В его глазах отображается понимание, и уголок рта дёргается.
Гермиона, не выдержав, начинает тараторить:
— У меня не было мерила до встречи с тобой. Я всегда ценила свой мозг. Свои мысли, идеи и, само собой, воспоминания. Я никогда не думала, что потеряю их, ведь они были неотъемлемой частью меня. Они были… ценны и важны, — она переводит дыхание, пока сердце делает несколько оглушительных ударов. Драко крепче сжимает челюсти, его губы слегка белеют. Гермиона заканчивает: — Но твоя жизнь была важнее.
— Мерлин, Грейнджер, всё это время… это была ты сама.
— Я не хотела забывать, но я должна была.
Он вздрагивает, как от удара. Его плечи обессиленно опускаются.
— И Уизли сделал это прямо в том трактире?
Гермиона отвечает быстрым кивком.
— Мы поняли, что оказались в ловушке, и… Я рассказывала ему, как применила заклинание к родителям. Ещё раньше, до этого всего. Не думаю, что он слушал особо внимательно, но всё же смог воспроизвести его, когда потребовалось.
— Я удивлён.
Это попытка пошутить, но в голосе Драко нет насмешки, он бесцветный и пустой.
— Ты думал о таком варианте? — осторожно спрашивает Гермиона.
Он шумно вздыхает.
— Я думал, что это возможно. Ну, что это мог быть Уизли. Но я не понимал, какие должны были быть обстоятельства, — Драко на мгновение задумывается. — Я… У меня была версия, что это сделал мой отец.
— Твой отец? — восклицает Гермиона, удивлённо встрепенувшись.
Он украдкой глядит на неё из-под ресниц и опускает взгляд в стол.
— Я думал, что он мог стереть твою память, чтобы защитить меня.
— О, это…
— Я говорил: у меня было много вариантов, — он легко пожимает плечами и задумчиво покусывает щёку, несколько мгновений размышляя о чём-то своём. Гермиона не может не отметить его потрясённый вид. Драко мог думать о чём угодно, но она всё равно удивила его.
Но кроме этого…
Огорчён ли он? Или понимает, что у неё не было другого выхода?
Чувствует ли всю иронию того, что она нарушила своё обещание и не заступилась за него в суде, потому что пыталась спасти?
Гермиона шумно сглатывает, и Драко наконец поднимает голову и полувопросительно протягивает:
— Но ты всё равно до сих пор не помнишь остального.
— Всё, что было после заклинания, пока что смутно, — она поспешно кивает. — Думаю, из-за пыток и из-за того, что я долго пробыла без сознания после произошедшего… Не знаю. Мы, кажется, пытались спастись. У меня был старый сон, как я бегу и пытаюсь аппарировать, но вместо этого падаю. Это ведь воспоминание. Но я без понятия, как мы оказались на улице.
— Вы вырубили моего отца, — подсказывает Драко с призрачной ухмылкой.
Она позволяет себе слегка улыбнуться в ответ, но выходит грустно.
— И это нам не помогло.
— Каким-то чудом вы прорвались через первую линию. Но понаделали много шума. И в Хогсмиде было слишком много Пожирателей, чтобы вы сумели улизнуть. Они настигли вас.
Холод на миг обжигает её изнутри, напоминая о пережитом. Гермиона ёжится, передёрнув плечами, и обнимает себя руками.
— Но ты получил сообщение и знал, что мы уничтожили крестраж.
Драко окидывает её пронзительным взглядом, его ладони на столе вздрагивают. Возможно, он хочет дотронуться до неё, но не может дотянуться. Или не решается.
Он кивает.
— Я сообщил об этом Поттеру, когда мы встретились. Он так и думал, но был не до конца уверен. После мы поняли, что Волдеморт наконец совсем беззащитен.
В горле Гермионы пузырится недоверчивый смешок.
— За исключением армии Пожирателей и стен твоего поместья.
— Остатков армии, — твёрдо поправляет её Драко. — И стен, которые мало стоили без защиты, которую я мог снять.
— И ты сделал это, верно?
Драко снова кивает.
— Ордену нужно было время. После Хогвартса они не могли сразу броситься в новое сражение. Необходимо было собраться с силами, подлатать раненых, перегруппироваться, отдохнуть.
