— На Родине Уилма могла бы жить так, как хочет. Она могла бы жить в любой точке мира и получить образование. Не было бы мужчин, указывающих ей, что делать.
— И не было бы мужа?
— О нет.
— Ты говоришь это так, как будто сама мысль о муже оскорбительна для тебя.
— Но это так.
— И почему? Разве мужчины и женщины на Родине не влюбляются?
— Это редкость.
Уилма подобрала под себя ноги.
— А как же тогда дети?
— А что с ними?
Я смотрела на нее, но заговорил Тайтон.
— Очевидно, вам нужно размножаться, чтобы поддерживать популяцию.
Слово «размножаться» я встречала только в старых книгах.
— Если под размножением вы подразумеваете репродукцию, то да, но для этого у нас есть семейные единицы.
— Ага, я понимаю. Мужчины и женщины живут вместе и заводят детей — но просто не женятся, не так ли?
Уилма перевела взгляд с него на меня, когда я ответила:
— Иногда в семье есть отец, но это редко. На каждые двадцать женщин у нас только один мужчина. Многие предпочитают жить вместе в группах.
Тайтон поднял руку.
— Притормози-ка, пикси. Ты хочешь сказать, что мужчины на Родине могли бы жить с несколькими женщинами и заниматься сексом со всеми, но они предпочитают этого не делать?
— Секс? Кто сказал что-нибудь о сексе?
Тайтон обвиняюще посмотрел на меня, махнув рукой.
— Значит, это правда, что вы кастрируете мужчин.
— Нет же, — пробормотала я. — Это нелепо.
— Если ты говоришь, что каждый мужчина по ту сторону границы имеет доступ к двадцати женщинам, но не делает своей ни одну из них, то я должен подвергнуть сомнению их мужественность. Что, черт возьми, вы сделали с ними?
— Мы? — моя рука метнулась к груди. — Я ничего не делала. Мой отец и брат были нежными и добрыми людьми, которые никогда бы не обращались с женщиной так, как ты обращался со мной, — мой голос дрожал от эмоций. — То, что мы, жители Родины, не участвуем в диких оргиях, не означает, что с нами что-то не так.
Тайтон фыркнул и закатил глаза.
— Целая гребаная страна лесбиянок.
— Эй, эй, мы можем немного успокоиться? — Уилма повернулась к Тайтону. — Я знаю, что это расстраивает тебя, но Девина не враг.
Скрестив руки на груди, он выглядел так, будто вовсе не был согласен.
— Она наша гостья, Тайтон. — Уилма бросила на него умоляющий взгляд, но было ясно, что ее слова мало что значат, потому что он продолжил:
— Она не гостья, если пришла похитить тебя, — он отодвинул стул и, поднявшись, начал расхаживать по полу перед диваном. — Все знают, что если мы пересечем границу и приведем кого-то из женщин Родины сюда, мы заплатим за это жизнью. Похищение должно быть незаконным с обеих сторон.
Я подвинулась на край дивана.
— Я не собиралась похищать Уилму.
— Нет? Тогда как ты планировала увести ее в эту лесбо-страну? Неужели ты думала, что она пойдет туда добровольно, зная, что там у нее никогда не будет полноценной жизни?
Я задохнулась от негодования.
— Возьми свои слова обратно. У нас на Родине отличная жизнь.
— По-моему, не похоже. Я предсказываю, что в течение года моя сестра родит ребенка. Что может быть более удовлетворяющим понятие «полноценная жизнь», чем это? Человечество было почти уничтожено, и каждая жизнь драгоценна.
— У нее могут быть дети и на Родине. Как ты думаешь, откуда вы, Северяне, получаете своих мальчиков каждый год? У нас есть дети. — Со слезами гнева на глазах я положила руку на грудь. — Я планирую завести ребенка и создать собственную семью.
— Как? — Тайтон остановился и уставился на меня. — Как ты собираешься завести ребенка, если не собираешься выходить замуж?
Я выложила на стол свою козырную карту.
— Для этого и существуют клиники оплодотворения.
Тайтон выглядел так, будто я ударила его битой по лбу. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом закрыл его и с трудом сглотнул.
— Именно так была зачата я и все остальные, кого я знаю.
— Ты была сделала в клинике? — в голосе Уилмы звучала жалость.
