Альберт довольно расхохотался.
— Очаровательная зубастая мадмуазель! Ну кто же ведет такие разговоры посреди улицы? К тому же, письма такая забавная вещь, которую подделать легко, а потерять еще проще. Не стоит размахивать рекомендательными письмами перед незнакомцами. Я бы пригласил вас в очаровательную кофейню на чашечку бодрящего утреннего кофе, где мы бы и развеяли подозрения друг друга. Но, — тут он посерьезнел, — в этом захолустье нет кофеен. А у нас, боюсь, нет времени на задушевный разговор. Есть и более простой способ проверить…
— Даже не думай, Альберт, — отчеканила Анаис с холодными и резкими интонациями Виктора. Девушку бросило в холодный пот от ужаса, когда она утратила власть над своим телом. Неужели это так и будет повторяться? Неужели теперь дьяволов аристократ так и будет влезать в ее тело, когда ему заблагорассудится?! — Напомнить тебе, почему со своим талантом ты прозябаешь в провинции? Так сложно устоять перед искушением и не влезть в чужой разум?
— В этом разуме, я погляжу, и без меня тесно, — философски пожал плечами ван Госс, — С другой стороны, друг мой д’Альбре, твое вмешательство только к добру. Я убедился, в чем хотел, да и девушка, думаю, теперь знает, что меня можно не опасаться.
— До определенных границ, — фыркнула Анаис и закашлялась. Ощущение чужого присутствия схлынуло так же резко, как появилось. Альберт поддержал ее вод локоть и медленно повел вглубь города, прочь от крохотной станции.
Анаис покорно шла следом, все еще пребывая в шоке от столь беспардонного вмешательства Виктора. Нет, она сразу понимала, что допускать мужчину в свой разум опаснее, чем в свою кровать, но бесцеремонность аристократа приводила девушку в смятение.
— Осторожнее с нашей братией, юная мадмуазель, — сочувственно сжал ее локоть Альберт, заметив состояние девушки. — Менталисты народ такой — раз в мысли пустишь, так потом не вытравишь, хуже тараканов, право слово!
Анаис слабо улыбнулась, благодаря мужчину за участие. Даже удивительно, что в Канцелярии оказался такой этичный и чуткий служащий!
— Куда мы идем? — Чуть позже спросила девушка, когда смогла обуздать разбушевавшиеся эмоции. — Разве мы успеем добраться до Сен-Амьена? Или, — тут голос ее дрогнул, — у вас другие инструкции?
Альберт заговорщицки ей подмигнул и снова легонько сжал локоть.
— Не спешите, мадмуазель, скоро вы увидите все своими глазами.
Девушка серьезно кивнула и ускорила шаг, чтобы не отставать от спутника. Довольно быстро они миновали промышленный район и вышли в центр городка, несущий на себе некоторый отпечаток старины. Анаис равнодушно скользнула взглядом по тонкой и строгой башенке ратуши, по зданию мэрии, чей фасад украшали классический многоцветные витражи. За свою жизнь в столице Анаис давно привыкла к любым изыскам архитектуры, от классических до самых эпатажных. Поговаривают, в южной Эрьоле, где последние несколько лет обретаются Его Величество и Большой Двор, можно увидеть поистине шокирующие здания, но Анаис этому мало верила. Не успели бы понастроить.
Увидев свое отражение в одном из запыленных окон, Анаис недовольно вздохнула. Вид она имела потрепанный, на нем отразились все ночные перипетии. Где-то потерялась шляпка с траурной вуалью, короткие волосы растрепались и светлыми прядями лезли в глаза, а на лбу темнели разводы гари. Девушка попыталась незаметно оттереть их рукавом, но только сильнее размазала.
Альберт уверенно повел девушку в соседнее с ратушей здание, приземистое и неприметное, облицованное диким камнем, потемневшим от времени. На проходной их встретила бесцветная и сухая женщина, чем-то неуловимо похожая на Лимьера. Коротко кивнув ван Госсу, она окинула Анаис пронзительным взглядом, словно насквозь просветила, как стекляшку. Оставшись удовлетворенной тем, что увидела, женщина отступила с дороги и слилась с тенями, исчезла, словно и не было. Девушка даже обернулась резко, что волосы по шее хлестнули, чтобы только убедиться: нет, вот она, эта странная женщина, не растворилась, не исчезла, просто отступила к стене и выскользнула из внимания.
