Камайя сидела на постели, глядя, как в столбе полуденного света, разделённого тенью на четыре, танцует, становясь невидимым, дым очага. Грифель застыл в пальцах, и линиям было просторно на полу, но тесно в тетради и в сердце. Она листала записи, и с каждой страницей слов становилось меньше, а штрихов - больше, они путались сухими ковылями, нависали линиями тёмного осеннего дождя на горизонте, пачкали пальцы и грифельной пылью затемняли память. Чёрное и белое смешиваются в дым, а дым летит. Чёрное - у неё на пальцах, а белое - в степи.
- Йет, Дамал! - крикнула она, поднимая снежную пыль из слежавшейся травы. Дамал летела, летела над степью, на юг, на юг, в тепло южного солнца, далёкого, к далёким горам и рекам, но, конечно, долететь не могла, потому что у любого полёта есть предел, и Камайя ехала обратно к желтовато-серому Улданмаю, встающему из покрытых желтовато-серой травой холмов, на север, а две желтые хэги из конюшни бежали у ног Дамал.
- Госпожа, добрый день!
- Здоровья ногам твоего коня!
- Храни тебя Мать Даыл, госпожа!
Камайя надевала ласковую улыбку и снимала капюшон. Уши розовели, но не от стеснения, а от лёгкого мороза, что запутался за ночь в травах и теперь поднимался с ветром от земли.
- Сэгил! - позвала она, спешиваясь у шатра Расу.
Сэгил не отзывалась, и она, оглянувшись на Дерре, погрызла губу в нерешительности.
- Загляни, госпожа. - Вирсат нахмурилась недоуменно. - Может, ей плохо?
Камайя ещё раз постучалась, потом потянула дверь на себя. В шатре никого не было, и она хотела закрыть дверь, но остановилась. Дрова! Дров должно было хватить до середины января, но у стены было пусто. Куда они дели дрова?
- Хэй, уважаемая! - Камайя подошла к ограде соседней стоянки и окликнула женщину с маленьким ребёнком на руках. - Где соседи?
- Жена помогает в Ают-хасэне, а муж шляется. - Женщина удручённо махнула рукой. - Пропащий он. Жаль её.
Камайя вскочила на Дамал, разворачивая её в ту сторону, куда женщина махнула рукой.
- Йет! Йет!
Окраина была всё ближе. Дерре озирался, потом указал ей на полуразрушенную ограду, из-за которой доносился шум. Довольно потрёпанного вида шатёр был открыт. Камайя вздохнула, удручённо морщась: Тур сидел со стаканом в руке в компании каких-то мужчин.
- Поедем, госпожа, - тихо сказал Дерре. - Негоже тебе тут быть.
Вот тебе и Тур, думала Камайя, объезжая стойбище. Вот тебе и храбрец-удалец.
- Здравствуй, госпожа!
- Здравствуй. Это же твоя дада болеет?
- Да. Спасибо, что прислала лекарку, госпожа!
Как эным, что обходит стойбище, отгоняя злых духов. Камайя грустно усмехнулась. Почти пять месяцев с этими людьми, и вот она уже призывает милость Тан Дан на их путь и благословляет ноги их коней. Того и гляди, как они заговорит. Глядишь, и направит Мать Даыл путь её, подсказки на том пути давая.
- Ты радостная, госпожа, - улыбнулась Вирсат, отвечая на весёлую улыбку Камайи. - Что обрадовало тебя?
Камайя пожала плечами. Белое в степи разбавило чёрное в сердце, и серый дым плаща пах травой омыс, которой отгоняли жуков. Стены города приближались, дым очагов нёс запахи баранины и оола, а ноги Дамал несли её к конюшне внутреннего города, что плотной затейливой шапкой сидел на макушке большого холма, глядя незастеклёнными окнами во все стороны.
- Дерре, пошли кого-нибудь к Сэгил. Пусть спросят, что с дровами.
- Да продаёт он их, - сказал Дерре, передавая поводья Дамал конюху. - Госпожа, ты ему не поможешь.
- Я не ему помочь хочу… Девчонке этой глупой. Жалко её. Сама не понимаю, почему. Заморозит он её там. Декабрь на исходе, скоро ночи станут морозные… Может, взять её в шатёр служанок? А? Как думаешь?
Дерре остановился и серьёзно посмотрел в глаза Камайе.
- Так нельзя. Она его жена и принадлежит ему. Он выкуп за неё давал, госпожа. Это будет кража. За такое мстят!
Камайя молчала, стиснув зубы. Дикость. Какая дикость… С другой стороны, а чем Арнай лучше? Ещё совсем недавно женщин приобретали в род, как имущество, не спрашивая их мнения, и обратного пути из этого брака не было.
Она сидела на своей кровати, скрестив ноги. Штрихи и линии ложились на бумагу, грифель крошился, щедро усыпая лист тёмной пылью. Камайя сдувала её, и линии становились чище, чётче, ярче и точнее на светлой бумаге тетради.
88. Алай.Он забрал подарок
- Алай!
Шёпот был совсем тихим. Алай встала. Неужто показалось?
Сэгил стояла за дверью, дрожа, и Алай втащила её в шатёр.
- Что случилось?
- Упала… Голова болит. Можно посидеть у тебя?
Алай зажмурилась, потом открыла глаза.
- Один раз упала или несколько?
- Один. - Сэгил опустила голову.
- Аулун позову. Сиди.
Она шагнула в тепло большого шатра, где Рикад сидел на кровати и чистил своё странное оружие, которое так напугало её в степи. Зачем только попросила показать, любопытная!
- Аулун,
