class="p1">Усмехнулся он, и от звука зазвенели мои нервы. Он был покровительственным.
— Мне кажется, ты немного маловата, чтобы работать в официальном патруле крыш.
— А ты кажешься достаточно старым, чтобы произносить слова «официальный патруль крыш».
Ирония сразу испарилась, и порыв горячего ветра понёсся по крыше.
— Ну, ты очевидно недостаточно умна, чтобы у тебя хватало здравого смысла следить за собственным ртом.
— Забавно, что ты оскорбляешь мои способности, когда ты не имел представления, что я следила за тобой.
Его верхняя губа приподнялась в оскале, который бы сделал честь кугуару.
— Следила за мной? Если это правда, то ты сделала самую глупую ошибку в своей жизни.
— Ну-у-у, — я протянула слово, делая маленький шаг назад.
Я была достаточно осторожна, чтобы держать между нами расстояние, и он не выходил бы из центра моего поля зрения.
— Я не думаю, что она вошла бы даже в топ-10 самых глупых ошибок моей жизни.
Он зашипел, и да, он уже был не похож на кугуара, но на очень разозлённого льва.
— Ты будешь молить меня о прощении, — он присел, упершись руками. — И желать смерти.
Я напряглась, но натянула улыбку на лицо.
— Как неоригинально. Мне даже неловко за тебя. Почему нельзя придумать ничего получше?
Демон в Костюме смотрел на меня.
— Может быть, ты начнёшь умолять меня не вытаскивать твои внутренности и молиться, чтобы я сбросила тебя с крыши, как думаешь?
Демон в Костюме моргнул.
— Почему бы тебе не попробовать? — услужливо предложила я. — И посмотрим, помещу ли я это в топ-20 моих самых глупых ошибок?
Демон испустил яростный рык, что-то среднее между кричащим ребёнком и бешеной гиеной. Маленькие волоски по всему моему телу поднялись и это должно быть, был самый неприятный звук.
— Я вырву твой язык, — пообещал он. — И засуну его тебе в горло.
— Ну вот! — я с увлечением захлопала. — Это гораздо лучше…
Демон в Костюме взвился в воздух, прямо как я ожидала, и держу пари, он выглядел достаточно устрашающе, чтобы намочить штаны. Я хотела бы видеть выражение его лица, когда я бросилась в атаку, но так уж вышло, что мне пришлось притворяться, что у него на лице было растерянное выражение.
Пригнувшись, я скользнула под него, вытянула руку наверх и схватила его за ноги. Импульс демона и его сила работали в мою пользу, и я дёрнула его за ноги вниз. Сильно. Сильнее, чем думала. Отпустив его, я встала, когда он плюхнулся животом на крышу в нескольких футах от меня, от удара затряслась дверь ближайшей шахты лифта, и свет моргнул. Чернильная жидкость брызнула по крыше от его лица.
Чёрт.
Я не понимала, что была настолько сильной.
Вытащив кинжалы, я приблизилась к демону. У меня было оружие получше — гораздо лучше. Моя благодать. Но здесь, в центре города, использовать её было слишком рискованно, даже не смотря на то, что она кислотой жгла мой желудок, требуя освобождения.
Требуя, чтобы я использовала её.
Демон перевернулся на спину, отбросив свой человеческий облик. Светлые волосы пропали, и кожа стала выжженного оранжевого цвета с чёрными разводами. Он поднял руку, и чернильная субстанция на его коже стекла в руку, формируя сумрачный шар.
Ох, пошло всё в ад.
Я упала вперёд, ударив его коленом в живот, и направила рабочий конец одного кинжала в его горло, а другой — в сердце. Любой удар будет фатальным.
— Это железные кинжалы, — предупредила я его. — Что бы ты ни намеревался сделать со своим маленьким шариком кошмаров, подумай дважды. Ты будешь не так быстр, как я.
Его угольно-чёрные глаза без зрачков расширились, и я подумала, что он шокировал моей силой и общим великолепием. Он не знал, кто я, но если бы знал, то он бы попытался проглотить меня так, как я поглощаю гамбургеры. Присвоить мою благодать означало бы, что это даст демону несказанную силу и влияние, это было бы самое близкое к Небесам состояние, которого он может достичь.
Я была Истиннорождённой, и в общем законе вселенной, этот демон был котёнком без когтей по сравнению со мной.
Сумрачный шар вздрогнул и распался в облачко мелкой пыли.
— Что ты такое? — выдохнул он.
— Официальная полиция крыш, — ответила я. — И мы с тобой немного поболтаем.
— Ты глупый, идиотский человечек, — усмехнулся демон. — Я…
— Не очень наблюдателен и креативен? Мы уже установили это, и пришло время двигаться дальше.
Я прижала кинжал к его горлу, и мне показалось, что демон перестал дышать.
— Отвечай на мои вопросы, и, может быть, я не вспорю тебе глотку.
Демон, молча, уставился на меня.
В ответ я улыбнулась ему.
— Ты работаешь с Баэлем?
Ноздри демона слегка раздулись, но он не обронил ни слова.
— Итак, ты подыгрываешь мне и делаешь это быстро, потому что у меня терпение голодного малыша и серьёзные проблемы с импульсивностью. Я сначала действую, а потом уже думаю. Ты работаешь с Баэлем?
Его губы раздвинулись в оскале, обнажив зазубренные как у акулы зубы, и я задалась вопросом, есть ли в нём что-то от Ползуна.
— Баэль не главный.
— Бугай. Простофиля. Да, это так. Я видела его своими собственными глазами, и он был замечен в этом самом районе. Попробуй ещё раз.
Он зарычал.
Я закатила глаза.
— Ты вообще соображаешь, что если у тебя нет полезной информации, ты умрёшь раньше, чем сможешь найти мятную конфету для дыхания, — я сделала паузу. — А тебе она нужна. И побыстрее. Потому что от твоего дыхания откинуть коньки можно.
— Ну, разве ты не прелесть, — огрызнулся он в ответ. — Точнее, не такая и маленькая. Думаю, что твоя задница прямо сейчас давит на мою диафрагму.
— Это моё колено, идиот, и твоя диафрагма не единственное, что может быть раздавлено.
Чтобы довести дело до конца, я скользнула коленом вниз по его животу, остановившись чуть ниже пояса.
— Скажи мне, где Баэль.
Демон на мгновение уставился на меня, а затем рассмеялся глубоким смехом, который потряс меня.
— Ты тупая корова…
Я приставила кинжал к его горлу рукояткой вниз и ударила кулаком в висок, оборвав его слова. Влажное тепло брызнуло на мою ладонь.
— Разве твоя мамочка-демон не учила тебя, что если ты не можешь сказать ничего хорошего, тогда лучше заткнуться?
Он выругался, когда я сильнее вдавила другой кинжал в его грудь, разрывая тонкую ткань рубашки.
— Ты… явно… не в своём уме, если думаешь… что я хоть что-то расскажу тебе о Баэле. Я не боюсь смерти.
— Но ты боишься
