И тут до меня дошло, что Сашка, он же Тысяча огорчений, снова сделал всё по-своему и всё-таки решил с моей помощью отомстить обидчикам. Однако, когда я решила бежать, было уже поздно: нас окружили.
Сашка заржал:
— Ха-ха-ха!
— Предатель! — вырвалось у меня.
В следующее мгновение некто возник прямо за Сашкиной спиной и повалил его на землю старым добрым средством: электрошокером. Я не успела даже предупредить его, сама почувствовала удар тока на шее.
Что стало с перепуганной девицей, которую Сашка выбрал в качестве приманки, я не знаю. Скорей всего, её убрали как свидетеля. Да, эта охота закончилась удачно: для тех, кто охотился на нас.
Я пришла в себя в комнате без окон. Сашка уже сидел и ворочал головой по сторонам.
— Ты как? — спросил он.
Несколько секунд я молчала, но потом, когда вспомнила события этой ночи, ответила:
— Даже знать тебя не хочу! — огрызнулась я.
— Давай будем выяснять отношения, когда выберемся отсюда, ладно?
Я брезгливо махнула рукой в его сторону, чтобы отстал от меня, и поднялась на ноги.
Комната была прямоугольной формы: бетонные неокрашенные стены, по потолку тянулись трубы, от которых воздух в помещении был затхлым и душным, в углу возле двери спряталась камера наблюдения, в другом углу разместилось отхожее место — простое углубление со сливом. По всей видимости, мы находились в подвальном помещении.
Массивная стальная дверь выглядела внушительно и была, конечно же, заперта. Ни телефона, ни документов у меня при себе не нашлось, наши похитители всё предусмотрительно изъяли. Я принялась пинать дверь ногами и кричать, чтобы нас выпустили.
— Это убийцы, сестричка, так что наслаждайся тишиной, — неестественно смиренным голосом сказал Сашка.
Я ничего не стала отвечать и попыталась допрыгнуть до камеры, чтобы сорвать её. Однако нанести какой-либо вред камере я не успела: дверные замки заскрипели, и на пороге появился чернявый долгоносый человек с таким взглядом, словно пришёл нас убивать.
Откуда-то я ясно знала, что меня не тронут. Никакого трепета перед вошедшим у меня не было. Но и специально нарываться я не стала.
Человек посмотрел на меня и кивнул, чтобы я шла за ним. Сашка так и остался сидеть в комнате.
Мои догадки подтвердились: это был подвал какого-то промышленного помещения. Мы долго шли по коридорам, затем поднялись наверх и попали в просторный, похожий на спортивный, зал.
Я старалась запомнить каждую деталь, надеясь, что это поможет мне выбраться.
В помещении находились пятеро человек, все они оглянулись, когда мы вошли. Моё внимание привлёк невысокого роста азиат, взгляд у него был куда более проницательным, чем у всех остальных, на вид ему было лет сорок, но у меня сложилось впечатление, что он гораздо старше, чем кажется.
И тут моё чутьё оказалось на высоте: этот человек был главным в этой шайке, он довольно улыбнулся, когда я подошла прямо к нему. Он сказал что-то на непонятном мне языке, по звучанию похожем на японский, а рядом стоящий человек перевёл:
— Игры со смертью дорого обходятся, девочка.
— К чёрту запугивания, что вам нужно от меня? — насторожилась я, словно готовясь к прыжку.
Азиат засмеялся, по его лицу я поняла, что именно такого ответа он ждал от меня.
— С твоими наклонностями у тебя только два пути: служить мне или кормить червей. Иного твоя неприкаянная душа не стоит, — снова перевёл рядом стоящий.
Я нахмурила брови, пытаясь понять, насколько серьёзной является эта угроза. Не торопилась с возражениями. Всё-таки жизнь была хоть сколько-то дорога мне. Стало страшно оттого, что я могу больше не увидеть своих детей. А ещё мне было интересно, кто эти люди, возомнившие себя судьями господними.
— Я давно наблюдаю за тобой и, ты знаешь, мне нравится отчаяние в твоих глазах. Зверь в тебе сильнее человека, — озвучил переводчик. — Таким как ты нет места в нормальной человеческой жизни.
