всё время.
Дейн одарил меня улыбкой, если бы я их классифицировала, то эта попала бы в специальную сексуальную колонку.
— Лгунишка.
— Потрошитель сердец.
— Мы на месте.
Мы пошли к старой каменной церкви на Банбери-роуд. У неё были две остроконечные крыши, а за ними возвышалась высокая зубчатая башня, как будто её со временем собрали вместе.
— Ты хочешь зайти в церковь? Хочешь исповедаться?
Он взял меня за руку и потащил по дорожке к двери.
— Нет, я надеюсь, что Бог замолвит за меня словечко. Знаешь, будь одной из моих рекомендателей, — он послал мне ещё одну улыбку, на этот раз слегка вымученную. — Это то, что нужно, чтобы вернуться на твою хорошую сторону?
— Извинения помогли бы.
— Я сделал это. Несколько раз. Даже написал тебе письмо в своём дневнике.
Я усмехнулась.
— Я не думаю, что извинения имеют значение, если вскоре после этого ты включишь меня в свой список на убийство.
— На самом деле ты никогда не была в моём списке на убийство, а это значит, что это всё ещё имеет значение.
Я не ответила. Мы зашли внутрь, и мне показалось неправильным разговаривать. Я держала свою руку в руке Дейна дольше, чем следовало. Его пальцы, обхватившие мои, казались интимными, сильными, до боли знакомыми. Опасными. Наконец я убрала свою руку из его.
Сводчатый потолок выгибался над нами дугой, сам по себе произведение искусства. Резьба на деревянных скамьях петляла и кружилась с замысловатыми деталями. Я восхищалась тем, кто их сделал, и жалела того, кому приходилось их полировать. В одном конце часовни огромный орган тянулся вверх, как сверкающий сталагмит, достигая потолка. В каменной кладке внизу херувимы молитвенно сложили руки.
Я шагнула к алтарю, где ангелы с золотыми крыльями парили вокруг Христа и Иоанна Крестителя. Приглушённым тоном я сказала:
— Давай посмотрим, замолвит ли кто-нибудь за тебя словечко.
Вместо того чтобы идти в этом направлении, Дейн жестом пригласил меня следовать за ним к одному из витражных окон. Даже несмотря на пасмурное небо снаружи, ряды святых сияли яркими синими, красными, жёлтыми и зелёными цветами.
— Посмотри на это, — он сделал широкий жест в сторону окон. — Они прекрасны, тебе не кажется?
Каждый светился, нежный, но достаточно прочный, чтобы выдержать годы.
— Они невероятны.
— Витражи сделаны из маленьких вырезанных кусочков стекла.
— Правильно.
Я не знала, почему он указывал на этот факт.
Он перевёл взгляд с окна на меня.
— Разбитое стекло, возможно, невозможно собрать обратно, но его всё равно можно превратить во что-то удивительное, во что-то лучшее, чем оно было раньше.
Он провёл своими пальцами по моим, словно перышко, прося подержать меня за руку.
Моя рука осталась лежать рядом, словно налитая свинцом. Я ходила на цыпочках между любовью и осторожностью, боясь сделать слишком большой шаг, или неправильный шаг, или любой другой шаг.
— Это прекрасно. Но я уверена, что на то, чтобы сделать эти окна, ушло много времени.
— Возможно.
Он слегка улыбнулся мне. Эту улыбку было трудно классифицировать. Терпение? Растерянность? Что-то ещё? Я не могла сказать.
— У нас есть время.
— Неужели? Что произойдёт, когда я передам талисман твоим лидерам? Тогда ты всё ещё будешь моим телохранителем?
— Особенно тогда.
Как будто мои слова были напоминанием, Дейн быстро осмотрел церковь, взглянув на область позади нас.
— Когда Сетиты узнают, что ты сделала, они будут кричать, требуя твоей крови.
От его предсказания у меня по спине пробежал холодок. Я надеялась, что они не узнают.
— Хорусиане собираются им рассказать?
Я закашлялась. У них не было для этого причин, если только они не хотели быть злыми.
— Не собираются. Но утечки случаются. Я готовлюсь к худшему, — должно быть, он заметил моё беспокойство; он протянул руку и сжал мою. — С тобой всё будет в порядке. Я позабочусь об этом.
Я сглотнула, сказала себе, что он был прав. Со мной всё будет в порядке. Я могла бы спрятаться. Я знала, как это сделать.
Дейн снова сжал мою руку, возвращая моё внимание к нему.
— Давай поужинаем. Я горю желанием съесть пиццу. А как насчет тебя? — ему нравилось, что в Оксфорде есть Пицца-Хат. Мы часто туда ходили.
Мы вышли из церкви, миновали заброшенное кладбище, где трава изо всех сил старалась преодолеть надгробия. Виноградные лозы свисали с каменного забора, спускаясь к тротуару, отчего даже мрачное казалось очаровательным. Мы направились по улице, которая вела к нашей американской зависимости. Дейн надел тёмные очки. А потом притворился слепым.
— Если бы у тебя было действительно доброе сердце, — сказал он, делая неуверенные шаги, — ты бы держала меня за руку и вела. Кажется, я потерял свою трость и собаку.
Я рассмеялась и покачала головой.
— Перестань пытаться выставить меня в плохом свете.
— Эй, не беспокойся о том, что все люди будут смотреть на тебя укоризненно. Я уверен, что ты больше не столкнёшься со многими из них. И если ты это сделаешь, они, вероятно, не вспомнят, что ты та девушка, которая позволила слепому парню попасть под машину.
— Хорошо, — пробормотала я и взяла его под руку. — Ты играешь нечестно.
Он счастливо улыбнулся.
— Никогда не утверждал иного.
Через несколько минут он перестал быть слепым, но не отпустил меня. Он взглянул на темнеющее небо.
— Думаешь, пойдёт дождь?
— Надеюсь, не раньше, чем мы доберёмся до ресторана.
— В Англии часто идут дожди, — отметил он. — Забавно, что ты выбрала для жизни такое мокрое место.
Я притворилась, что не понимаю, что он имеет в виду.
— Помни, я фанат Дарси.
Я ожидала, что он прокомментирует это, но его голова дёрнулась вперёд, и он напрягся. Он сказал одно слово:
— Прячься.
— Что?
Я не была уверена, что правильно расслышала. Я не видела ничего необычного, только здания, деревья и студентов, слоняющихся по дороге куда-то ещё.
Взгляд Дейна сфокусировался на чём-то впереди, далеко.
— Зайди в одно из зданий. Сейчас же.
Мы были недалеко от входа в Колледж Святого Иоанна, большой каменной арки, которая вела во двор. Я пробежала последние несколько шагов к нему, но остановилась, прежде чем пройти весь путь до конца. Дейн, должно быть, увидел кого-то опасного, приближались какие-то Сетиты. Они нашли меня. Мне снова придётся уехать.
Я оглядела двор, осмотрела разные дверные проёмы в зданиях, не направляясь ни к одному из них. Я не могла оставить Дейна одного, чтобы встретиться с Сетитами лицом к лицу. Я не могла убежать от драки, как это было в Бостоне. Мысль о потере Дейна почему-то казалась намного хуже, чем сражаться с ним и умереть.