— Да. Мы все были «сделаны» в клинике. Включая Северян.
— Только не мы с Тайтоном. Мы родились здесь и стали плодом любви наших родителей.
Я пригладила волосы, не зная, что на это ответить.
Снова усевшись, Тайтон пристально посмотрел на меня.
— Расскажи нам о мальчиках, которых вы присылаете сюда. Как они появляются?
Сделав глубокий вдох, я успокоилась и заговорила деловым тоном.
— Все, что я знаю, это то, что женщины, которые носят таких мальчиков, называются миродержцами.
— Значит, мальчики растут внутри женщин?
Я нахмурилась.
— Ну конечно да.
— Откуда я, черт подери, мог бы это знать? — руки Тайтона взметнулись в воздух. — Может быть, вы разработали для них что-то вроде кокона или что-то в этом роде.
Я проигнорировала это замечание.
— Миродержцы рожают мальчиков, но не всегда воспитывают их. Нужен кто-то особенный, чтобы вложить всю свою любовь в ребенка, зная, что, когда ему исполнится три года, его отправят жить в Северные земли.
— Почему их так называют? — спросила Уилма.
— Потому что снабжение Северных земель мальчиками является частью мирного договора между нашими странами. До этого Северяне похищали женщин с нашей стороны границы, чтобы заставлять их рожать им детей.
Брат и сестра обменялись встревоженными взглядами.
— Ты знал об этом? — спросила Уилма брата.
Тайтон застонал.
— Нет, но тогда были другие времена. Может быть, мужчины искали любви и оттого и поступали неправильно.
— Они крали женщин. Вот почему у нас есть стена, чтобы защитить нас.
— Ха! Эта стена — просто пшик. Ты действительно думаешь, что это удержит нас, если мы захотим прийти к вам? Я мог бы взобраться на эту стену за тридцать секунд, если бы захотел. Если бы не мирный договор и смертная казнь за его нарушение, я бы уже это сделал.
Юное лицо Уилмы просияло.
— Я хочу посмотреть, что на другой стороне.
— Тогда пойдем со мной, Уилма. Я уверена, что если бы ты пошла со мной на Родину и испытала свободу, ты бы поняла, что многое упустила.
Уилма снова сжала мою руку.
— У вас бывают большие вечеринки и танцы?
— Да. Летом здесь проходят фестивали, и все радуются и поздравляют друг друга.
— Может, я могла бы просто уйти на несколько дней. — Уилма посмотрела на Тайтона, который провел рукой по волосам.
— Ты никуда не пойдешь. Не тогда, когда до турнира осталось всего ничего. Это безумие.
— Да, ты прав. — Она снова повернулась ко мне. — Как бы мне ни было любопытно увидеть Родину, сейчас не самое подходящее время.
Я открыла рот, чтобы сказать ей, что любое время до турнира — самое подходящее время, но Тайтон задал мне вопрос первым.
— Возвращаясь к миродержцам. Почему они посылают к нам только мальчиков?
— Чтобы вас не стало слишком много.
— Ты серьезно?
— Да. Вы представляете угрозу, и мы не хотим, чтобы вас стало больше, чем десять миллионов. Все это знают.
Он наклонился вперед и сузил глаза, глядя на меня с угрозой.
— Позволь мне уточнить. Вы хотите сказать, что клиники могут контролировать, оплодотворяют ли они мать мальчиком или девочкой?
— Совершенно верно.
— Тогда почему, черт возьми, у вас все еще по двадцать женщин на каждого мужчину? Если вы все созданы в клиниках, потребуется только одно поколение, чтобы выровнять цифры.
Зная, что ему не понравится мой ответ, я засунула руки под бедра и попыталась говорить небрежно.
— Именно мужская агрессия и жажда власти привели к Токсичной войне. Все это однажды должно было прекратиться, и после гибели восьмидесяти пяти процентов населения мира на двадцать шесть женщин приходился только один мужчина. Вполне естественно, что женщины активизировались и сформировали новую политику, основанную на возвращении планеты к жизни.
— Ты не отвечаешь на мой вопрос.
— Причина, по которой мы не сравняли число мужчин и женщин, заключается в том, что совет опасается повторения прошлого. Для всех будет безопаснее, если женщины по-прежнему будут превосходить их числом.
