На ушах обоих висели гарнитуры, через которые Сима делала подсказки, и я только рот открывала, слушая от них такие слова, как: привод, климат-контроль, АКПП, ручное управление и тд. Даже загордилась ими еще больше. Ёкарный бабай, честное слово, думала ли я когда-нибудь, что отхвачу себе такое чудо? Девки умрут от зависти, я от удовольствия. Да и по фиг, зато все это мое.
Выезжали мы из салона на новеньком кроссовере «Ford Kuga». Я сидела на заднем сиденье с зажмуренными глазами, пока Дима, взявший на себя управление, а кто бы сомневался, осваивался за штурвалом автомобиля. После нескольких нецензурных высказываний о плотном потоке, в который мы влились, о наглости водителей и планете в целом, за что тут же извинился, но я все равно запомнила, Ардэн приспособился.
— Через сто метров, — начал вещать навигатор.
— Заткнись, дура, — рявкнула Сима. — Мозгов нет, а все туда же. Слушайте меня, Сима выведет.
Я расслабилась, положила голову на плечо сидевшего рядом Ромы и молча рассматривала улицы, по которым просто дико соскучилась за время своего отсутствия. Деревья еще не пожелтели, лето практически закончилось, и нам просто повезло попасть в жаркий день, несмотря на конец августа.
— Волнуешься? — спросил Рома, целуя меня в макушку.
— Угу, — кивнула я, мы ехали к моим родителям.
— Все будет хорошо, — отозвался с водительского места Дима.
Будет. Но сначала… Ой, что буде-е-ет…
— Инка, утопленница, — глухо ахнула баба Лена, хватаясь за сердце.
— Да какая утопленница, ее же маньяк порезал, — укоризненно покачала головой баба Оля. — Ох, ты ж, Господи…
— Да нет, машиной ее по дороге размазало, как масло по булке, — внедрилась в обсуждение моей кончины баба Тася и тоже спешно побледнела. — Восстала…
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я с женщинами у родительского подъезда.
— Здравствуй, Инночка, — сладким голосом ответила баба Лена. — И с мужиками, — зашипела она бабе Тасе на ухо. — Кувыркалась где-то, видать.
— Ага, а мать тут еле откачали, — кивнула баба Оля.
— Шалава, — вздохнула баба Тася.
Мои мужчины грозно взглянули на женщин, и те осклабились в счастливых оскалах.
— А кобелей-то себе каких отхватила…
— Неужто с двумя?..
— Шалава и есть…
Мама дорогая! Я прикрыла волосами пылающие уши. Вот тебе и первая радость от моего воскрешения. Но бабок я тут же выкинула из головы. Маме было плохо! Я взглянула злым взглядом на Рому, тот скромно потупился. Прибавив шагу, я взлетела на третий этаж, даже не запыхавшись. Встала перед дверями и помолилась, на всякий случай. Мальчики ободряюще погладили меня по плечам, и я решилась.
Звонок прозвучал оглушительно в тишине парадной. Послышались шаги, и дверь открылась. Мама посмотрела на меня, на аттарийцев. Дверь закрылась.
— Ма-а, — позвала я. — Ма, это я, живая.
Послышались удаляющиеся шаги, потом мама вернулась. Дверь открылась, меня, как пылесосом, втянуло в квартиру, дверь закрылась. Э-э-э… Я перевела взгляд на маму, которая в руках сжимала сковородку.
— Ма, ты это чего? — осторожно спросила я, отступая к стене.
Из кухни вышла бабуля, сжимая в руках скалку, как партизан гранату. Они молча оттеснили меня. Дверь снова раскрылась… Мои женщины совершили отчаянный марш-бросок, из парадной послышался ядреный мат в аттарийском исполнении. После этого все стихло.
— Кажись, наши, русские, — произнесла бабушка.
— Мама, бабуля, я вернулась! — воззвала я к ним, офигевая от отсутствия обмороков, счастливых криков и слез. — Хоть обнимите меня что ли!
Мама и бабушка обернулись, снова посмотрели на меня.
— Инулечик! — воскликнула мама.
— Козюля наша, — подвыла бабушка, и встреча воссоединившейся семьи состоялась.
После тройного плача, лобызаний, затрещин от старших женщин мне, опять объятий и звонка папе, нас с мальчиками провели в комнату для обмена информацией и знакомства. Оказалось, что в своем горе моя родня посетила двести тысяч гадалок и экстрасенсов. И вот некая Аделаида, выйдя из глубокого транса, сказала им, что меня удерживают в неволе где-то очень далеко. Вокруг сплошная ночь, и говорят не по-нашему, а вроде, как на немецкий похоже. И даже похитителей описала. Сказала, красавцы такие, что смотреть на них спокойно она не может, ибо женщина одинокая, и от разглядываний всякие ее искушения посещают. Мы с мальчиками переглянулись, и адресок Аделаиды я запомнила.
Родня моя ей поверила. Тем более, Аделаида обещала, что я объявлюсь, пока еще тепло будет. И приведут меня похитители. Стоящая тетка, в общем. Так что, уверившись в том, что я жива, мои поуспокоились и принялись ждать. Дождались. Вот и ринулись мама с бабушкой кровинушку отбивать у нехристей. А те матом отечественным, вроде как свои, не немчура. Это моих женщин и успокоило немного. Все-таки Сима молодец, правильным вещам аттарийцев учила, а то забили бы мне мужей на фиг. И так вон шишки у обоих на лбах красуются, а карманным регенератором пока воспользоваться нельзя, палево.
Мы тоже нашу историю рассказали, на ходу раскрашивая ее всякими подробностями. Причем, подробности лились из уст моих мужиков, оказавшихся еще теми фантазерами. Мама с бабушкой только охали и ахали, да ладошками рты прикрывали.
— Так что, Элеонора Игоревна, я смиренно прошу у вас руки вашей дочери, — закончил речь Дима, поднимаясь с дивана, на котором сидел.
Мама подошла к нему, пристально рассмотрела и выдала, глубокомысленно так:
— Так вот ты какой, северный олень, — ну да, зятя-то она давно ждала. Все гадала, кто их ягодку заграбастать захочет лапами своими порочными.
— Явился, значится, — произнесла бабушка, сурово сдвинув брови.
— Почему — олень? — опешил Ардэн.
— Любишь Инку? — продолжила допрос бабушка.
— Люблю, — рванул на груди новую черную рубашку Дима.
— Паспорт покажи, — прищурилась мама.
Роман Андреич с видимым облегчением выдохнул. Понимаю. Попасть под каток нашей семейки — это, знаете ли, своеобразное удовольствие. Мне вдруг вспомнились мои свекрови. Только сейчас я поняла, что они очень милые, даже мама Ардэн.
— Инночка, что сейчас будет? — спросил шепотом Рома.
— Кирдык Горынычу, — мрачно ответила я.
Бабушка притащила стул, мама кивком велела Диме сесть на него. И понеслось. Образование? Родители? В разво-оде-е?! А как, молодой человек, вы относитесь к семенным ценностям? Ах, вы их уважаете, тогда как вы смотрите на родительский развод? Как долго длились прежние отношения? Не было долгих отношений? Ветреный? Непостоянный? Женщин любишь? Ах, Инну любишь? Вы ж знакомы всего ничего и уже жениться? Ах, жизни без нее не видишь? Чем докажешь?
