class="p1">– Да мы все тут вроде как не на прогулке были.
– Нет, дядь Коль. Вы не поняли. Я его вот этим, – и он показал саперную лопатку со следами засохшей крови.
– Замечание тебе делаю, боец, – сказал я, нахмурившись.
– За что? – искренне удивился Вася.
– Что не следишь за состоянием вверенного тебе шанцевого инструмента, – сказал я строгим тоном.
Парень быстро убрал лопатку.
– Я почищу, обязательно, – смутился он.
– Ладно, расскажи, что ты там наделал.
И Глухарёв, проглатывая от спешки и волнения окончания слов, поведал историю, как он сцепился с немцем в рукопашной. Вышло это случайно: они одновременно выскочили друг другу навстречу, обегая мазанку. Влепились в разбегу и разлетелись в разные стороны. Поднялись, и Вася схватился за лопатку, немец – за карабин. Только Глухарёву-то – из-за пояса вытащить, а врагу сначала вскинуть свой Mauser 98k (я видел, что захвативший хутор отряд был в том числе ими вооружен), да ещё прицелиться.
Вася заорал матом и бросился на врага. Короткий взмах лопаткой, и немец бросил карабин и схватился за перерубленную гортань. Глухарёв, увидев дело рук своих, отвернулся, его стошнило. Теперь он рассказал об этом весело, но я представил себя на его месте. Одно дело стрелять, другое – собственными руками. Я за всю жизнь ни одного животного не убил. Разве ужа в детстве палкой, да и то лишь потому, что он шипел на меня и напугал сильно. Так до сих пор стыжусь этого поступка, хоть мне и было лет семь.
А тут человек… Ну ладно, пусть фашист, но всё-таки… Не знаю, смог бы я, окажись на месте Васи?
– И где ты так лопаткой научился обходиться? – спросил его.
– Не, лопаткой я впервые. Ну, то есть как оружием, – осклабился Глухарёв. – Вот в деревне доводилось ножом работать. Свиней колоть, курей. В нашем колхозе много какой живности водится.
Он бы и дальше рассказывал, но наша небольшая колонна вдруг остановилась. Послышался приказ, и мы быстро выбрались наружу. Построились. Перед нами стоял Балабанов, рядом старшина Исаев. Оба были хмуры.
– Дальше ехать нельзя. Фронт близко, – сказал капитан. – Дождёмся ночи и будем прорываться к своим. Машины отогнать в степь и сжечь.
Пришлось нам топать ещё несколько километров, соблюдая меры предосторожности. Мне жутко хотелось есть. Да и не мне одному, животы урчали у каждого. Когда встали на привал, устроили себе маленький пир. Так мне показалось, по крайней мере. На самом деле – просто нормально поели впервые за несколько дней. Благо, было чем. Сухари, тушёнка, даже шоколад и шнапс – у перебитых на хуторе немцев забрали. Хорошо для нас, что те с комфортом ехали, и жратвы у них было полно. Другое дело, что нам на себе её переть оказалось не под силу – там целыми ящиками. Взяли, что смогли. Некоторые набили вещмешки, и потом мучились всю дорогу. Лопать приятно, а тащить на горбу в жару – нет.
Когда солнце зашло за горизонт, мы пошли дальше. Балабанов постоянно пытался сверить наше местоположение по карте, но что толку? Степь ровная вокруг, как стол. Ни одного ориентира! Вот и приходится идти по компасу, строго на восток. А уж там куда кривая выведет. Может, нарвёмся на немцев. А может, к своим выберемся. Но судьба, она и правда бывает очень причудливая. Мы вскоре вышли на позиции… зенитного полка. Нашего, советского. Да не совсем обычного – практически все бойцы оказались девушками.
Я не знаю, как нам удалось миновать немцев. Да и думать не хочу. Разведчики вернулись и сказали, что впереди позиции какой-то части. Кажется, наши. Балабанов обматерил их за это «кажется» и потребовал удостовериться. Прошло ещё полчаса. Снова прибежали бойцы и сказали: да, всё верно. Впереди – позиции 1077 зенитно-артиллерийского полка, которым командует подполковник Герман. Узнали об этом у дозорных.
– Вот так запросто вам всё и разболтали? – нахмурился Балабанов.
– Так ведь девки, товарищ капитан, – сказал один из разведчиков.
– В смысле?
– Да там одни бабы служат, в этом полку, – осклабился второй. – Они сами и сказали. Мол, мы женский полк. Зенитчицы. Да, есть ещё одна важная деталь, – боец нахмурился. – Ещё они сказали, что впереди них стоит батальон рабочего ополчения. Выходит, мы через их позиции как-то просочились.
Капитан почесал затылок.
– Ладно, идем в полк. Там разберёмся.
Мы быстро поднялись и двинулись вперёд.
Капитан Балабанов ушёл в палатку к командиру полка, а мы, смертельно уставшие из-за бессонной ночи, расположились неподалеку. И вот вроде бы спать охота, аж глаза сами закрываются. Но как тут уснёшь, когда вокруг столько девушек?! И ещё ладно я, человек ещё совсем недавно сугубо гражданский, да к тому же в интернете общаюсь с несколькими девушками. Может, с кем что и получится, если с Ольгой не выйдет… Ах, Ольга. Как она там? Но вернусь к суровой реальности.
А эти парни и мужики, бойцы стрелкового батальона и артиллеристы из нашей батареи? Они-то вообще без женской ласки уже много недель и даже месяцев. Вот уж кому трудно-то приходится. Сидят, пялятся, как вокруг мелькают ножки в ботиночках, да юбчонки на ветру колышутся. Красота, да и только! Мне было смешно наблюдать, как суровые воины, недавно бывшие в бою, некоторые даже раненые, сидят и смотрят на зенитчиц с просветлёнными лицами.
Некоторые даже стали на себе обмундирование поправлять, чтобы такими уж чертями из преисподней не казаться. Только мало просто пыль сбить, нам бы постираться, помыться, и тогда, глядишь, драное войско снова обретёт боевой вид. По лицам некоторых я видел, что они бы не прочь пойти и познакомиться с девушками. Только нельзя. Балабанов приказал быть здесь, и старшина Исаев за этим строго смотрит. Хотя и он сам, – я точно видел, – тайком подкрутил кончики усов, поглядывая на одну очень симпатичную старшего лейтенанта медицинской службы.
Я решил помочь Павлу Матвеевичу и, когда мимо проходила девушка с черными петлицами на зелёном фоне (ещё рассмотрел змея с чашей), спросил её о той женщине. «Это командир санроты, старший лейтенант Антонина Ковальчук», – ответила незнакомка. Улыбнулась мне и поспешила дальше по своим делам, а я проводил её долгим изучающим взглядом. Потом подошёл к Исаеву и, пока тот курил, сел рядом и будто ненароком рассказал, как ту докторшу зовут.
Старшина строго посмотрел
