что она оградила тебя от меня. Твои стоны меня заводят, твое тело меня заводит, ты вся — меня заводишь. Я как одурелый студент, а не ректор Академии. Никто бы не поверил, что Гадар Дартион охренел от какой-то девочки-эмпата из другого мира.»
Лина дышала все сильнее, он чувствовал, что все ее тело близится к разрядке, как бы ему хотелось быть сейчас в ней, трахать ее, чувствовать членом ее тугую, узкую дырочку, вбиваться в нее глубже… Но ему остаются только тени, только так он может сделать ей приятно.
