десяток нецензурных. – Ну, вот так. Кровь остановила, теперь… как же тебя? Ты потерпи, Лёлечка, я сейчас тебя аккуратно на спину взвалю, только держись, сознание не теряй, ладно?
– Хорошо…
Настя села перед Лёлей, и когда та с трудом положила ей руки сзади на плечи, протянула их вперед и, поднявшись, потащила девушку. Идти им предстояло не так уж далеко, но это если без поклажи, здоровому человеку и по приятной погоде, а тут… Черный дым стелется по земле, изрытой воронками, пахнет кровью, порохом, сгоревшей резиной и много чем ещё. Только чувствовала все эти запахи одна лишь Настя, а Лёля периодически впадала в полузабытье, из которого её выводил голос девушки с ношей на плечах.
– Ну вот, я и говорю, – продолжила Денисенко свой рассказ, начало которого Лёля не запомнила. – Куда ты лезешь, мелкий? Твое дело сторона, а ну пошел отсюда! И так в спину его бам! Толкнула, в общем. Он из очереди вылетел, все вокруг смеются, я тоже. А он с коленок поднялся, шапку на голове поправил – дело зимой было, у него на голове ушанка такая пушистая, уши висят по сторонам, как у собаки – и повернулся. Тут я смеяться-то и перестала. Знаешь, кто это оказался? Наш новый учитель физкультуры! Он росточком-то невелик, про таких говорят метр с кепкой, хотя сам как пружина, крепкий такой. Но тут, в этом пальто и шапке, я решила, что передо мной шкет какой-то наглый, в очередь пробраться решил, представляешь? Я, как увидела учителя, покраснела до самых пяток. И говорю ему: мол, простите, пожалуйста, товарищ педагог, обозналась. Думала, он мне сейчас как выскажет всё, что думает. А чего? Это в школе я ученица, а тут – просто человек в очереди в кинокассу. Но он посмотрел на меня внимательно и как рассмеется! У меня от души отлегло.
Потом Настя, – «И откуда в ней столько сил?» – удивилась Лёля, – продолжая тащить раненую, рассказывала ещё много чего. Но при этом не останавливалась, а упорно продолжала двигаться к позициям санроты. И чудо, что по ним никто не стрелял ни с земли, ни с воздуха. Вокруг словно замерло всё, давая возможность Насте выполнить своё неожиданное задание.
– Как ты… меня нашла? – Спросила Лёля.
– Да сама не знаю, – ответила Денисенко. – Вот знаешь, словно ткнул кто-то в спину и сказал: сбегай, посмотри, как там у них дела. Я примчалась, все убитые. Стала тебя искать, и вот, видишь, на твое счастье. Ничего, Лёля, всё будет хорошо. Ты потерпи, сестрёнка, потерпи. Тут недалеко осталось. Сейчас вот перейдем ту балку, а там уже рукой подать. Ну, да ты и сама знаешь.
Лёля терпела. Боль в груди понемногу ушла куда-то на задний план. Девушка стала погружаться в какое-то состояние между сном и явью, и на ум стали приходить мысли об Артёме. «Жаль будет, если умру, – подумала девушка. – А ведь обещала ему вернуться, хорошей женой стать, детишек нарожать. Теперь, наверное, не получится. Прости, любимый Тёмочка, но, знать, не судьба». Подумав так, Лёля потеряла сознание.
И только Настя упрямо продолжала нести боевую подругу и рассказывать ей истории из своей недолгой жизни. Всё потому, что была уверена: пока Лёля слышит её голос, она не умрет.
Немецкий танк полз медленно, неуверенно. Сидевшие внутри тоже не видели, похоже, ни черта перед собой. Потому поливали из пулемёта, не жалея патронов и в надежде, что русские испугаются и побегут. Ха! Обломайтесь! Не знаю почему, но мне даже стало весело. Я вдруг почувствовал какой-то бешеный азарт и полз на бронированную машину, которая яростно рычала двигателем и лязгала «гусеницами».
Только делал я это не прямо в лоб, как показывают в кино. Сбоку решил атаковать. К тому же какой смысл швырять гранату прямо в переднюю часть, самую защищенную? Это я помнил ещё из компьютерных игр. Вот и пришлось сказать им «спасибо», хоть в этом пригодились, поглотители свободного времени и денег. В общем, перемещался я довольно быстро слева от танка и понял – швырну гранату между катками.
Так и поступил. Приподнялся на локтях, когда зверюга оказалась буквально напротив меня, да и швырнул связку, а после сразу уткнулся головой в землю и закрыл её ладонями. Ох, как меня горячим упругим воздухом толкнуло! Словно кто-то большим кулаком по черепу стукнул. Хорошо, мягким, не стальным. Я подпрыгнул, оглохнув от мощного взрыва. Затем схватил винтовку и поспешил назад.
Только оказавшись в окопе, посмотрел назад. Танк стоял недвижим, но люки его были закрыты. Он продолжал стрелять из пулемёта, а вот орудие молчало. Может, снаряды кончились, или система наводки повредилась от взрыва, некогда мне было рассматривать – немецкая пехота приближалась. Из трех танков, что пёрли на нас, приблизиться смог только один – тот, который я повредил. Остальные замедлили ход, остановились и начали пятиться. Это вызвало в наших рядах неподдельную радость.
Мы даже увеличили темп стрельбы, чтобы окончательно отбить атаку. Получилось! Немцы залегли, а потом кто ползком, кто короткими перебежками двинулись на запад. Я проверил винтовку, у которой даже ствол горячим стал. Но вроде не повредился. Пошёл искать Василия.
– Как вы его, товарищ сержант! – радостно бросился он ко мне.
– Кого его? – удивился я.
– Ну, танк!
– А ты как? Труса не праздновал? – понизил я громкость голоса.
– Нет, – лицо парня стало серьезным. – Тоже дал им прикурить, сволочам!
– Молодец. Как съездили?
– Да нормально. Всех, кого могли, перевезли, а потом обратно.
– Вот и хорошо. Балабанов где?
Глухарёв пожал плечами.
– Пошли искать. Нам без командира нельзя.
Мы бродили по окопу, а нашли капитана в блиндаже с майором. Тот сидел, привалившись к земляной стене, и был очень бледен. На перебинтованной груди расплылось тёмное пятно. Рядом сидел Балабанов, уставший донельзя. Увидев нас, кивнул и сказал:
– Вам приказ – отвезёте майора Серёгина в тыл, в санроту.
– Отставить, – слабым голосом произнёс командир батальона. – Слышишь, Лёха. Никуда меня не надо. Здесь останусь. Всё равно помирать.
– Брось паникёрские настроения, – зло сказал Балабанов. – Ишь, ерунду придумал. Так, чего встали? Быстро! Соорудите носилки…
– Оставить, это приказ! – повысил вдруг голос Серёгин.
– Ты чего хочешь, в плен? – сурово спросил капитан.
Майор устало послал нашего командира в далёкое путешествие. Потом
