день, до завтрака, сразу после мастера красоты и куафера, ей нанесли визит его светлость герцог Фернандес Мари Луис Альфонсио де Веласко и ее светлость Тересия Эстебана Ауриция де Веласко, урожденная де Гонсалес. Именно так - громко и торжественно их объявил лакей. Если Анна все правильно поняла, в этом мире герцог и герцогиня были ее дядей и тетей.
В комнату торжественно вплыла та самая пара, которую она видела в первую ночь – жирный коротышка и высокая крепкая женщина.
Анна посмотрела на «дядю» почти с завистью. Морда у него, конечно, размалевана, но в отличие от женщин, он не носит парика – уже легче. К ее кровати придвинули два стула, на которые торжественно и уселась эта парочка. Донна Мариэтта, донна Каранда, та, которая чтица, и третья донна Анхелита выстроились с левой стороны от сидящих. С правой стороны встала свита, сопровождающая герцога и герцогиню – целых шесть человек, из которых двое были женщинами, а четверо мужчинами.
Ей было торжественно объявлено, что Совет Грандов утвердил проект ее бракосочетания с франкийским герцогом дель каким-то.
Напуганная всей этой суматохой, Анна так и не смогла запомнить имя собственного жениха.
Потом герцогская пара с каменными лицами выслушала новость о том, что их племянница чувствует себя лучше, идет на поправку и даже уже немного разговаривает, и удалилась.
Из хорошего случилось то, что когда фрейлины и компаньонка удалились, худощавая молящаяся дама не пришла им на смену. Сегодня Анне предстояло провести ночь в гордом одиночестве, если не считать той самой горничной, что поила ее успокоительным сбором.
Выждав для верности минут тридцать-сорок и окончательно убедившись, что больше никто не припрется в спальню, Анна села на кровати. Горничная немедленно подбежала к ней и встала, опустив глаза.
-- Ваша светлость желает пить? Посетить туалетную комнату? – голос у нее был тихий и глубокий, очень женский. Да и сама она не производила впечатление безмозглой болтушки.
Анна немного поколебалась, рассматривая ее. Лет тридцать пять-сорок не больше. Не худая, не толстая. Обычное лицо, с довольно мягкими чертами. Впрочем, выбора все равно не было, и Анна рискнула:
-- Как тебя зовут?
Горничная удивленно вскинула на Анну глаза и ответила:
-- Бертина, ваша светлость.
Страна – Франкия
Столица – Парижель
Малая гостиная отеля де Шефрез герцога Максимилиана Жана-Филиппа Виктуара де Ангуленского и де Шефрез
У камина сидели двое. Наследник престола, дофин Луи-Филипп де Бурбэнт и его единокровный брат. Конечно, полный титул принца занял бы пару страниц, но дофин не слишком любил выслушивать официальное титулование. Да и встреча была дружеской, а не протокольной.
С младшим братом Максимилианом дофин дружил с детства. И последнее время повадился сбегать из дворца ради таких вот дружеских посиделок: малые вечерние приемы отца становились все более тоскливыми. Тем более что сегодня у Луи-Филиппа была очень важная тема для беседы с Максом.
Они отличались внешностью друг от друга как день и ночь. Дофин, который был старше бастарда на три года, пошел внешностью в отца. Блондин среднего роста, крепкого, даже плотного сложения, с глазами чуть навыкате, аккуратной бородкой и очень рассудительный по характеру.
Герцог же Ангуленский был вспыльчив, хотя и отходчив, внешностью пошел в мать, вдовствующую графиню Аржентальскую. Высокий шатен, широкоплечий красавец с яркими голубыми глазами и бархатистой смугловатой кожей, от которого млели придворные дамы и которому спешили услужить лакеи. Дамы ценили красоту и мужскую силу, лакеи – щедрость. Впрочем, большинство дам подарками также не пренебрегали и становились только ласковее.
Последнее время, вот уже пять месяцев герцог был потерян для придворных прелестниц. Вдовствующая графиня-мать познакомила его с очаровательной вдовой, маркизой де Беноржи. И герцог, говоря придворным языком, «рухнул к ее ногам». В свете даже начали сплетничать о скором браке.
Сам герцог о браке пока не думал, но чувства к прекрасной и ласковой Антуанетте заставляли его отвергать различные «сладкие» предложения. Графиня-мать загадочно молчала, никак не комментируя этот бурный роман. Она начала появляться при дворе все чаще, и многие заметили, что у нее прекрасные отношения с постоянной любовницей принца, леди Анжеликой Сайвонской.
-- Макс, ты зря злишься на его величество, – голос принца был чуть утомленным. Он любил брата, но иногда его выводило из себя ослиное упрямство младшего. – Отец дал тебе очень много, Макс. Ты получил герцогский титул и земли. Ты получил от отца в апанаж* второе герцогство. Это большие деньги и власть, малыш.
-- Оставь, Луи! Нет смысла меня уговаривать, я давно уже не малыш!
-- Черт побери, Макс! В конце концов, ты – единственный признанный бастард отца, если не считать мадам Малинуан. Но она, как ты знаешь, появилась на свет сто лет назад, еще до брака родителей и сейчас уже наслаждается ролью бабушки. Ты часть королевской семьи и должен вести себя достойно!
Принц отхлебнул из кубка горячего глинтвейна и чуть сдвинул кресло к камину: вечер был прохладный, по дому гуляли сквозняки и не слишком помогали даже шторы тяжелого бархата на окнах. Его высочество помолчал, давая брату время одуматься.
Принц очень ценил верность своего брата. Он прекрасно знал, что дважды на Максимилиана выходили заговорщики. Один раз прямо во время Семилетней войны. Макс был тогда совсем еще мальчишка, и смутьянам казалось, что вот сейчас – наилучшее время для небольшого аккуратного дворцового переворота.
Разумеется, никто и не собирался сажать бастарда на трон – хватало и других претендентов. Но вот получать от него свежую и необходимую информацию мечтали многие. Бунтовщики пытались действовать и лаской, и подарками, и уговорами, и угрозами. Но даже в семнадцать лет Макс не был наивным ребенком. И оба раза вел себя весьма порядочно. Соблазн власти и короны никогда не мучил его, потому оба заговора аккуратно
