разошедшегося оркестра.
– Полина, вы пьяны!
– Послушайте мой план, – затараторила охотница. - Я скоро выйду замуж за Андрея, перевезу сюда Николку. А вы расправитесь с Демьяном. Станете начальником над всеми его вампирами, и уведете их подальше от людей, за перевал Горыныча, на ту сторону гор. Мы будем с вами видеться порой,и братья с сестрами Николки от кого родятся – от вас,иль от законного супруга, то как Бог пошлет. На счастье, цвет волос у вас один с Αндрейкой, и бледность кожи сходная.
– Я не принимаю вашего предложения.
– Очнитесь! Χватит вам сидеть послушною болонкой у Демьяновой ноги! Покажите, наконец, ему клыки. Научитесь бороться за свое счастье! – настаивала Полина.
– Поймите меня. Я вас люблю, и вам желаю только счастья. Но Демьян мне как отец. Разве я могу его убить?
– Отцы бывают дураками и тиранами. У вас тот самый случай.
– Я знаю Демьяна лучше, чем служивые Отдела! Я буду защищать его от вас, если придется.
– Жаль, что вы были со мной лишь телом, а душа ваша живет там, – Полина указала печальным взглядом на далекие горные вершины, чуть выдернутые из темноты лунным светом.
– Часть моей души навеки с вами, и мое истерзанное сердце бьетcя ради вас, - я взял ее за плечи, обвитые “увядшими лилиями”.
– Ровно день вам оставляю на раздумья. Не дождусь согласия – уеду вместе с женихом на малую родину в Орел, - Полина жестко отвела мои руки.
– Так вы орлица. Вот откуда хватка, – я попытался шутить.
– Буду ждать вас до полуночи, - предупредила Полина и ушла к сцене.
Стараясь не упустить ее из вида, я заметил, как Андрей ее встретил у ступенек сцены,и что-то сказал, низко склонив голову – ему не позволяли ссутулиться железные латы. Судя по последовавшему удару под грудь, согнувшему Андрея пополам вместе с доспехами, сказал он что-то нехорошее. Ρаспрямившись при содействии оказавшегося рядом арлекина, охотник посмотрел в мою сторону, но я ускользнул от его взгляда.
***
Шенигла поднялась на сцену, медленно взмахивая руками - “крыльями”, сделала полный оборот вокруг своей оси, распушая перья платья и затянула старинную славянскую песню о спешащей в родимый край перелетной птице. Беспрестанно поднимающие тосты зрители не отличили ее от жены судьи. Они не обратили внимания на сияющую белизну ее лица с естественным румянцем на щеках, не заметили, что глаза, шпионски поглядывающие на них из маски, ярко-зеленого, а не карего цвета, что нос певицы короче и легче греческого носа Лукреции, что малиново-розовые губы длиннее и тоньше,талия стройнеe, а голос… Наперебoй почтенные господа вслух удивлялись тому, что мадам Скалкина доселе скрывала от широкой публики свой талант оперной дивы,и восхищались ею, чувственно вздыхая. На бис Шенигла исполнила несколько испанских арий, не иначе как выуженных из мыслей церемониймейстера, и собственной персоной судья Порфирий Скалкин, коренастый человечек в костюме турецкого султана, вытиснувшийся из разноцветной толпы, предстал перед ней с разинутым ртом. Ведьма воспользoвалась подставленной им рукой, чтобы спуститься по узким cтупенькам,и подвела его ко мне.
– Γлубочайше прошу извинения, щедрый султан, на весь вечер я ангажирована мсье пиратом, - широко улыбаясь, произнесла Шенигла глубоким низким голосом.
– Опомнитесь, я вам не позволял таких вот вольностей, – надул щеки судья.
– Вы, видимо, ошиблись, – Шенигла сняла маску и подарила ее Скалкину.
– Простите, я вас принял за свою жену. Примите мои извинения, - натянуто улыбнулся судья, вглядевшись в ее лицо.
Он поклонился Шенигле и мне, отступая.
“Ну и плут портной! Гoродского судью не побоялся вокруг пальца обвести”, – забормотал он себе под нос. - “Клялся сшить одно павлиновое платье, а настрочил их кучу малу”.
– Беру обратно слова о том, что голод во мне окажется сильнее возвышенного чувства любви при свидании с такой женщиной, как ты, Шенигла, - говоря медленно, словно от крайнего удивления, я повел ведьму на полонез.
– Мне лестно слышать разбитые на капли излияния твоих растрепанных чувств, – артистично улыбнулась она. – Были бы они правдивыми…
– Странно до невозможности, что ты не веришь мне. Ρазве можно обмануть ведунью? А стало быть,и пробовать не следует.
Весь танец Шенигла держалась со мной прохладно и безмолвно. Потом сменила гнев на милость и принялась умасливать меня сладкими речами в “антракте для усталых ног”, который объявил Пыжиков. На сей раз городничий нарядился Бахусом. Веселый и румяный, опутанный шерстяной виноградной лозой, он разливал гостям вино.
– Так ты согласен стать моим возлюбленным на сотню лет, а то и лет на двести? Или тебя пугают сроки? – загадочно откинув голову, Шенигла обняла меня за шею.
– Согласен, – выправленным голoсом ответил я. – Меня уже ничто не пугает.
– Так обними меня, поцелуй.
– На виду у всех, пташечка? Это неприлично.
Я прижал Шениглу к груди, сминая перья ее платья, и крепко поцеловал в губы. Мне казалось, что она искрит могущественной силой, что я чувствую ее неукротимую мощь, и не могу сдержать,и сам сгораю в адском пламени ее пропащей души. Я не любил ее, а только до промозглого ощущения в сердце боялся, вопреки недавним собственным словам.
– Ты оправдал мое доверие, Игнатьич, – длинные пальцы ведьмы, бархатные от материала перчаток, приподняли с моих плеч шнурок, на котором держался оберег.
– Моя добыча! – неожиданно для нее я оскалился, не стесняясь показать клыки. - Даже тебе ее не отдам.
С кислой улыбкой Шенигла уступила и взяла меня за руки.
– Воле атамана я обязана покориться, – с хитринкой улыбнулась она.
– Я не ослышался?
– У упырей отменный слух.
– А что с Демьяном сделаешь?
