На полянке я немного размялась. Липовая служанка ушла докладывать своему начальству о неудаче, а мы с Ондиилом немного перекусили той едой, что нам собрали в таверне. Я переоделась в карете, достала и переложила подготовленные вещи.
Жеребец мне достался сильный и выносливый, но без норова. Почувствовав во мне ментального мага, конь доверчиво потянулся к рукам, но, не обнаружив ничего съестного, расстроено фыркнул. Я улыбнулась, мысленно пообещав ему еды попозже.
Выехали мы без задержек. Мзул недовольно посматривал на меня, но ничего не говорил. Наверное, сердился, что служанка ничего не узнала о моих способностях и об артефакте. Мы выехали на тракт, а примерно через час свернули. На указателе значилось, что дорога, на которую мы свернули, выведет нас к деревне «Ступово», а потом к перевалу. Значит, Ондиил был прав: Мзул решил сократить путь. Мой телохранитель ненадолго отстал от основного отряда, чтобы оставить знак Рароку. Надеюсь, все получится.
Надо сказать, что передвигаться верхом я не любила. Научилась сидеть в седле и управлять лошадью, но и только. Скорость меня не привлекала, соревноваться друг с другом, кто быстрее куда-то доскачет, мне казалось неинтересным.
— Неужели ты совсем не азартная? — удивлялась Александра, когда ей удавалось вытащить меня на конную прогулку.
Я пожимала плечами. Княгиня — прекрасная наездница, мне до неё очень далеко, и сейчас я была ей благодарна за то, что она не позволила мне растерять навыки. Только ближе к вечеру спина начала потягивать, а попа — сильно болеть. В течение дня мы несколько раз останавливались, но это были совсем небольшие перерывы, недостаточные для того, чтобы тело пришло в норму.
Показавшееся село, к слову, довольно большое, меня чрезвычайно обрадовало. Это означало, что скачка скоро закончится, а меня ждет отдых и ужин. Если еще и помыться удастся, то совсем будет хорошо.
В Ступово оказался отличный постоялый двор: большая конюшня, вкусный ужин, просторные комнаты, доброжелательные слуги и даже купальня. На самом деле, купальня — это громко сказано. Всего лишь небольшой закуток рядом с кухней, в котором стояла бадья, но сейчас для меня и большой таз с водой сошел за высшее благо. За стеной купальни располагалась печка, поэтому тут было тепло.
Радует, что зад я себе не растерла до мозолей, но приятного всего равно мало: сидеть-то больно. У меня имелась мазь, снимающая неприятные ощущения, втирать её надо было в чистое тело. Но даже с лечащей мазью маловероятно, что завтра я сумею выдержать без последствий для здоровья такой же темп движения. Еще один день скачки, и моя попа превратиться в сплошную мозоль. Придется вносить изменения в планы Мзула, а он явно не любит, когда что-то идет не так, как ему хотелось бы.
Я не видела в разведчике гнили, наоборот, он казался мне неплохим человеком, но со сложным характером. Мзул привык, что его приказы не обсуждаются, он относился ко мне с подозрением, слабо верил в способности и ждал неприятностей. Если я заикнусь о том, что мне нужен отдых, боюсь, разведчик проигнорирует просьбу, и придется открыто идти на конфликт. А этого не хотелось.
После купания распаренная и довольная я легла на кровать и начала втирать мазь. Получалось плохо: ягодицы болели от малейшего прикосновения. Конечно, теплая вода расслабила мышцы, но это не спасло ситуацию. Я лежала на животе и массировала попу, втирая мазь. Боль иногда простреливала до спины, и я шипела сквозь зубы. Именно в такой неприглядной позе меня и застал Ондиил.
— Давай помогу, — предложил он.
— Выйди отсюда, — сердито ответила я, сразу укрывшись одеялом.
Как говорил трактирщик, для меня сняли апартаменты. Однако на проверку апартаменты оказались просто большой комнатой, которую предприимчивый хозяин перегородил, разделив тем самым на две части. Первая часть предназначалась для слуг, а вторая — дальняя от входной двери — для господ. Никаких дверей между частями комнаты не предусматривалось. Я не услышала, когда мой телохранитель зашел в комнату, поэтому сейчас злилась на себя за то, что не заперла входную дверь, а на Ондиила — за то, что зашел не постучав.