Гермиона не перебивает, ожидая услышать новые детали и простимулировать свою память, но Малфой аккуратно подбирает слова, в общих чертах описывая план, до которого она уже и так догадалась.
— Но никто не хотел ждать слишком долго… Тем более когда дело касалось вас с Уизли. Было решено, что я подам Ордену сигнал, когда сниму защиту, чтобы они аппарировали в поместье. Поттера в его мантии-невидимке я собирался заранее перенести прямо к Тёмному Лорду. Он заявлял, что лично разберётся с ним.
— Именно Гарри должен был сразиться с ним, — подтверждает Гермиона.
— Он так и сказал, чёртов герой, — фыркает Драко. — Задача других членов Ордена была в том, чтобы отвлечь на себя Пожирателей.
— А что насчёт тебя? — мягко спрашивает Гермиона.
Правда, она и так уже знает ответ.
Драко слегка приподнимает брови и вдруг жёстко ухмыляется:
— Меня? — Его глаза сверкают. — Ну, я должен был забрать тебя. Тебя и Уизли.
Комментарий к 24. Двадцать четвёртая глава
Сцена с двойным Обливиэйтом вдохновлена фанфиком «Семь ночей из жизни Драко Малфоя» одного из моих любимых фикрайтеров Yulita_Ran.
========== 25. Двадцать пятая глава ==========
Комментарий к 25. Двадцать пятая глава
Предупреждение: в главе относительно подробно описываются насильственные действия, а также физические и моральные страдания персонажей.
В голове полный беспорядок: Гермионе кажется, что она кого-то убила.
Не Пожирателя, нет.
Она проткнула мечом или обезглавила какую-то девушку. Она помнит это чрезвычайно ясно: видит её худощавую фигуру, слышит отчаянный крик, чувствует кровь на своих руках, о, Мерлин…
Требуется время и усилие, чтобы осознать, что на самом деле она лишь уничтожила портрет.
Крестраж.
Гермиона уничтожила крестраж Волдеморта, и после её захватили в плен, но при этом она всё ещё жива.
Она то приходит в себя, то теряет сознание, но эта мысль не покидает голову, намертво закрепившись там.
Она жива.
Жива же?
Очнувшись в очередной раз, Гермиона чувствует, как щекочет горло, предвосхищая приступ кашля. Мелкая дрожь охватывает грудную клетку. Гермиона пытается сконцентрироваться и дышать размеренно, ровно, но спазм схватывает трахею, наружу вырывается сухой кашель, и боль пронзает с поражающей силой. Каждое движение будто провоцирует удар ножом.
Переводя дыхание, Гермиона пытается совладать с собой и вспоминает пытки.
Она не уверена, когда последний раз с ней в камере был кто-то ещё. Возможно, мучитель только что покинул её, а может, прошли часы.
Но звуки стоят в голове.
Круцио.
Гермиона научилась отличать не только голоса Пожирателей, но и оттенки боли, которые возникали, когда заклинание накладывали разные люди. Тело до сих пор прошибает редкими судорогами.
Она сдала какое-то убежище, в котором не должно было остаться людей, когда они отправились в Хогвартс. Ей необходимо было прервать Пожирателей хоть ненадолго. Но они раскусили её в два счёта и только разозлились пуще прежнего.
Тогда она раскрыла, что Гарри в Хогвартсе, а также рассказала про проход из Выручай-комнаты. Но она не могла ответить им, откуда узнала про крестраж.
Она не помнила.
Из-за повторяющейся жестокой легилименции разум будто раскурочен. Они без конца врывались в её голову, перебирали все воспоминания, но не позволяли коснуться светлых моментов, а лишь вынуждали заново переживать негативные эмоции. Их злоба отравляла мысли. Кроме того, Пожиратели вогнали Гермиону в странное переходное состояние, и теперь ей кажется, что в памяти не хватает каких-то больших кусков.
Она пытается достроить картинку, но это слишком сложно.
Её сознание пустое и израненное, в груди и животе с каждым вздохом нарастает напряжение, ноги онемели. Она практически висит на цепях, а руки заведены высоко над головой. Плечи вывернуты, и суставы ноют.
Вся эта боль.
Она схватывает каждую мышцу, связку и сухожилие, обволакивает их. Она печёт кожу и бьёт по нервам. Все типы неприятных ощущений одновременно.
