Просто убив его, я не решу проблему. Во-первых, я должна была быть уверена, что мне это сойдет с рук, так как я не могла позволить себе терять время, застряв в дыре. А во-вторых, смерть была слишком легкой для него сейчас. Я хотела, чтобы его репутация была уничтожена, последователи покинули его и его дух был сокрушен.
Поэтому я собиралась разобрать его империю по кирпичику. И если для этого придется работать с Итаном, то тем лучше. Потому что это только способствовало бы моим планам объединить наши стаи и захватить контроль над тюрьмой.
Сегодня утром офицер Лайл сопроводил меня в камеру, и я не могу сказать, что расстроилась, оказавшись вдали от Мамы Бренды. Эта женщина была помешанной на своей работе. Однако я была рада, что смогла съесть немного ее шоколада.
Я была раздражена из-за недосыпания и слишком долго перебирала в памяти события, которые привели к тому, что Наблюдатели снова выбили из меня все дерьмо. И одна конкретная деталь продолжала крутиться в моих мыслях.
Амира была той, кто направила меня туда. Она сказала мне, что Сонни ждет меня, но он явно не ждал. Я собиралась спросить его, был ли он вообще в библиотеке вчера вечером, когда я его увижу, но я была чертовски уверена, что уже знаю ответ.
И если эта сука продала меня, она могла бы с тем же успехом перерезать себе глотку, потому что если мне придется сделать это собственноручно, я, черт побери, собираюсь сделать это как можно грязнее.
Однако еще рано. У меня было время все обдумать и успокоиться. Если Амира решила продать меня Густарду, то я вполне могла бы использовать это в своих интересах и взамен устроить ему собственную ловушку. Это означало, что мне придется повременить, притвориться, будто я понятия не имею, что эта жопастая шлюха продала меня, и позволить ей поверить, что я не догадалась об этом. Затем, когда придет время, я наброшусь на нее, и она будет молить луну о пощаде задолго до того, как я закончу с ней.
— Скажи мне, как это чувствуется внутри, детка, — донесся до меня грубый голос откуда-то из-за пределов моей камеры, и я нахмурилась, так как была почти уверена, что узнала Пудинга. Он восторженно застонал, и я вздрогнула, гадая, кого он привел в свою камеру прошлой ночью. Я предполагала, что у ворчливых старых Медведей-перевертышей тоже бывают потребности, но мне не очень хотелось знакомится с ними слишком близко.
— Держу пари, он такой сладкий на вкус. В этот раз ты использовала корицу?
Я нахмурилась еще сильнее. Это был чертовски странный интимный разговор.
— И ты запекала его до золотисто-коричневого цвета?
Ладно, он определенно говорил о еде, что было облегчением, но я не слышала, чтобы кто-то отвечал ему. Это означало, что он либо разговаривает во сне, либо занимается чем-то более увлекательным.
— Думай обо мне, когда будешь его есть, — настоятельно прорычал он. — Ты можешь позвать Гунтара сейчас?
Мое сердце замерло. Я резко выпрямилась и затаила дыхание, прислушиваясь.
— Привет. Я просто проверяю, хотелось убедиться, что у тебя все в порядке с работой в Аборини?
О да, да, черт возьми, да!!!
Я вскочила с кровати и с замиранием сердца направилась к дверям камеры. Охранники уже закончили подсчет, и почти пришло время выпускать нас из камер. Это было как нельзя кстати, потому что мне нужно было как можно скорее встретиться с моим любимым Медведем.
Я слушала, как он продолжал говорить с тем, с кем разговаривал по телефону, еще несколько минут, а потом все стихло.
По крайней мере, так было до тех пор, пока до меня не донесся слишком знакомый звук Планжера, использующего свои самодельные ножницы для стрижки волос с лобка, а также его комментарии о своих успехах.
— Иди сюда, ты, пушистый оборванец…
Фуууу.
Я отошла от двери и начала отжиматься, надеясь, что если я достаточно сконцентрируюсь на тренировке, то смогу отгородиться от него.
К тому времени, когда двери с грохотом распахнулись, я покрылась слоем пота и задыхалась от упражнений. Мне не удалось полностью выкинуть из головы мысли об подрезании волос Планжера, но я проделала хорошую работу, пытаясь отвлечься.
Я сразу же вышла на дорожку, повернула налево и остановилась у одиннадцатой камеры.
— Пудинг? — позвала я своим самым сладким голосом через простыню, которую он повесил над дверью.
Он хрюкнул в ответ, и я восприняла это как приглашение отодвинуть простыню в сторону.
Моим глазам потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть к темноте в его камере, поскольку он умудрился наложить свои запасы так высоко, что они закрыли светильник на потолке. Я даже не могла разглядеть его среди аккуратно наваленных стаканчиков из-под пудинга и прочего хлама, которым он украсил помещение.
— Могу я войти?
— Только ничего не трогай, — ответил он.
— Хорошо, — я шагнула внутрь, позволяя простыне вернуться на место позади меня, и темнота только усилилась.
Я оглянулась в поисках Пудинга, но не смогла найти его среди горы дерьма. В склоне холма было отверстие, похоже, ведущее к койке, и я присела, чтобы заглянуть через него в темноту, гадая, сможет ли Пудинг пролезть через него.
— Ближе к делу, гончая, — гаркнул он из кучи, тем самым отвечая на мой вопрос.
— Я бы хотела воспользоваться твоим мобильным телефоном, — сказала я, выполняя его просьбу и прекращая это дерьмо.
— Мы в полумиле под землей, щенок, — насмехался он. — Здесь внизу нет никакой сотовой связи.
— Так как ты это сделал? — спросила я. — Я слышала, как ты разговаривал с кем-то по телефону.
— Я хочу больше стаканчиков с пудингом.
— Что?
— Если ты хочешь получить что-то от меня, я хочу получить что-то от тебя. У тебя есть последователи, необходимые для того, чтобы обеспечить меня массовыми партиями.
— Ты хочешь, чтобы моя стая собирала для тебя стаканчики с пудингом? — удивленно спросила я. — Это чертовски много сахара, даже для парня твоего размера.
— Я не собираюсь их есть. Я просто хочу стаканчики.
На этом я сделала долгую паузу.
— Могу я спросить, зачем? — у него их уже была гребаная тонна, так что не похоже, чтобы он страдал от их нехватки.
— Ты хочешь поговорить с кем-то со стороны. Мне нужны стаканчики из-под пудинга. Все просто.
— Тогда ладно. Есть шанс, что ты поверишь мне на слово и позволишь позвонить прямо сейчас? — я попытала счастья, размышляя, смогу ли я использовать свое очарование, чтобы добиться своего.
— Почему красивые девушки всегда такие глупые? — пробурчал он.
— Эй! Я не знаю, обижаться
