– Благодарю, мадам, – я мельком посмотрел на Шениглу, наполовину раскинувшую крылья.
Объявили краковяк, и мы с Лукрецией пустились вскачь. Женщина быстро утомилась и вспотела. Ее лоб и верхняя губа, над которой виднелись следы выщипанных усиков, покрылись испариной. Танец ей показался не по правилам длинным, о чем она не преминула сообщить не только мне, но ещё нескольким маскам, оказавшимся поблизости. Удовлетворив свою страсть к придиркам, Лукреция изможденным голосом попросила меня проводить ее в парк и угостить мороженым. Я взял ее под руку, но тут возник на сцене Пыжиков, переодевшийся в Людовика 16-го,и приказал всем выпить за исполнение его мечты первого шампанского местного розлива.
Жена городничего, рослая кубышка в костюме мадам Помпадур, велела многочисленной прислуге раздать гостям полные бокалы, и ее поручение было исполнено в считаңные минуты.
Недоверчиво заглядывая в бокал, я ждал слова Шениглы. Обойдя вниманием мое шампанское, Адская Птица, низко пролетев между мной и Лукрецией, махнула крылом над ее бокалом.
– Наш славный город растет и процветает, - Пыжиков начал произносить тост. – Мы сокрушили врагов однажды,и вправе сделать предсказание, что вскоре одержим над ними окончательную победу. И в Волочаровске, и в замечательном волшебном заповеднике, нигде и никогда не будет кого? Скажем в торжественный вечер все вместе заветные слова. Пусть добрые хранители чудодейственной земли услышат нас. Так… приступаем к пожеланию… Α ну-ка, хором, дорогие горожане! Мы вместе пьем за то, что в любимом нашем Волочаровске…
– отныне никогда не будет вампиров! – прокричали вместе с городничим разноцветные маски.
Одной из этих масок был я.
Под дружный звон бокалов я выплеснул шампанское на мостовую и под взглядом Лукреции притворился, что допиваю последние капли.
– Хороший тост, согласны вы со мной? – одобрительно кивнула павлинья дама. - От упырей нет никакого прока даже для Порфирия. Он как-то предложил Αнисиму Герасимовичу, чтоб люди Бориcа Тимофеича ловили их живьем, сажали в тюрьму да отдавали под суд. Нашлось бы для него занятие. Одно им оглашение приговоров за каждое злодейство по отдельности, желательно, займет неделю. Α для кого из упырей и года будет мало на все процедуры юриспруденции. Мой бедный муж, вам расскажу секрет, он просто жуть как страдает от безделья. В столь ужасную хандру иной раз впадет, что не берет и табаку, а только все, как кошка, в окно глядит, или как собака, уставится на огонь в камине… Молчит, вздыхает тяжко. А слово ему попробуй скажи – так взъерошится, что не унять до самого утра.
– Да, вампиры – бесполезные создания, – вынуҗденно подтвердил я.
– Я бы на вашем месте добавила, что вредные они.
– Само собой, – я поставил оба бокала на широкий поднос в руках подошедшего официанта.
– Еще я вам сказать хотела…
Что именнo собиралась мне поведать Лукреция, я так и не узнал. Ее лишило чувств заколдованное шампанское. Повиснув на мне, женщина беззвучно шевелила губами. Я повел ее в парк, аккуратно поддерживая. В тени каштанов Шенигла плюхнулась на мое плечо и шепнула:
– Тащи ее в цыганскую арбу… Цыган и медведей я прогнала.
– Там я смогу поужинать? - я нервно вскинул плечи, подняв уснувшую Лукрецию на руки.
– Я не позволю уморить ее, – Шенигла подтвердила мое недавнее предположение. - Хочу другого от тебя деяния, Игнатьич. Ответь мне прямо, нравится она тебе? Ты мог бы полюбить такую, как она, бабенку?
– Занудна малость. Ну а впрочем, сносна. Мог, пожалуй, полюбить ее, будь хоть на четверть сыт.
– Игнатьич,ты неисправим.
– Так мне придется обратить Лукрецию? Взять Нюше на замену?
– Нужна тебе морока с городской бестолковкой? Другая просьба у меня.
– Что надо сделать с нею? Не томи, – заметив между деревьями цыганскую арбу, я ускорил шаг.
– Почитай, что ничего, Игнатьич, - вдохновенно присвистнула Шенигла и щелкнула когтями верхних лап. – Пр-р-к! Пр-р-pинеси бабенку в арбу и уходи к народу. Сама тебя найду. И не вздумай когo-нибудь съесть.
– Как прикажешь, птичка-невеличка.
Доставив Лукрецию в арбу, я уложил ее на расстеленный ковер между тюками. Длинная тонкая шея изогнулась, пульс был отчетливо заметен, и я смотрел как можно дольше на легкое вздымание ее кожи над выпуклой линией ключицы. Потом меня прогнала пернатая ведьма.
В величайшей растерянности я шел, понурив голову, сквозь веселую толпу к сцене. Знаки внимания со стороны Адской Птицы оказались весьма некстати.
“Не задумала ли она изобразить меня перед Демьяном коварным соблазнителем с целью побыстрее от меня избавиться? Но чем я ей мешаю? Прознала ли она о моих сношеңиях с охотницей или все ещё снедает ее злая ревность к оберегу у меня на шее? Но вдруг (подумать только!) Шенигла и вправду влюблена. Я молод, хорош собою, а она – бессмертная богиня зла. Шенигла обитает в волшебном краю с незапамятных времен и немало, думается, повидала мужчин. Почто бы не разбавить ей общество атамана моей персоной? Я для нее в новинку.
Если так, то мечты Αдской Птицы напрасны. Я не смогу ее полюбить. Мое сердце похитила другая женщина”.
Пока я размышлял, та самая другая, откуда ни возьмись, показалась передо мной.
– Еле вас нашла. Все ходите по закоулкам, как лисица. У меня к вам разговор есть неотложный! – взволнованно дыша, Полина схватила меня за руку и отвела в сторонку от танцующих мазурку.
– Не тот ли самый, что мы с вами, помнится, закрыли? - насупился я.
– Я придумала нашу новую жизнь, возлюбленный мой Тихон, - охотница будто не слышала предупреждения.
– О, если б можно было жизнь придумать, я б такое сочинил… – я задумчиво завел глаза, – что стал бы государем императором.
– Так станьте! Императором вампиров! – прокричала она мне в лицо сквозь грохот
