Он страдал.
И она была тому причиной.
Он был прав.
Он всегда относился к ней с добротой, но она сама разрушила это.
Его взгляд был мрачным, а голос полон отчаяния.
Её живот скрутило от боли.
Она сделает что-нибудь, что-нибудь, чтобы облегчить его страдания.
Может быть…
может быть даже отойдет в сторону, и тогда он сможет быть с Оливией снова.
Нет.
Не думай об этом.
Потому что она заключила эту проклятую сделку с Люцифером, ее целью было быть с Аэроном.
Хотя, по ее условиям она могла еще кое что сделать.
Что-то что снова сделает его счастливым.
Что-то вроде…
Ответ ошеломил ее, и она закрыла глаза.
Нет, нет, нет подумала она.
Тогда, выход один.
Аэрон.
Трясущимися руками она одела свою одежду.
Брюки и футболку она позаимствовала у Даники.
Она должна вернуть ангела.
Не для того чтоб Аэрон остался с ней, а чтоб они наконец попрощались друг с другом.
Легион не могла идти по следу души, но она могла ощущать ее собратьев.
Так она нашла Аэрона, когда они впервые встретились.
Она чувствовала его демона поблизости.
Так же, она чувствовала Галена.
Я не должна была ему позволить забрать ангела.
Не смотря на то что он был скрыт Плещем Невидимости, она почувствовала его как только он вошел в комнату.
Она ничего не сказала, в надежде что он сможет избавить ее от конкурентки.
Я плохая, очень плохая девочка.
Найти его.
Да.
Хорошо.
Она это сделает.
Она поможет Аэрону найти Оливию и Галена.
И Аэрон полюбит ее снова.
— Оставь меня, дитя.
— Я не дитя.
Джилли положила руки на бедра, и вот оно — картина женской враждебности.
Слишком молодой женской враждебности.
— Тебе нужен кто-то, кто позаботиться о твоих ранах.
— Мои раны, — сказал ей Уилльем, нахмурившись, — прекрасно излечиваются.
С момента, как он вернулся в крепость, изрезанный на кусочки, она все время суетилась над ним.
Да, ему нравилось это.
Какой мужчина не будет наслаждаться заботой о нем? Но тот факт, что он должен был постоянно напоминать себе, что Джилли слишком молода для него, сводило его с ума.
Ему не следовало напоминать себе, что он предпочитает более зрелых, опытных женщин.
Ему не следовало напоминать себе, что он также предпочитает замужних женщин.
Боги, он любит замужних женщин.
Также убитых горем.
Они были легкой добычей.
На самом деле, любая с низкой самооценкой была афродизиаком для него.
Он серьезно пристрастился наблюдать как они расцветают от его лести.
Но восхитительная маленькая Джилли?
Нет.
Нет, нет, нет.
Это уж слишком.
Всегда.
Независимо от ее возраста.
Он был знаком с большим количеством женщин, с тысячами, он никогда не играл в подобные игры с женщинами живущими с ним под одной крышей.
Это доставляло слишком много неудобств.
Играть с чужими игрушками в своих домах.
— Почему ты так поступаешь? Она убрала темную прядь за ухо.
Тонкий слух.
Ушко сделанное для того чтобы утыкаться в него носиком.
Идиот!
— Выметайся, — сказал он более резко, чем намеревался.
Она вздрогнула, и затем одеяло соскользнуло с ее прекрасной фигуры и упало.
— И куда пойти? Другие девчонки с их друзьями, и мне не нравится болтать с одинокими мужчинами.
Ну, здрасте.
— Я одинокий.
— Да, но ты не похож на них, сказала она рассматривая носки ее туфлей.
Это было правдой.
Он был красивее и умнее остальных.
И наверное немного более смертоносным.
— Джилли, — сказал он со вздохом.
— Я думаю сейчас не подходящее время для болтовни.
Я чувствую что у тебя есть…
чувство ко мне.
Я не виню тебя.
Черт, мне нравится твой ум, и твоя красивая внешность.
Но мы друзья, ты и я, и это все что когда либо будет между нами.
— Почему? Ее большие глаза с слишком длинными ресницами взлетели вверх, одарив его идеями, которых у него не должно было возникать.
Когда то его учили, что удовольствие не должно быть уродливым.
Ты еще хуже, чем идиот.
Он постарался смягчить тон.
— Потому что ты еще слишком молода, чтобы быть с мужчиной и понимать что это значит.
Она горько рассмеялась.
— Я в течении долгих лет знала что это обозначает.
Это было словесным подтверждение вещей, которые с ней давно произошли.
Вещи которые никогда не должны были происходить.
— То что они с тобой сделали было неправильно. — сказал он сквозь стиснутые зубы.
— Очень, очень неправильно.
Ее щеки залил румянец, и он не был уверен от чего он появился от стыда, смущения или облегчения, что кто-то признал что по отношению к ней отнеслись плохо.
Она не знала, что он знал об отчиме, и он не собирался ей об этом говорить. Она только знала что Уильям обвинял того кто причинил ей боль, а не Джили.
Что была правдой.
Ее отчима должны расстрелять.
И выпотрошить.
А затем повесить.
И затем поджечь.
И Уильям должен проследить за этим.
В самом деле это будет его следующая цель.
Ее матери после этого тоже придется не легко.
Она прошептала:
— Это не было бы неправильно с тобой.
Боги, она убивает его.
— Почему ты постоянно крутишься вокруг меня? он не сказал ей того, что запланировал.
Она могла попытаться остановить его.
— Чем я отличаюсь от других?
Она облизнула губы, розовый кончик ее язычка, скрылся прежде чем он успел его достаточно рассмотреть.
— Ну, ты не куришь.
Это то что ее привлекало в нем?
— В отличии от остальных мужчин.
Насмотревшись на них, я уже решила перенять эту привычку.
И сразу же приступлю к делу.
— И я не буду использовать фильтр!
Она скрестила на груди руки и забарабанила ногтями.
— Это больше чем что то.
Ты красив, ты уже признался мне ранее.
Как обычно, не было никаких отрицаний.
А так же скромный, сухо добавила она.
Но был самим собой.
Но он знал себя, и не стыдился признаться ей.
— И все же подумай еще раз.
Тем более я мелок как лужа оставшаяся после дождя.
Я использую женщин, Джилли.
Я сплю с ними а затем отделываюсь от них, даже если они все еще хотят меня.
Он не хотел разрушать ее иллюзию, но должен был это сделать.
Из них двоих он должен был позаботиться об этом.
Она переминал с ноги на ногу, и снова отвел взгляд.
— Я все об этом знаю.
Я слышала разговоры о тебе.
— От кого? Ему было необходимо знать кто судачит о нем.
