притворялись, что расторгнувших Церемонии пар никогда не существовало, приняв новый порядок.
Предупреждая расспросы Тамико, Лукас продолжил:
— Тянуть и откладывать перерождение Ланы до момента, когда ты отдохнешь, мы не можем. Лана девушка темпераментная, пойдет утешаться в чьих-нибудь человеческих объятиях, возникнут лишние сложности. Сама понимаешь, после всего оставить ее человеком нереально.
Тамико, все так же прижимаясь к возлюбленному и слегка пританцовывая, похвалила его:
— Ты такой умный и рассудительный! Все решаешь легко! Я прямо балдею от тебя! Всегда!
Лукас улыбнулся, его щеки украсили милые ямочки:
— Тогда давай танцевать!
Пока Флавиан метался от одной идеи насчет Ланы к другой, продлевая эмоциональную агонию и скрывая переживания от самой Ланы, для расчетливого Лукаса и его любимой Тамико грядущее расставание этой пары было почти свершившимся событием.
Глава 448. Подушкой в живот
Паола была приторно-сладким и обжигающе-холодным мороженым. Флавиан растаял и пролил океаны слез прежде, чем сумел добиться ее сердца.
Лана, горячая наедине и сдержанная на людях, страстная и самоотверженная — как же противно и гадко стало ощущать, что его чувства к этой смелой и гордой девушке ушли…
Маячило расставание. Лукас настоятельно рекомендовал Флаву провести окончательное объяснение так, чтобы Лана не только не возненавидела анамаорэ, но и не вздумала творить глупости, а так же с горя бросаться на крючок к какому-нибудь проходимцу.
Флавиан ломал голову, будучи снедаемым новыми переживаниями: огненноволосая партнерша по его новой пьесе приворожила его! Податливая и гибкая, эта девушка непринужденно реагировала на отпускаемые им шуточки, улыбалась его изящным остротам, но единственной лаской, что Флав смог от нее добиться, были прикосновения к его золотым свободно спадавшим кудрям.
Флавиан явно нравился чаровнице как собеседник, но смел ли надеяться стать любовником?
Увлеченность и интрига шли на пользу игре, добавляя лихорадочный блеск страсти его янтарным глазам.
* * *
— А с какой стати?! Или мое мнение уже не играет роли?! Кто вообще автор этой бредовой затеи?! Кто-то считает меня недостойной ваших кровей?!
Флавиан, опешив, не успел увернуться от подушки, умело запущенной в его живот, и охнул
— Остановись, женщина! Ты меня убьешь!
Призыв оказался напрасен: следующая подушка полетела прямо ему в голову, сопровождаемая гневной тирадой метательницы:
— Хочешь легко отделаться?! Тебя мало убить — ты заслуживаешь самых страшных пыток! Это же надо предложить мне такое!! Отвечай, кто тебя надоумил?!
Грудь девушки высоко вздымалась, щеки алели — ярость сделала ее утонченные черты еще прекраснее, и теперь Флав сам не знал, почему вдруг счел свои чувства потухшими
— Говори! Ну! — Лана было схватила диванный валик, но бросив взгляд на собственный маникюр, решила использовать в наказании ногти — и пусть они сломаются!
Флавиан умоляюще выставил поднятые вверх ладони, полностью понимая Лану. Он не смел останавливать лавину ее вырывающихся эмоций, но попытался сгладить проявления:
— Шшш! Никто не против твоего перерождения, все только за него и хотят, чтобы оно поскорее свершилось!!
— Тогда, — Лана, не отпуская валик, уперла руки в бока, — они жаждут посмеяться над тем, что ты меня бросишь?! Ооох, — точно поняв очевидное, Лана хищно сощурилась, — ты уже кого-то нашел?! Рассказывай, я все равно узнаю и доберусь до нее!!
Можно ли было считать, что Флав «нашел» рыжую партнершу по пьесе, которую потчевал байками? Та не отвечала ему взаимностью, но так ли сильна была его влюбленность?
Флавиан пошел в оборону:
— Никого я не нашел и даже на вечеринках рассказываю поклонницам о тебе!
— Тогда к чему, — Лана готова была расплакаться, — эти глупые речи про проверку отношений?!
Флав не стал ничего придумывать, он и сам не знал причину своих внутренних колебаний.
Потрясение, понимание, единство — вот с чего начиналась их история, и почему именно она не достойна была славы великой любви?
Спросил вкрадчиво:
— Как я могу заслужить твое прощение, что сделать, что искупить вину?
Лана всхлипнула — нет-нет, не хватало только обнаружить слабость! Предатель унизил ее, растоптаааа…
Спустя секунду Лана уже рыдала на широкой мужской груди, уткнувшись в мягкий свитер — Флавиан не мог позволить Лане ощущать себя настолько несчастной!
Сам.
Будущие родители встречали все его беседы про охлаждения и перемены чувств с неизменным одобрением, точно проявляя уважение к любому его выбору, сейчас Флав даже разозлился на них за единодушие!
Если Флавиан заблуждался, получалось, что Лукас и Тамико потворствовали тому, что он своими же руками хоронит счастье?! Теперь их дружная позиция вызывала его острый протест.
Когда первые спазмы рыданий утихли, Лана попыталась вырваться из крепких рук Флава:
— Дай мне побыть одной! Уходи!
Флав только сжал ее сильнее.
— Ни за что! Я чуть было не совершил чудовищную ошибку. Тебя нельзя оставлять в подобном состоянии! Нам срочно нужны яркие впечатления, выбирай любое место, отправимся туда.
Лана изумилась:
— Прямо сейчас??
Впрочем, с учетом экспрессивности возлюбленного ее вопрос был лишним.
— Конечно! Я прямо сейчас хочу, чтобы ты искренне чему-нибудь обрадовалась, ты восхитительно смеешься, и скорее забыла случившееся. Пока ты еще человек, это хотя бы реально…
Лана легонько улыбнулась:
— Ладно…
Наблюдая за Флавианом и Тамико — Лукас никак не мог удержаться от слежки, оправдывая себя, во-первых, тем, что Флав выглядит даже не как маленький мальчик или симпатичный подросток Кацуо, но как мужчина в расцвете сил, чью красоту и талант признают анамаорэ обоих полов, во-вторых тем, что Церемонии еще не пройдены, в-третьих, Флавиан весьма напоминает новоявленного бога внешне, и, наконец, в-четвертых, Лукасу не требовалось никаких объяснений для врожденной подозрительности — Лукас признавал себя не самым сентиментально-нежным сыном, и все же у него тоже была мама, которую Лукасу нравилось навещать.
Пусть не часто — и дело оказывалось не в занятости обоих, прочих детях, делах, всем народе анамаорэ, находящемся под их управлением — царица и ее сын предпочитали качество встреч регулярности.
Так же, как и Тамико, правительница, чей возраст невозможно было определить, любила гладить близких сердцу. Лукас привычно отдавался ее ласковым рукам, позволяя своим заботам отодвинуться или вовсе уйти прочь.
Водопад длинных смоляных волос, большие васильковые глаза, яркие пухлые губы, изящная грациозность — его мама вела себя просто и добросердечно, впрочем, кротость не входила в число ее добродетелей.
Лукас пришел поговорить с ней о Тамико. Конечно, никто в мирах не заставил бы его изменить чувства к Пушистику, Лукас скорее соблюдал формальность. Тем не менее, мнение мамы действительно интересовало его.
Та рассказывала:
— Она мне нравится. Еще с тех пор, как Магнус принес девочку
