спрятаться, в норку под землей затаиться там. Кто-то мечтает в глубины морские нырнуть, и сидеть там тихохонько, аки ёршик в засаде.
И нарек Вселетающий планету – Фабула, что означает суть, и шепнул на ухо страждущим: мол, вот, где можно обрести мечту, а заодно покой и благодать.
А тем временем животинка бедная, все металась в одиночестве и испускала такие отчаянные призывы во вселенную, что незамедлительно появилась ей пара. Оказавшись в приемнике, сущь инопланетная, обратилась под стать несчастной, и зажили они и плодились, и принимали в свои ряды всех желающих. Это были первые поселенцы, гнезда свои они устраивали под землей.
Кого тянула к себе водная стихия, обращались в рыбок, но они у нас особнячком, молчуны. И в какой-то момент, скучно с ними стало Создателю, напало на него мушесонье, такое с ним иногда случается, и чтоб встряхнуться, стал он придумывать птичку. Перышки он ей дал разноцветные, клювик хищный, интеллект вдохнул соответствующий оперению.
– Попугай получился? – не выдержала Чан Ми.
– Не знаю кто такой попугай. Но птичка вышла болтунья и трещётка – засмеялся Мышь, – дело в том, что, на самом интересном месте, когда характер нужно было создавать, отвлекли его дела вселенские, остальное сформировалось из исходных данных само по себе, а затем, похоже, он и вовсе забыл об планете нашенской.
– А представители вашей колонии, кто здесь первым оказался?
– Да, есть и такая легенда. Предок, наш, как бы это по мягче выразится, слыл эдаким шуршиком, не таким, как все. У него напрочь отсутствовали инстинкты к продолжению рода. А это самое главное для любой особи, любого представителя на любой планете, иначе этому виду, сама понимаешь, грозит полное исчезновение. И, вот в то время, когда представители его вида жили группами, размножались, строили себе убежище от хищников самым простым способом, он жил особняком.
– Простым, это как?
– Госпожа находит подходящее растение, выгрызает центральную жилку у листа так аккуратно, что листок не ломается, а лишь опускается на подобии крыши, и прячутся там до утра. Стоит только, кому притронуться к убежищу, сразу – фыррррр, и нет семейства, улетели.
– Да, все гениальное просто.
– Вот-вот. Да не таков оказался наш прародитель. Ночевал где придется, а днем выгрызал целые поляны, что превращались его усилиями в кружевные замки, диковинные сады и прекрасные цветы. Практического толку от них было никакого, но красота, говорят, была неописуемая, только ценителей не находилось, некогда, мол, глупостями заниматься. И пребывал наш «пра» в постоянной неудовлетворенности. Его исчезновения, думаю, никто и не заметил.
Зато когда шуршик-архитектор попал сюда, да разобрался в этой системе, ума то он был недюжинного, понял, что строить можно не токмо из мягкого листа, но и из дерева и камня. Его идеи, воплощали в жизнь механические существа, кои он сам и придумывал, вводя дополнительные программы, а система выдавала окончательный продукт, благо, планета богата всевозможными ресурсами, железом, золотом драгоценными каменьями. Кстати, надо отметить, что очутившись в приемнике-распределителе, он не поменял свою суть, остался таким, коим был и на своей планете. Прошло немного времени, и затосковал наш прародитель, вдоволь насладившись созидательством, и призвал к себе Госпожу, и стали они отцом и матерью нашего народа.
– Речь твоя ласкает мой слух, Мышь, самого-то из каких краев сюда занесло, не с Голубой ли планеты, часом? Чан Ми пристально вглядывалась в черные блестящие глазки, словно сама хотела разгадать тайну этого существа. И она на самом деле, осторожно сканировала его память, пытаясь обнаружить ( а вдруг? ) связующую нить, что оборвалась, исчезла по прибытии на эту планету. Но, закрыто было наглухо его сознание, и проникнуть в него было невозможно.
– Боюсь разочаровать тебя, Малышка, но я не помню ничего, что случилось до того, как я оказался здесь, на этой планете. Я открыл глаза, рядом со мной была моя Госпожа, она обвивала меня своими крыльями, согревала, шептала слова утешения, до сих пор не понимаю, почему меня надо было утешать… Мне было хорошо, покойно. Когда я впервые взлетел, это было так прекрасно, летать! Возможно, это была моя мечта, когда-то. Но кто я был до этого, где проживал, к сожалению, не помню. А дальше…
– А дальше – «Оставайся мальчик с нами, будешь нашим Королем», озорно пропела Чан Ми.
– Какой у тебя красивый голос.
– Это наследственное, мама еще лучше поет, я попрошу, она для тебя что ни будь исполнит, согласен?
– Твоя мама нас почему-то не любит. А что значит «будешь нашим Королем»?
– Твоя госпожа это Королева, ты ее муж, значит Король, понимаешь?
– Нет.
– Государыня, Государь, понимаешь?
– Нет.
– Император, Императрица?
– Император, Император, что-то знакомое, повелитель, военачальник, странно, но эти слова у меня не отторгаются. Что-то близкое, родное. Родня, Родина, что такое Родина?
– Это место, где ты родился, а родня, это мать и отец, братья и сестры. Дети. У тебя дети есть?
– Да, у госпожи регулярно, каждый цикл появляется ребенок.
– Сколько всего?
– Не понимаю вопроса.
– Сколько детей? Один?
– Нет, не один.
– Ты что, не знаешь своих детей?
– Знаю.
– А как ты их отличаешь друг от друга?
– По запаху.
– Ах, да, по запаху, понятно. Тогда первенца помнишь?
– Да.
– За ним еще один родился, да?
– Да.
– Это два. Еще один есть?
– Да.
– Это три. Еще рождались?
– Нет.
– Значит у тебя три ребенка.
– Зачем такие сложности, не понимаю.
– Хм, да все очень просто. Сколько земных дней в вашем цикле?
– Не знаю, а зачем мне это знать?
– Ну, как же, если ты здесь находишься три цикла, по нашему цикл это год, в году 365 дней, умножаем 365 на 3 года, получатся 1095 дней, значит по земным меркам ты переместился на Фабулу около тысячи с хвостиком дней назад.
– По моему, это лишняя информация.
– Математика лишняя? Прости, но как можно без математики, геометрии возводить такие великолепные здания?
– А, так это архитекторы, они, наверное, знают, а мне зачем?
– А ты тогда зачем? Какую функцию ты выполняешь в этом мире?
– Я?
Шуршик тяжело задумался.
Чан Ми уже пожалела, что завела этот разговор. Она физически ощущала, как вспыхивают нейроны в его крошечном мозгу, пытаясь соединиться в цепочки, но вязкая масса, словно кисель мешала им в продвижении. Мышь закрылся своими ручками-крыльями и застонал.
– Что? Больно? Сейчас я уберу.
Она быстро вскочила на ноги, протянула руку под его голову. Голубое сияние медленно, одну за другой гасили взбудораженные мысли.
Она впервые так близко оказалась лицом к лицу с этим существом, и невольно стала разглядывать его.
– Действительно, лицо похоже на рыло, как говорит мама, зато какие чудные остренькие ушки. И, потом, наверняка и я ему кажусь чудищем. Она быстренько отбросила эти недостойные мысли. У них же коллективный разум, то, что знает один, знают все. Кстати, мама сходу невзлюбила именно эту Мышь, а Госпожа Мыши невзлюбила меня, странно, такие сильные эмоции на этой благодушной планете, это неестественно.
– Ну, что, полегче?
Мышь
