его нуждой, сами того не подозревая. А он пользовался ими, не переходя при этом границ и не обижая. Джейс никогда не обкрадывал их, разве что мог перед уходом залезть в холодильник, потому что после секса всегда хотелось есть. Даже душем можно было воспользоваться! Это дорогого стоило, как и возможность хотя бы на одну ночь не беспокоиться о поимке или нападении. Джейс был искренне благодарен каждой из этих женщин.
Давать оценку своей деятельности Джейсу было неприятно, он прекрасно понимал, что телом расплачивался за кров. Самооценку это не повышало и уважению к себе не способствовало, но других подходящих вариантов пока на горизонте не маячило. Была и другая беда. Все эти связи, все сказки, которые он вешал на дамские уши, лишь подчеркивали огромную дыру там, где в его душе жила раньше одна-единственная женщина. Та, к которой он никогда не мог теперь вернуться. Та, которую надо было бы забыть, но сделать это было невозможно. Зияющая рана, оставленная на месте, где он берег память о Коре, требовала жертв, как ненасытный Молох. И она не заживала, не переставала болеть, но лишь разрасталась и воспалялась.
Без семьи, без любимой, без тех, о ком можно было бы заботиться, без цели в жизни — такова была его свобода. Стоило Джейсу задуматься над тем, что он делает, что с ним самим происходит, как внутри поднимался протест. Он не хотел копаться в себе и предаваться сложным размышлениям о жизни, потому что там крылось слишком много всего, с чем трудно было справиться. Все, что у него оставалось — свобода и бегство. Гонимый, одинокий, одичавший как зверь, он продолжал бежать, потому что остановиться уже не мог. Даже горькая свобода, полная лишений и одиночества, пугала меньше, чем альтернатива.
И Джейс бежал: от возможной погони, от страха и стыда, от воспоминаний, от прошлого, от самого себя. С планеты на планету, из одной постели в другую. Лишь бы не останавливаться. Остановись, и тебя поймают. Остановись, и поймешь, как мало у тебя на самом деле сил. Остановись, и окажешься лицом к лицу с тем, что навсегда поселилось в душе. Надо было уберечь не только свою свободу, но и то, что в нем еще оставалось от нормального человека. А для этого нельзя было жалеть себя и надо было продолжать двигаться вперед.
Глава 31
Джейс проснулся с привычным уколом тревоги и продолжил лежать без движения, несколько секунд вслушиваясь в тишину и пережидая волну дрожи, вызванную не столько холодом, сколько нервами. Он просыпался так почти каждый раз, с ощущением, что кто-то нашел его, пока он спал, и теперь стоит над душой. Всякий раз никого рядом не оказывалось, но сон все равно испарялся без следа.
В этот раз ему не повезло. На обитаемом спутнике, куда он в очередной раз метнулся, сейчас шло дело к осени. Уже время от времени дышал зимой северный полюс, и даже на солнце, где еще сохранялась иллюзия летнего тепла, ветер пробирал до костей. Теплой одежды у Джейса не было, поэтому ветер запускал свои ледяные пальцы прямо в ребра, надолго сохраняясь в костях. Ночью же стало болезненно очевидным, что скоро проблема тепла станет очень острой.
Однако на первую ночь спасло термоодеяло, из которого получился вполне теплый и уютный кокон. Да и в заброшенной больнице, предназначенной под снос, нашелся не продуваемый всеми ветрами угол. Джейс вытянулся, размял затекшие от холода и лежания на старой больничной койке мышцы, умылся и покинул свое мрачное пристанище.
Не повезло ему еще и с днем приезда. Он прилетел в самом начале рабочей недели, а значит, труднее было найти игру, чтобы подработать, и кого-нибудь, кто мог бы приютить его ненадолго. Денег после оплаты перелета было катастрофически мало, но до конца недели и, соответственно, до очередной игры, дожить он мог. А пока стоило провести рекогносцировку.
Город уже проснулся, по тротуарам спешили потоки идущих на работу людей, все чаще сновали по улицам гравикары и флайеры. Роботы-курьеры везли в офисы упаковки булочек и сэндвичей. Джейс провожал их задумчивым долгим взглядом, прикидывая, как бы незаметно расковырять такого курьера. Увы, как раз от таких голодных умников машинки были оснащены довольно хорошей защитой. Нет, Джейс бы справился и с ней, будь у него подходящее укромное место и минута спокойствия, но средь бела дня такой роскошью он не располагал.
И вдруг Джейс остановился. Аромат свежевыпеченного хлеба ударил его так резко, что голодный беглец разве что не физически ощутил его отдачу. Желудок мгновенно взвыл, сжался и прилип к позвоночнику, а рот наполнился слюной. Даже сытый человек легко мог поддаться воздействию этого колдовского запаха, в котором крылось гораздо больше, чем обещание вкуснейшего угощения. Еще на заре цивилизации этот запах сулил тепло, сытость, покой и уют, это был аромат безопасности и богатства, ключ к его шифру был заложен в генетической памяти каждого человека. Какие бы просторы не покоряло человечество, аромат свежего хлеба всегда оставался неизменным универсальным сигналом.
Джейс не устоял, пересек улицу и посмотрел на витрину булочной. Счастливые обыватели то и дело вторгались в приветливое тепло маленького и, очевидно, не сетевого заведения, чтобы через пару минут выскочить, уже держа кофе и выпечку. В голове вдруг всплыло совершенно непрошенное воспоминание о том, как с хрустом ломается золотистая корочка батона, как растягивается и рвется белое волокно внутри, источая умопомрачительные ароматы и тепло.
Решение зайти, посидеть с чашкой кофе и каким-нибудь пирожком подешевле, уже почти созрело, но Джейс безжалостно задавил в себе такие расточительные порывы. У всех больших продуктовых магазинов, ресторанов и кофеен должны были быть помойки, в которые летели непригодные для покупателей, но абсолютно съедобные продукты. Вчерашние булки должны были быть где-то по близости. У раба, когда-то вынужденного воровать из помойного контейнера в хозяйском доме, чтобы не подохнуть от голода, предубеждений против такого промысла не оставалось.
Джейс обошел небольшое здание и, как и предполагал, нашел большие баки у черного входа. На баках были особые замки от всякого зверья, но человеку вскрыть такую штуку не стоило никаких усилий. Только бывший раб приподнял крышку, как рядом послышалось тихое покашливание. Джейс моментально отпустил крышку, и она с грохотом опустилась на место.