Наверно, тоже из жандармов, подумала Анаис и поежилась. Все сильнее и сильнее она ощущала себя глупой маленькой девочкой, влезшей в страшные взрослые игры.
В молчании они прошли по узким коридорам, освещенным ровно, но неуютно. У одной из дверей Альберт и остановился и, прежде чем отпереть ее, внимательно взглянул в лицо Анаис. Всю улыбчивость и беззаботность с него как дождем смыло.
— Мадмуазель. Я не знаю, насколько вы посвящены в секреты Особой Канцелярии, но в любом случае требую от вас клятву молчания о том, что вы увидите внутри.
— Клятву? — растеряно переспросила Анаис. — А разве не соглашение о неразглашении требуется подписывать?
Ван Госс покачал головой.
— Толку-то от подписи, хоть чернилами ее ставь, хоть кровью. А вот клятву переступить не удастся.
— Но я не маг. Разве будет моя клятва иметь силу?
— Не сомневайтесь, даже настоящее имя называть не потребуется, — тут он усмехнулся недобро, — Имя-то что, его и подделать можно, и чужим поклясться. Просто повторяйте за мной формулу. Клянусь своей жизнью, смертью и разумом…
— Клянусь своей жизнью, смертью и разумом, — подчинилась Анаис.
— Перед небесными дьяволами и их слугами… Не дрожите так, мадмуазель, это всего лишь формулировка, повторяйте спокойно… Отлично. Никому и никогда не говорить и не передавать другими способами то, что увижу.
— То, что увижу, — эхом повторила Анаис, все еще недоумевая, кому это в голову пришло добавить в формулу клятвы небесных дьяволов. Разве можно от них ждать что-то хорошее?
Альберт меж тем поднес ключ к замочной скважине, но все равно колебался, и ключ едва подрагивал в его пальцах.
— Даже после клятвы, — глухо произнес он, — Я прошу вас, мадмуазель, постарайтесь побыстрее забыть то, что увидите. Чтобы Виктору, чтоб его, д’Альбре не пришлось уничтожать ваши воспоминания. И ради чистых небес, держите себя в руках.
Тихо щелкнул замок, дверь открылась легко и бесшумно. Анаис привстала на цыпочки, желая из-за широкого плеча Альберта разглядеть того, кто сидел в комнате и что-то бормотал себе под нос. Сначала девушка заметила только лысину, такую же гладкую и блестящую, как у ван Госса, на ней как раз отразился слабый солнечный блик, пробившийся сквозь пыльные стекла. А потом подросток поднял лицо, и Анаис увидела его глаза — абсолютно белые, с точкой-дырочкой зрачка, бездонно черной на фоне бесцветной радужки.
Анаис резко вдохнула и зажала себе рот, словно могла так удержать крик. Мальчик, совсем еще ребенок, едва-едва перешагнувший пору полового созревания, смотрел на нее равнодушно, словно и не видел толком. Губы его продолжались шевелиться, повторяя бессмыслицу — детскую считалочку:
— Птицы плачут до утра значит их пришла пора… Слышишь стонет козодой он зовет тебя с собой…
Анаис перевела ошарашенный взгляд на Альберта.
— Это же элементалист! — Сдавленно прошептала она, словно потеряв голос.
— Именно, — невозмутимо кивнул мужчина и легонько подтолкнул девушку в спину, чтобы она прошла в комнату и не стояла посреди коридора ледяным изваянием.
Анаис медленно прошла вдоль стены, опасаясь приближаться к безумному мальчишке, но рассматривая его с болезненным любопытством. Подумать только, в этом тонком, заморенном теле таится сила, способная стереть небольшой город в пыль и тлен! Неудивительно, что их издавна душили еще в колыбели. Анаис и представить не могла, что кому-то придет в голову отлавливать и выращивать этих всесильных безумцев, приручать их, как диких зверей, держать взаперти и в тайне ото всех, как… как оружие.
Мальчишка поворачивал голову вслед за девушкой, не отводя от нее колючего булавочного взгляда. Он продолжал бормотать под нос, и Анаис волей-неволей прислушалась:
— Вслед за стаей улетай невесома и чиста…
— Отродье небесных дьяволов, — выдохнула девушка, чувствуя себя виноватой за то, что не может ненавидеть и презирать ребенка, как того требуют известные с детства легенды. Разве мальчик виноват, что его искалечила магия, которой он просто не в состоянии управлять?
