Государь поднял руку, коснулся моего лица, и я отпрянула. Он нахмурился, но не отошел. Попытавшись поймать мой взгляд, монарх негромко спросил:
— Может, выскажетесь?
— Я не смею, — ответила я, по-прежнему глядя мимо него.
— Ваши руки подрагивают, ваши губы плотно сжаты, вы упорно не смотрите на меня, будто вам неприятно, — отметил государь.
— Прошу нижайше простить меня, Ваше Величество, — немного резко ответила я.
— Выйдите, — вдруг приказал он. — Магистр, ваше сиятельство, покиньте нас ненадолго. Я призову вас. — Переглянувшись, дядюшка и маг с поклоном вышли. Король взял меня за плечи, я снова дернулась, и он, развернув меня спиной к себе, прижал к груди, но так и не отпустил: — Я уже начинаю понимать ваши чувства, сейчас ваша неприязнь досталась мне, говорите.
— Вам вряд ли понравится, что я скажу, Ваше Величество, — ответила я, глядя перед собой, но так и вправду стало легче, когда чувствовала его, но не видела этого халата…
— Не совершайте прежней ошибки, не беритесь судить за меня, Шанриз, — не повышая голоса, сказал государь. — Я уже знаю о произошедшем и понимаю, что вы должны чувствовать, но почему вместо того, чтобы искать защиты, вы сейчас готовы бежать прочь? Говорите, ваша милость, я обещаю не сердиться.
— Вы всё равно рассердитесь, — ответила я хмуро.
— Так что же разозлило вас?
— Меня опоили и едва не обесчестили, пользуясь действием зелья, — произнесла я с возрастающим раздражением: — Это ли не повод разозлиться? Он влез в мое окно, будто вор, стоял рядом с кроватью и смотрел… Боги! — воскликнула я. — Даже об одном этом думать отвратительно! Он закрыл нас пологом тишины, не позволял мне приблизиться к окну, чтобы позвать на помощь, закрыл дверь спальни на ключ… Это так унизительно, так мерзко! — Объятья короля стали чуть крепче, но мне нужна была свобода. Вывернувшись, я отошла от монарха, продолжая восклицать: — А вы, вы ласкали ее! Он был готов надругаться надо мной, а вы в это время были с ней… С ней! Отвратительно! Осознавать это отвратительно, а думать, что ему снова всё сойдет с рук, ужасно! Всё ужасно, — я закрыла лицо руками: — Это бессилие, вся эта безысходность, когда не можешь позвать на помощь и хоть что-то противопоставить негодяю, потому что гораздо слабей его – всё это унизительно! И… и так больно…
В кабинете повисла тишина. Я так и стояла, спрятав лицо в ладонях, государь не спешил ни заговорить, ни подойти ко мне. Наконец, сумев подавить свою вспышку, я отошла к окну и выглянула на улицу. Там царила темнота, разгоняемая светом фонарей. После перевела взор на отражение в стекле и увидела, что Его Величество направляется к двери. Протяжно вздохнув, и опустила голову. Все-таки рассердился…
Впрочем, я не ожидала, что буду услышана. Ришем опять одержит верх, потому что его невестка дорога королю. Я развернулась и в бессилии опустилась прямо на пол. Наверное, надо было говорить иначе. Хотя… что может изменить положения неприкасаемой персоны?
— Я хочу уехать, — прошептала я. — Я хочу домой.
Откинув голову, я уперлась затылком в стену и закрыла глаза. Усталость, невероятная и всепоглощающая, вдруг опустилась мне на плечи, придавив к полу подобно каменной плите. Сейчас мне были безразличны мои мечты и дорога к ним. Даже благоденствие и честь рода. Не хотелось ничего, только покинуть резиденцию и больше никогда не возвращаться в королевский дворец. И не видеть человека, который может дорожить близостью женщины, верной насильнику и лжецу.
Мне подумалось, что нужно встать и выйти за двери, затем спуститься в свои комнаты, одеться и приказать закладывать… что? Кареты у меня не было. Аметист принадлежал не мне. А значит, уехать мне было не на чем.
— Пешком уйду, — безразлично решила я и вздохнула.
