— Перебьешься, — беззлобно усмехнулся он. — Твои походные тарифы обговорены заранее. Или ты весь будущий год собралась меня ублажать, дорогуша? Боюсь, мне требуется разнообразие.
Лично я бы на такие заявления обиделась, вивьера же только отмахнулась и продолжила готовить.
— Принеси воды, Керр-сай, — несколько резче, чем хотела, попросила я. — Надо вскипятить чаю к бутербродам.
Девушек к реке не пускали. Ибо темная вода, чуть подсвеченная все той же вездесущей плесенью, разрисовавшей каменные стены пещер, таила в себе много сюрпризов. И далеко не все из них были безобидными.
— И камни спрячь, — сказал подходящий к нам Иллис. — А то еще потеряешь то, ради чего всех нас чуть не угробил.
— Он не теряет, он раздаривает, — сдала Керра вивьера.
— Общее имущество? — темные брови красноволосого норда взлетели вверх.
— Еще и общее?! — возмутилась я, хмуро глянув на темноволосого. — Ну ты Керр… слов нет! — и замолчала, отвернувшись. А потом, не выдержав, снова заговорила: — Так это что только что было? Очередная проверка на вшивость, что ли? А на деле ты ничего дарить мне не собирался?
— А тебя это так задевает, мышка? — нагло улыбаясь, поинтересовался меченный гад.
— Меня бесит в тебе многое, — сказала я серьезно и вновь вернулась к своему занятию. — Но ложь особенно.
— А если я не лгал? Если мне по карману выкупить красный кристалл у общины для своей аманты? — чуть наклонившись ко мне со спины, вкрадчиво полюбопытствовал он. Мужское дыхание обожгло острый кончик уха, которое неприязненно дернулось, когда я отстранилась от норда.
— Своей аманте, — выделив интонацией первое слово, раздраженно отозвалась я, — и делай такие подарки. А от меня отстань.
— Ну и дура! — неожиданно зло рявкнул мужчина и, взяв котелок, пошел к реке.
— Хм, — глядя ему в спину, хмыкнул Илис. — А ведь он, правда, мог бы выкупить кристалл, если б захотел. Только раньше никому ничего похожего не предлагал. Ты уверена, что не хочешь…
— От Керр-сая я хочу одного, — перебив красноволосого, сказала я, — чтобы он начал относиться ко мне, наконец, как к невесте своего друга, а не как к дешевой шлюхе, готовой променять доверие любимого мужчины на всякую сверкающую мишуру, — и тут же смущенно пробормотала: — Прости, Надья. Я не имела в виду…
— Да ладно, — усмехнулась та. — К тому же лично я о-о-очень дорогая шлюха. Ведь кроме меня с меченными в подземелья никто не ходит.
— Любимого? — проклятье! И почему у нордов такой хороший слух, а? — Значит, любимого, да? — язвительно переспросил Керр, помахивая пустым котлом. — Любишь жениха, Иллера? А которого из двоих?
— Сам знаешь, которого, — пробурчала я, подозревая, что этот тип если не услышит, то прочтет по губам.
— А он-то тебя любит? — неприятная ухмылочка искривила его губы.
Мне очень хотелось ответить «да», и я даже открыла рот, чтобы уверенно произнести это короткое, но веское слово. И… закрыла его снова. Потому что как-то вдруг осознала, что за пару недель нашей почти семейной жизни мой рыжий «медведь» ни разу не признался мне в любви. Она называл меня своей девочкой, Лерой, Лерочкой, милой, ненаглядной, единственной и… ни разу любимой. Сердце неприятно царапнуло, руки дрогнули, а довольный достигнутым эффектом сай, насвистывая какой-то мотивчик, зашагал дальше.
Черт! И кого я, спрашивается, слушаю? Идиотка. Слова всего лишь сочетания букв. А чувства доказываются поступками. И, если смотреть на вопрос с этой точки зрения, то Йен меня любит… так, как ни один мужчина раньше. И пошел этот умник Керр куда подольше!
После того, как все ополоснулись, а некоторые особо грязные и тщательно вымылись, мы переоделись, постирали старую одежду, перекусили и, сверившись с «навигатором» отправились дальше по узкому каменному обрыву. Я, как и прежде, ехала на Рыже в компании со свернутой лежанкой и сумкой, набитой всяким походным инвентарем. Мужчины шли пешком. Надью, как и меня, посадили на одного из керсов, а Еванна предпочла топать ножками, обозвав нас с вивьерой слабачками и обузами.
Ни я, ни кудрявая не обиделись. Как-то попривыкли уже к нашей «принцессе» и ее заявлениям. Медленно двигаясь вперед по узкому «балкону», слева от которого была почти вертикальная стена, а справа за рваным каменным краем темнело зеркало подземной реки, наша небольшая группа уходила все ниже под землю. И чем дальше мы продвигались, тем светлее становилось вокруг.
Бледно-зеленая плесень покрывала светящимся налетом стены пещер на метр, а то и два вверх. Рил ликовал, поглощая ее излучение. Настало время пира и для этого элементаля. Я же без конца косилась на камни, опасаясь увидеть там полупрозрачного кровопийцу из разряда тех, что напал на меня ранее. Но, к счастью, никакого шевеления поблизости не было. Только серо-зеленые выступы скал и фосфоресцирующая роспись по ним.
Узкая тропа, наконец, начала расширяться, и в глухой стене стали появляться темные провалы проходов. А наш «балкон» как-то неожиданно закончился — словно кто-то откусил от него солидный кусок. И хотя фирское «стекло» по-прежнему требовало двигаться прямо, нам предстояло выбрать: вернуться немного назад и по тонкому, ненадежному перешейку перебраться на другой берег реки или же свернуть в один из проемов и искать параллельный путь там. Желания ступать на хлипкий мостик никто не изъявил, а потому вся наша спасательная экспедиция направилась в очередной туннель.
Я немного задержалась, надеясь переброситься хоть словом с Йеном, по-прежнему замыкавшим цепь, и тут увидела ее. Сказки о драконах и змеях Горынычах ожили в одночасье, отозвавшись вполне обоснованной тревогой. Она смотрела, казалось, прямо на меня, и я тоже была не в силах отвести от нее взгляд.
У иномирной «гидры» была темная до синевы чешуя, желтые светящиеся глаза и острый гребень на всех трех головах, так тихо вынырнувших из воды, что никто этого не услышал. Длинные шеи не шевелились, и от этого создавалось ощущение, что орна, примерное описание которой мне дали норды перед походом, всего лишь часть подземного пейзажа, как та же стена или плесень на ней. Но взгляд… этот холодный, непроницаемый взгляд пугал, вызывая у меня странную ассоциацию с перископом. С тремя перископами!
— Она не тронет, не бойся, — поравнявшись со мной, сказал Йен. Его бело-рыжие от ранней седины волосы, забранные в короткий хвост на затылке, были еще влажными после купания. Воздушных элементалей среди нас, к сожалению, не наблюдалось, а Лааш хоть и пытался подсушить народ, но выходило это у него из рук вон плохо. — Мы слишком высоко, а по отвесным скалам орны, в отличие от каменных спрутов, не ползают.
