У Валентайна сверкнули глаза.
— К твоей дерзости мне не привыкать.
— Да нет, тебе не привыкать к нормальному отношению и к нормальным отношениям! — Теперь меня прорвало: — Что опять не так? Да, я совершила ошибку. С Драконовой. Надо было позвать тебя. Но я растерялась. Я представляла, на что способны эти девицы, и я оказалась права! Надо было ее бросить? Возможно! Но я не смогла. Все случилось так, как случилось! Что теперь? Мне убиться или самостоятельно сдаться Лэйтору, чтобы заслужить твое прощение? Кстати, он точно будет счастлив! Странно, что еще не торчит у тебя под дверями с требованиями меня выдать.
Лицо мужчины закаменело.
— Я, кажется, обещал тебе, что Лэйтор больше к тебе не приблизится. И он больше к тебе не приблизится. Никогда.
— Что так? Ты его скормил призрачному стражу? — Я махнула рукой, не дожидаясь ответа. — Знаешь… каждый раз, когда я думаю, что между нами возможны нормальные отношения, ты выкидываешь что-то…
— Я? — очень тихо спросил Валентайн. — Я выкидываю что-то, Лена?
О. Ну да. И опять, и снова.
— Ладно. Я поняла, — подхватила тарелку, которую притащила к нему поближе. — У меня с говном не сложилось, а вчерашнее уже переварилось, поэтому, с твоего позволения, пойду есть к себе. И даже без твоего позволения пойду.
Я и правда направилась к дверям, но дойти не успела: словно врезалась в стену. Буквально. Хорошо хоть стена оказалась «мягкой» — похожие ощущения бывают во сне. Когда тебе очень надо куда-то попасть, ты бежишь, активно переставляешь ноги, а на деле не двигаешься, потому что они увязают непонятно в чем, а тебя неведомо какая сила словно держит на месте. Во сне одеяло, здесь и сейчас — темная магия. Все просто.
— Что? — переспросила я, понимая, что из этой «паутины» мне не выпутаться: по крайней мере, не с теми знаниями-умениями, которые у меня есть пока. — Ты еще недостаточно выказал мне свое недовольство? Свои претензии? Недостаточно поделился страшными и ужасными, кошмарными последствиями моего поступка? Ладно. Я готова слушать и даже готова молчать, только чтобы это быстрее закончилось.
Валентайн приблизился сзади: я это почувствовала даже быстрее, чем услышала. В роду у него, наверное, помимо драконов были кошки, потому что ходил он, когда того требовали обстоятельства, совершенно бесшумно. И так же бесшумно творил все, что творил. В частности, положил руки мне на плечи, оказавшись настолько близко, почти вплотную, что это было гораздо более интимно, чем когда я сидела у него на коленях.
— Думаешь, мне есть какое-то дело до того, что произошло? — вкрадчиво поинтересовался он. — До мнения общественности? До того, что в очередной раз придется доказывать всем, что я не собираюсь рушить их мир? Мне плевать на то, что и кто обо мне думает, Лена. Большую часть своей сознательной жизни я кого-то не устраивал по той или иной причине. Отца — потому что не хотел поддаваться тьме. Дарранийцев — потому что во мне ее слишком много. Фергана — потому что я прямое напоминание о Тэйрен и о том, кто его старший сын наполовину. Так вот, мне плевать. На то, что они думают. На то, что они делают. В отношении меня. Мне не плевать на то, то что они хотят сделать с тобой, и чего я им определенно сделать не позволю. Но гораздо больше мне не плевать, что ты сейчас села ко мне на колени, чтобы забыть мальчишку, который сделал тебе очень больно.
Я дернулась, но темная магия держала крепко. Не Валентайн — его ладони касались моих плеч едва уловимо, но очень чувствительно. Особенно чувствительно через тонкую ткань платья, которое я сегодня купила. На его, между прочим, магию! И об этом я тоже хотела ему сказать, о том, что для меня это очень большой шаг. Я даже извиниться хотела. За то, что произошло, а оказалось… все дело в Люциане! В этой его ревности и собственничестве! Потому что он думает, что я — что? Продолжаю на него западать?! После того, что он сделал?! После того, как в меня чуть не прилетело светлой магией, когда я даже защититься бы не успела? Смешно!