А потом дверь снова открылась – это вернулся король. Теперь на нем были брюки и рубашка, волосы были влажными, лицо посвежевшим. И когда он приблизился, я ощутила запах его духов. Государь присел напротив меня на корточки, но уже через минуту перебрался к стене и сел рядом со мной, прямо на пол. Он взял меня за руку, и я жалобно повторила:
— Я хочу уехать.
— Я не хочу вас отпускать, — ответил монарх.
— Не хочу жить с ним под одной крышей, не хочу видеть самодовольную рожу, — плохо следя за словами, сказала я. — Он будет смотреть на меня с превосходством, зная, что сделал, но вновь будет прощен.
— С чего вы это взяли?
Я пожала плечами.
— Вы любите его невестку. Должно быть, она настолько искусна, что утехи с ней искупают любую вину герцога. Иного объяснения нет. Нибо Ришем не прославил себя ни на каком поприще, кроме интриг. Он не дипломат, не воин. Вся его заслуга состоит в том, что привел к вам женщину, сумевшую удовлетворить ваши надобности, государь.
— Вы сейчас говорите лишнее, — заметил государь, впрочем, без всякого раздражения. — Но я обещал не сердиться, и не сержусь, понимая ваше состояние.
— Мне даже в спальню заходить страшно, — пожаловалась я, не слушая, что мне говорит монарх.
— Вам выделят другие комнаты…
— Всё это так противно, — покривилась я, и государь привлек меня к себе. Моя голова оказалась на его плече, и пальцы монарха зарылись мне в волосы. — Вы так спокойны, будто ничего не произошло, — отстраненно заметила я.
— Я в бешенстве, Шанриз, — усмехнулся государь. — Но вам этого видеть не надо. Сейчас вы пойдете к графу и останетесь у него до утра. Магистр вернет вам спокойствие, и вы выспитесь. А утром мы снова встретимся и поговорим уже без эмоций. Я услышал всё, что было нужно, и теперь мне нужно выслушать герцога.
— Уходя, он сказал, что если я заговорю, то он найдет, что сказать в ответ.
— Я хорошо знаю Ришема, он не введет меня в заблуждение, не переживайте.
Я подняла взгляд и увидела едва приметную улыбку короля. Он тронул пальцем кончик моего носа и неожиданно спросил:
— Стало быть, вам неприятно осознавать, что графиня провела ночь в моих покоях? Я уже знаю, что вы увидели ее на моем пороге и рассвирепели. Уверен, если бы не это, наш разговор был бы иным.
— Она его союзник и поддержка, — поморщившись, я отстранилась. — А вы покровительствуете…
— И только? — изломил бровь государь. — А мне показалось, что это ревность.
— Пощадите, Ваше Величество, — взмолилась я, менее всего готовая говорить об этом.
— Отдыхайте, Шанни, — согласно кивнул король. Он первым поднялся на ноги и подал руку мне. А когда я встала, на миг прижал к себе и произнес, глядя в глаза: — Я не позволю погасить твой свет… солнечный луч.
А после проводил до двери, передал дядюшке и позвал магистра, маг догнал нас уже у покоев его сиятельства. Засыпала я и вправду без тягости на сердце, Элькос даровал мне крепкий и спокойный сон.
Глава 21
Мое утро началось с блаженного потягивания. Я даже улыбнулась, когда, открыв глаза, увидела солнечный луч, застывший на моей подушке. Рядом с кроватью, на которой я провела остаток ночи, на прикроватном столике стояла ваза с цветами, а к ней была прислонена записка. Сев, я взяла послание, умиротворенно вздохнула и… нахмурилась, вдруг осознав, что спальня не моя.
И в то же мгновение вспомнились события прошедшей ночи, и что я ночевала в постели его сиятельства. Сам граф досматривал сны, если они у него были, на кушетке в гостиной. А потом я поняла, что легкости, испытанной при пробуждении, не осталось. Нет, меня больше не трясло при воспоминании о пережитом, и истерики не было, даже глаза не жгло от пролитых слез. Магистр лишил меня всего этого, но настроение, только что сиявшее, подобно солнцу, затянулось тучами, да так и осталось мрачным. Записку я открывала уже без всякого любопытства и трепета предвкушения.
«Доброго утра, ваша милость. Надеюсь, я успел первым с этим пожеланием. Этот букет я собрал для вас сам, и мне кажется, что он получился милым. Пусть цветы раскрасят наступивший день приятными взору красками. Хочется верить, что вы улыбнулись, прочитав эти строки.