Обычно мой телохранитель сразу делал то, что я ему приказывала, но не в этот раз.
— Я просто вотру мазь и сразу уйду, если ты так хочешь.
— Нет, — упрямо повторила я. Уши от стыда покраснели.
— Я клянусь тебе, что никаких домогательств не будет.
— Нет! Как ты не понимаешь?! Там только муж меня может касаться. Никому другому…
— А целитель? Или ты его тоже к себе не подпустишь? — перебил меня Ондиил.
— Целитель — это совсем другое.
— Тогда я пошел за целителем, — в голосе и эмоциях моего телохранителя чувствовалась решимость, он направился к двери.
— Стой! — остановила я его, только представив, что он приведет какого-то деревенского парня или старика, который будет мять меня там. — Я справлюсь сама.
— Не понимаю, чего ты боишься. Если сейчас не размять, завтра будет еще хуже.
— Сама разомну.
— Не разомнешь. Я знаю, как это бывает, — Ондиил подошел к тумбочке, которая стояла возле кровати, и взял баночку с мазью. — Именно такая у меня и была. Понадеялся на мазь, сам втер, а потом весь день мучился. К вечеру выпал, а не вылез из седла, ходил с трудом. Пришлось зелье регенерации пить, потому что путь продолжить я не мог. Не повторяй моих ошибок.
Я все равно сомневалась, хотя видела, что Ондиилом движет только беспокойство обо мне.
— Ладно. Только с одним условием: будешь мять через тонкие штаны, — наконец, решилась я.
— Но…
— Либо так, либо никак!
— Пусть так… — недовольно сказал мой телохранитель.
— Выйди ненадолго, мне нужно время, чтобы одеться.
Как только руки Ондиила прикоснулись ко мне, я без приглашения влезла в его мысли. Его раздражало моё нежелание лечиться, потому что он не понимал этого стеснения. Дроу знал, что я видела его чувства и осознавала, что никакой подоплеки в его предложении помочь нет. Он действительно переживал за меня. Из транса меня выбила боль.
— Потерпи. Я постараюсь сильно не нажимать. Расслабь мышцы.
— Легко сказать, — сквозь зубы выдавила я. — Ты говорил, что у тебя тоже так болело?
— Когда нашу тройку услали на поверхность, то командиры «Братства» решили, что мы не должны привлекать к себе внимания. И если дроу можно одеть, как человека, то ездовых ящеров так просто не замаскируешь, поэтому нам выдали лошадей. К сожалению, передвигаться на них мы не умели. На ящерах седло крепится по-другому, и нагрузка распределяется иначе, — аккуратно разминая мышцы, рассказывал Ондиил. Я лежала на кровати, обняв подушку и закусив губу. — В первый же день мы познали все прелести верховой езды на лошадях. Мазь купили, но о том, что надо не только втирать, но и разминать, не знали. Кое-как намазали, и на следующий день опять в седла. Вечером вместо задниц у нас были кровавые мозоли, пришлось использовать зелье регенерации, иначе мы могли сильно задержаться. Уже потом, когда задницы зажили, мы узнали, что мазь надо не просто втирать, а массировать. Когда в следующий раз нам пришлось садиться на коней, то мы друг другу разминали. Рарок по этому поводу до сих пор зубоскалит. Так что опыт у меня есть.
Это чувствовалось. Ондиил массировал умело и не только мою попу, но и поясницу, и даже немного внутреннюю часть бедра. Параллельно он делился тем, что удалось узнать:
— Я поинтересовался у Мзура нашими дальнейшими планами. Завтра не придется долго ехать верхом. Примерно полдня, а после через перевал пойдем пешком, ведя лошадей на поводу.
— Там же, наверное, холодно, — обеспокоилась я.
— Да, холодно. Мзур решил немного тут задержаться, чтобы закупить продовольствие: в тавернах вдоль тракта дорого, а здесь деревенские продадут дешевле. Утром пока солдаты будут договариваться насчет еды, можно сходить в местную лавку и купить для нас тёплые вещи. В селе в любое время года есть на них спрос, поскольку многие путешественники сокращают дорогу через перевал. Большие караваны здесь не пройдут, но небольшой отряд, вроде нашего — вполне.