— Это просто…
— Молчи, Лена. Я не закончил. Мне надоело довольствоваться объедками твоих чувств. Мне надоело быть запасным вариантом. И, как бы я ни сходил по тебе с ума — а я до сих пор схожу — до сих пор теряю контроль, когда касаюсь тебя или вдыхаю твой запах, — словно в подтверждение своих слов руки он убрал, — я не стану повторять этот опыт снова и снова. Я обучу тебя темной магии. Я разберусь с тем, что пытаются сделать Драконов и остальные.
— И что потом? — Мой голос дрогнул. — Купишь мне квартиру на Рублевке и «Порше Кайен», и больше мы не увидимся?
— Что?
Рублевка и «Порше Кайен», видимо, способны удивлять не только в нашем мире. По крайней мере, темная магия ослабла, и я смогла повернуться к нему лицом. Стоять с Валентайном лицом к лицу оказалось гораздо проще, чем чувствовать его за спиной. Чувствовать каждой клеточкой своего тела.
— Квартира рядом с Алой площадью и дорогая машина. То есть маджикар в переводе на этот мир, — я фыркнула. — Так обычно откупаются от любовниц в моем мире. Ну вроде как. Хотя не ото всех. Только от самых дорогих… гм… сердцу.
Сказать, что мне было обидно — значит, ничего не сказать. Он мог себя вести как угодно, а я один раз оступилась — и фиг с ним, оступилась даже по поводу Люциана — и все. Приговор без права на помилование. А еще не кто иной как Валентайн говорил мне, что больше меня не отпустит. Что я его.
— Ты говорил, что никуда меня не отпустишь, — повторила его слова. — Но сейчас просто сдался. Похоже, в этом мире у мужчин одна и та же история: они очень любят пиз… обещать, а потом сливаться по разным благородным и не очень причинам. Так и чем ты сейчас отличаешься от Люциана?
Ух, как его проняло! Потемнели до черноты не только его глаза, но столовая, которая только что была светлой. Начали выцветать краски и растворяться ощущения жизни. На мгновение. Потом все вернулось в норму. Валентайн сложил руки на груди и посмотрел на меня сверху вниз:
— Я не собирался от тебя отказываться, Лена. И к твоему предложению тебя покормить мы тоже еще вернемся. Когда улягутся чувства. Когда я смогу воспринимать тебя исключительно как… — он усмехнулся. — Дорогую сердцу любовницу.
Я не залепила блюдом ему в физиономию лишь потому, что действительно хотела есть. Впрочем, уже в следующий момент поняла, что у меня опять пропал аппетит, а еще — что при виде того, что сейчас лежит на блюде у меня теперь будет автоматически включаться режим «тошнота». Поэтому я аккуратно поставила тарелку на стол и, развернувшись, все-таки вышла за двери. Оставив за ней Валентайна и надежду на то, что между нами может быть что-то, не связанное с темной магией. Не связанное со светлой магией. Вообще никак не связанное с магией. Сильнее любой магии в мире.
Глава 5
Глава 5
Люциан Драгон
— … станут мужем и женой, — звучание камня роарана, говорившего голосом папочки, эхом разнеслось по залу и тут же утонуло в грохоте аплодисментов. Посвященных, разумеется, главной паре зимнего бала в королевском дворце, читай Сезару и Женевьев.
Брат стоял рядом с отцом, весь такой красавец в темно-синей военной форме, надежда и оплот Даррании, чтоб его. Не говоря уже о том, что эта надежда и оплот Даррании тоже носил в себе темную магию.
Ха.
Люциан залпом опрокинул в себя бокал дорнар-оррхар: на взрослом празднике полагаются взрослые напитки. Пока папаша не видит, можно и расслабиться. Главное не блевануть потом от сладких речей поздравлений, которыми зальют будущих мужа и жену. Хотя блевануть будет сложно, скорее, все от сладости слипнется.
А самое паршивое что? То, что поздравлять сейчас брата и будущую королеву нужно идти ему. После отца, который говорил о том, что безумно счастлив принять в их род Женевьев и все такое. После родителей Женевьев, которые, разумеется, рассыпались словами о том, как они счастливы в этот род войти. Еще бы они не были счастливы. Отец, судя по его настроению, надолго правителем не задержится. Спит и видит, как бы посадить на престол наследничка, а там… там и с помощью дочки можно будет поближе подобраться к правлению.