— Это решать только мне, — ответила я. — Кто бы ты ни был, мне не нужно твоё покровительство, и служить тебе я подавно не собираюсь, так что скажи своим псам, чтобы отпустили меня.
— Чем строптивей ты, тем слаще будет видеть тебя стоящей передо мной на коленях. По своей натуре я стратег и всегда получаю желаемое.
— Это мы ещё посмотрим! Я скорей сдохну, чем буду твоей собакой.
На этот раз засмеялся не только азиат.
— Сдохнешь. Ещё как сдохнешь, — было сказано мне.
Мысли в моей голове смешались в кашу. Только что мне дали понять, что жить мне осталось недолго. Меня не будет. То есть мои дети останутся сиротами. Кто же тогда позаботится о них?
Меня снова отвели в камеру.
— Чего они хотели от тебя? — спросил Сашка.
— Не твоё дело, — рыкнула на него я и села у стены подальше от него.
В камере было холодно. Никто не подумал принести нам еды или тряпок, чтобы укутаться. Дрожь в теле усилилась, но на предложение Сашки погреться друг о друга я ответила, что скоро он согреется в аду.
«О да, как прилипло ко мне это слово… — рассуждала я. — Смерть приходит к нам вместо праздника. Призываю её, словно я шаман, хотя мне безумно страшно лететь в эту пропасть…»
Мне показалось, что прошли сутки или даже больше. Никто не торопился убивать нас или вызволять из этого холодильника. С Сашкой мы больше не разговаривали. Похоже, и он не горел желанием разводить болтовню.
Голодные и замёрзшие, мы жались по углам и временами вставали, чтобы поделать физические упражнения и согреться.
«А что если они решили добиться моего согласия, изморив меня голодом?» — подумалось мне. Эта мысль казалась мне слишком банальной и бредовой.
Я ещё не утратила твёрдости своих решений, когда дверь снова открылась, и меня поволокли в зал. Но теперь, помимо прежних лиц, я увидела Дилана. В груди у меня зашевелились смешанные чувства: мысль о том, что он один из них, я откинула почти сразу, стоило только взглянуть на его растерянность.
«Ого! Неужели кому-то удалось запугать тебя?» — не без злорадства отметила про себя я.
— Зачем вы притащили его сюда? — спросила я, подозревая, что меня собираются шантажировать.
Азиат ответил, рядом стоящий перевёл:
— Он пришёл сюда сам. Мотылёк на огонёк…
И вся их компания рассмеялась, причём это было неподдельное веселье. Только мы с Диланом стояли по разные стороны круга, опутанные невидимыми нитями и лишённые возможности управлять ситуацией. Ни он, ни я не сказали друг другу ни слова, нам даже смотреть друг на друга было противно. Не над этим ли смеялись остальные?
Когда гомон утих, со мной снова заговорили:
— Я вижу, что твоей семейной жизни настал конец. Столько надрывных усилий и всё впустую… недосказанности, подозрения в измене… Пора всё прояснить, неправда ли?
— Вы лезете не в своё дело, — ответила я, но про себя отметила, что кто-то всерьёз покопался в моём «грязном белье».
Все присутствующие в зале, кроме одного, были носителями волчьего гена, но они разительно отличались от тех людей, которые работали в спецслужбах клана: более дерзкие, радикально настроенные и подозрительно разномастные.
Улыбка не сходила с лица азиата, главы этого сборища.
Дилан ничего не понимал, он всё ещё время от времени дёргался и пытался высвободиться от удерживавших его людей и задавал глупые вопросы на потеху публике.
Главарь с раскосыми глазами продолжил:
— В память о моём… друге я сделаю вам дорогой подарок, — тихонько посмеялся. — Очень дорогой…
«О каком друге? Что вообще несёт этот тип?» — недоумевала я.
— Мне не нужны подарки от вас! Хватит уже загадок, просто отпустите нас! — был мой ответ.
— Без моего подарка ты уйдёшь только в могилу, — уже со злостью сказал азиат и махнул рукой, чтобы меня увели.
Так я снова оказалась в камере с Сашкой.
— Я думал, на этот раз тебя убьют… — сказал он.
— У них Дилан.
— У-у-у… Значит, они заставят его убить нас и будут смотреть на это, как в реалити-шоу, — с какой-то совершенно идиотской ухмылкой предположил Тысяча огорчений.
